Читать онлайн «Гендерное общество». Страница 13

науки. Однако в этих рассуждениях слишком много ляпсусов, чтобы счесть их достаточно

убедительными.

Теория может скрупулезно описывать замысловатые ритуалы спаривания фруктовых мух или

диких птиц и вроде бы быть применимой и к знакомству двух одиноких людей в городском

баре, и к динамике ухаживания старшеклассников или студентов, но в любом случае в основе

ее лежат избирательная интерпретация данных и предвзятые идеи. Социобиологи как будто

наблюдают то, что заведомо нормативно, — например, что мужчины больше, чем женщины,

склонны разделять любовь и секс, что мужчины считают половой контакт с женщиной своим

неотъемлемым правом, что они более склонны к промискуитету — и затем считают все это

генетически заданным. Такие объяснения неизменно попадают в телеологическую ловушку,

поскольку их цель как раз в том, чтобы заполнять существующие пробелы в теории. А

объяснение одно — это так, потому что так и должно быть. Кроме того, они рассматривают

слишком короткий временной отрезок. Разве можно объяснить каждый половой акт великими

эволюционными замыслами? Могу поспорить, что большинство наших сознательных

«стратегий» на школьных тусовках имеют более близкие цели, чем обеспечение

репродуктивного успеха.

Некоторые аргументы заходят дальше того, что можно извлечь из опытных данных, в те

области, которые эмпирически проверить невозможно. Биолог Ричард Левонтин, страстный

критик социобиологии, утверждает, что «не существует никаких доказательств генетической

заданное™ таких явлений, как религия, война, сотрудничество, и доводы о том, что они сфор-

мировались в результате естественного отбора, невозможно проверить, так как они

постулируют гипотетические ситуации

49

в доисторические времена человечества, которые принципиально непроверяемы». Его коллега

эволюционный биолог Стивен Джей Гоулд также отвергает существование «каких-либо пря-

мых данных, доказывающих, что гены контролируют специфические формы социального

поведения людей»18.

Как правило, социобиологи предполагают лишь одну, единственно возможную

интерпретацию полученных данных. Но ведь могут быть и другие. Например, психологи

Кэрол Тав-рис и Кэрол Уэйд задаются вопросом, почему родители — как женщины, так и

мужчины — «инвестируют» так много времени и энергии в собственных детей, вместо того

чтобы с удовольствием проводить время? Социобиологи утверждают, что такое

альтруистическое поведение в нас заложено, поскольку дети являются «вместилищем» нашего

генетического материала. Однако Таврис и Уэйд предполагают простой экономический

расчет. В обмен на заботу об отпрысках, когда те молоды и зависимы, мы ждем от них такой

же заботы в нашей зависимой старости. Такое объяснение звучит более сжато и точно19.

Некоторые доводы социобиологов принимают во внимание выборочные данные, а неудобные

игнорируют. Какие виды животных можно использовать в качестве стандарта для

исследований? Например, у шимпанзе и горилл самки обычно уходят из дома и переходят в

новое племя, оставляя своих самцов. А вот у бабуинов, макак илангуров на поиски счастья из

племени уходят именно самцы. Так какой же пол имеет естественную предрасположенность и

страсть к путешествиям? Демонстрируя повсеместность доминирования самцов, социо-

биологи предпочитают говорить только о тех видах, где самцы действительно доминируют.

Но можно привести и другие примеры. У бабуинов, по всей видимости, доминируют самки, и

именно они определяют стабильность группы и решают, какие самцы достойны их доверия и

«дружбы». Есть еще и самки шимпанзе, у которых в пик течки количество половых актов с

разными самцами часто достигает пятидесяти в день. Самка флиртует, соблазняет, делая все

возможное для привлечения самца, чтобы затем его бросить и перейти к следующему «кли-

енту». Можно ли в этом случае утверждать, что самки генетически предрасположены к

промискуитету, а самцы склонны к моногамии? Социобиологи же предпочитают

игнорировать все «не вписывающиеся» типы поведения среди приматов. Например, половой

контакт с партнером одного и того же пола считается «элементом нормального сексуального

репертуара у всех животных, проявляющимся по-разному в различные

50

периоды жизни индивидуума»20. Но лишь немногие говорят о естественной

предрасположенности к гомосексуальности.

