Читать онлайн «Горячий пепел (сборник)». Страница 46

В конце каждого дня наставник вскрывает всех оперированных моллюсков, чтобы проверить, правильно ли были введены в них ядра, и объясняет причины ошибок. Потом ставить оценку предоставляют уже самой природе. Раковины возвращают в море и через две недели подсчитывают число погибших. Если выжило шестьдесят-семьдесят процентов акоя, значит, человек уже приобрел необходимый навык.

Есть три степени мастерства оператора, которые соответствуют градации жемчуга на мелкий (диаметром от четырех до шести миллиметров), средний (шесть-семь миллиметров) и крупный (свыше семи миллиметров).

Считается, что нужно сделать по крайней мере десять тысяч операций, чтобы научиться вводить хотя бы мелкие ядрышки. При этом новичкам постоянно твердят, что тренировка – вещь очень дорогостоящая. Стоимость раковин и ядер, которые каждый обучающийся расходует за день, в два-три раза превышает заработок квалифицированного оператора.

Кстати сказать, выбор материала для ядер был в свое время сложной технической проблемой. Требовалось найти вещество, которое устрица терпела бы внутри себя; вещество, которое имело бы такой же удельный вес, что и отлагающийся на нем перламутр; вещество, у которого с перламутром совпадал бы также коэффициент расширения, ибо иначе поверхность жемчужин, внесенных с холода в тепло, тут же потрескалась бы; и наконец, материал дешевый и доступный в больших количествах.

Жемчуг, как теперь установлено, можно было бы выращивать на серебре, но это слишком дорого. Поэтому материалом для ядер избраны стенки толстых двухстворчатых раковин, которые водятся в больших реках.

До Второй мировой войны поставщиком таких раковин была река Янцзы в Китае. Нынче же их поставляют из американской реки Миссисипи. Изготовление ядер столь же автоматизировано, как и производство шарикоподшипников.

Итак, первый сезон новички посвящают лишь заготовке присадок. На втором году они овладевают техникой работы с мелкими ядрами и лишь на третьем году, сделав еще по десять тысяч учебных операций на второсортных раковинах, переходят на средние. Вводить же крупные ядра доверяют лишь операторам, имеющим более чем трехлетний стаж.

Лучше всего оперировать раковины сразу же после икрометания, когда моллюск освободил внутри себя как раз то место, где должно прижиться инородное тело. Моллюск в ту пору бурно набирает вес, и нанесенные ему раны быстро заживают.

Но если дожидаться, пока все раковины во внутренних заливах разом начнут метать икру, операторам после двухнедельной страды целый год было бы нечего делать.

Как преодолеть сезонность, которая не позволяет равномерно загружать наиболее квалифицированную часть рабочей силы на промыслах? Жемчуговоды давно уже ищут пути к этому.

Первый путь – подавить у устриц инстинкт к размножению, просыпающийся с приходом весны. Чтобы раковины можно было оперировать в апреле и мае, их еще в феврале обрекают на тьму и холод морского дна. Там в состоянии зимней спячки процессы образования икры и молок у них искусственно затормаживаются.

Второй путь – спровоцировать у устриц «преждевременные роды», чтобы несколько сместить естественные сроки икрометания. Моллюсков умышленно начинают мучить. Корзины с раковинами то опускают глубоко под воду, то выставляют под палящее солнце на плотах.

Когда после четырех-пяти таких чередований жары и холода акоя снова попадают в нормальные условия, они тут же начинают выпускать икру и молоки. Едва вода возле плота замутнеет, его буксируют к промыслу и, дав раковинам несколько дней отдохнуть, отправляют их в операционный цех.

Таким воздействием на организм акоя человек сумел раздвинуть сроки введения ядер до ста дней в году.

В каждую сетку вместе с оперированными раковинами обязательно кладется керамическая плитка с номером. По нему в специальной книге можно точно определить, кто именно оперировал данную партию жемчужин, когда и какие ядра в них были введены. Ведь мастерство человека, вводившего ядрышки, можно в полной мере оценить лишь в период сбора урожая.

Мелкий жемчуг вызревает за год, средний – за два, крупный – за три. Причем естественными потерями для каждого из этих сортов считаются десять, двадцать и тридцать процентов раковин.

Конечно, чем крупнее ядро, тем более дорогую жемчужину можно из него вырастить. Существует, однако, известный биологический предел, за которым даже при самой искусной операции организм раковины не может сохранить внутри себя инородное тело.