Некоторые аргументы очевидно неверны просто потому, что противоречат эмпирическим

данным. Возьмем, например, утверждение, будто менструальный цикл женщины настолько ее

ослабляет, что по этой причине в исторический период перехода человечества к охоте и

собирательству единственно верным и неизбежным решением было оставлять женщин дома.

Однако исследование, которое провела среди английских школьниц Кэтрин Дэлтон,

свидетельствует о следующем. 27% девочек показали худшие зачетные результаты в дни

перед менструацией в сравнении с периодом овуляции. (Но она не объяснила, насколько

худшие.) Зато у 56% школьниц отметки по зачетам не изменились, а у 17% на самом деле

показатели были лучше именно в предменструальный период. А что же «материнский

инстинкт»? Как мы можем объяснить огромную популярность в западной истории

инфантицида как метода контроля за рождаемостью, а также тот факт, что в большинстве

случаев именно женщины оказывались убийцами детей? Возможно, инфан-тицид во всем

мире являлся наиболее практикуемым методом контроля за рождаемостью. Один историк

пишет, что инфанти-цид был общепринятой практикой во времена Древней Греции и

Древнего Рима, когда «каждая река, навозная куча и сточный колодец были замусорены

мертвыми младенцами». В 1527 г. священник сокрушался по поводу того, что «в уборных

постоянно слышен плач сброшенных туда младенцев»21.

И наконец, что же делать с утверждением, что насилие является всего лишь другим способом

полового акта для репро-дуктивно способного, но неудачливого самца? В такого рода доводах

совершенно игнорируется тот факт, что большинство насильников заинтересованы не в

половом акте как таковом, а в унижении своей жертвы и насилии над ней, и их мотивацией

является скорее злость, чем сексуальный позыв. У большинства насильников есть регулярные

сексуальные партнерши, и некоторые оказывались женатыми людьми. Многие жертвы

насилия находятся за пределами репродуктивного возраста — или слишком молоды, или

слишком стары. И почему некоторые насильники наносят увечья и даже убивают свою

жертву, таким образом пресекая выживание того самого генетического материала, который,

как предполагается, они «репродуцируют» во время акта насилия? И почему некоторые из них

прибегают к гомосексуальному насилию, передавая свой генетический материал тому, кто

вряд ли его воспроизведет? А насилие в тюрьме? Эгоистические

51

гены или эволюционные императивы в качестве теории для объяснения поведения человека

мало позволят нам продвинуться.

Социобиология и эволюционная психология представляют собой примеры того, что Редьярд

Киплинг называл повествованием в жанре «только так». В этом повествовательном жанре на

основе некоторых внешних данных объясняется, например, почему у слона есть хобот, но зато

тигр весь в полосках. Такую детскую сказку читатели воспринимают, разумеется, как выдум-

ку, но удобную, приятную и в конечном счете полезную.

Мы можем использовать те же самые данные, но придумать совершенно другую историю в

жанре «только так». Попробуем провести небольшой мысленный эксперимент. Возьмем те же

рассуждения социобиологов о сперме и яйцеклетке, о репродуктивных стратегиях, о

различных уровнях родительских инвестиций, но дополним их другими доводами и

посмотрим, что получится. При этом вспомним, что самки человека являются единственными

самками среди приматов, у которых нет внешних признаков течки. Иными словами,

потенциально они сексуально активны в любое время репродуктивного цикла, включая и тот

период, когда они не способны на зачатие. Какова же эволюционная «стратегия» в данном

случае? Вспомним, что женский клитор не принимает никакого участия в человеческом

воспроизводстве и существует исключительно для получения сексуального удовольствия. Не

стоит забывать, что при рождении ребенка личность матери очевидна, а вот с отцом все не так

ясно. До недавнего появления тестов на ДНК ни один отец никогда не мог быть абсолютно

уверен, что этот ребенок — от него. В конце концов, как он мог знать, что у его партнерши не

было полового контакта с другим мужчиной?