Для акоя таким пределом служит ядро диаметром в семь миллиметров. Чтобы стать жемчужиной, оно должно обрасти перламутровым слоем толщиной не менее миллиметра. Поэтому наиболее распространенный размер крупного жемчуга – девятимиллиметровый. Дальше каждая десятая доля миллиметра дает очень существенную прибавку в цене.

Опыт показал, что держать семимиллиметровое ядро в организме моллюска дольше трех лет нецелесообразно. Возрастает вероятность всякого рода наростов. Жемчужина если и растет, то становится все менее лучистой. Учащается опасность отторжения, когда моллюск даже ценой собственной гибели выталкивает это разросшееся инородное тело из себя.

Из сотни раковин, которые были положены в проволочную сетку под моим именем, через два года уцелели одиннадцать. Да и они, скорее всего, были оперированы теми, кто показывал, как это делается, и потом украдкой клал устрицу в мою корзину.

И все-таки эти одиннадцать безмерно дороги мне, хотя девять из них подлежат уничтожению как совершенно не соответствующие стандартам, и лишь две голубых, неправильной формы имеют незначительную коммерческую ценность.

В Древней Руси жемчужное шитье почиталось лучшим украшением придворного наряда.

Перл «Регент», хранящийся среди сокровищ Государственного Алмазного фонда Кремля, славится как одна из самых крупных и наиболее ценных жемчужин в мире.

Есть персидское предание о дождевой капле, которая своим смирением растрогала океан. Расставшись с тучей вдали от берегов, над которыми она родилась, эта капля взглянула вниз и воскликнула:

– Как короток мой век в сравнении с вечностью! И как ничтожна я в сравнении с безбрежным океаном!

– В твоей скромности большая мудрость,– ответил океан. – Я сохраню тебя, дождевая капля. Я даже сберегу таящийся в тебе блеск радуги. Ты будешь самым драгоценным из сокровищ. Ты будешь повелевать миром и даже больше – ты будешь повелевать женщиной.

Так родился перл.

Происхождение перлов издавна волновало народную фантазию. У многих народов есть поверье, что жемчуг родится там, где радуга касается земли. Индийская легенда повествует о сказочной красавице, которая была похищена пиратами. Пока ее увозили за море, она роняла в волны слезы, которые становились перлами.

Римский летописец писал двадцать три века назад, что арабы на берегах Персидского залива заметили, как из раненых морских раковин вытекает жидкость, застывшие капли которой якобы обретают ни с чем не сравнимый блеск.

Когда Колумб открыл Вест-Индию, то есть острова Карибского моря, он увидел там вскрытые морские раковины, подвешенные под ветвями деревьев, будто бы чтобы поймать падающие с листьев капли росы.

Есть китайская легенда о старике, которого оставили в зимнюю ночь стеречь украшенные перлами статуи, забыв дать ему жаровню с углями. И этот старик сумел в зимний холод сварить себе рис, пользуясь лишь теплым сиянием драгоценных жемчужин.

Китайцы не сочиняли сказок о том, как рождаются перлы, зато именно они первыми в мире практически взялись за их выращивание. Еще в VIII веке жители провинции Чжэцзян вставляли под створки больших пресноводных раковин плоские изображения Будды. Такой барельеф обволакивался перламутром, становясь жемчужным. Подобные изделия продавались затем как божественные реликвии.

Через множество легенд, сложенных разными народами, проходит мысль о некоей таинственной связи между жемчугом и его владельцем. Предания гласят, что знатоки тибетской медицины по одному лишь изменению блеска жемчужных украшений могли предсказывать смерть могущественных повелителей еще до того, как те сами узнавали о своем недуге.

Люди давно замечали, что жемчуг тускнеет, как бы умирает, если его не носить, – ему необходимы близость и тепло человеческого тела. Мудрецы Древней Индии знали способ оживлять тусклые жемчужины, давая склевывать их петухам с яркими, радужными хвостами. Через два часа такого петуха резали и извлекали из его желудка воскресший перл. Дело здесь, конечно, не в радужных перьях, а в том, что желудочный сок, растворяя верхние слои, улучшал блеск жемчужины.

Полуостров Сима встречает рассвет мягкими переливами радужных красок – тех самых, которыми славится жемчуг. Кажется, черпай ковшом и отливай по капле драгоценные перлы. Не это ли серебристо-розовое сияние вбирают в себя раковины на подводных плантациях?