Читать онлайн «По прочтении сжечь». Страница 1

Вам доверяется секрет государственного значения. Будьте настороже на протяжении всего пути. Малейший зевок — и произойдет непоправимое. И тогда — немедленно покончить с собой, никаких объяснений и оправданий, только одно: вспороть живот…»

Терано и Идэ — офицеры 3-го отдела японского морского генерального штаба — крепко запомнили слова начальника. Оба направлялись в Америку в качестве дипкурьеров. Но в отличие от обычных дипкурьеров они должны были доставить японскому послу в Вашингтоне не почту, а более важную вещь — новую шифровальную машинку.

До сих пор техника шифровки текста была крайне медлительной. Шифровальщик составлял текст, все время заглядывая в кодовые таблицы и отыскивая нужные цифры или буквы. Таким же примитивным был и процесс расшифровки. Шифровальщики всех стран испокон веков как бы ползали на четвереньках, расходуя впустую уйму времени и сил.

Машинка «97» означала полный переворот в шифровальном деле. Она выглядела просто: две пишущие машинки с латинским алфавитом соединены проводами. Между ними — ящичек с клавиатурой и валиками. Шифровальщик нажимает клавиши — составляет нужную комбинацию — и печатает текст, как на обычной пишущей машинке. А на второй машинке тут же появляется уже зашифрованный текст. Процессы шифровки и расшифровки убыстрились в несколько сот раз. Вместо ползания на четвереньках шифровальщик летел теперь на самолете.

Шифровальная машинка родилась в Токио. Ее придумали и изготовили инженеры специальной мастерской морского ведомства. Изобретение хранилось в строгой тайне. Японское правительство решило вооружить ею свои важнейшие посольства, в первую очередь вашингтонское. Время было крайне напряженное. Война на Западе разгоралась — только что Германия напала на Россию, — назревали серьезные события на Востоке, и надо было предельно ускорить шифровальную технику.

Терано и Идэ получили приказ: отвезти в Вашингтон темно-серый чемодан с шифровальной машинкой внутри.

Они были готовы к отъезду. В ожидании приказа о посадке на пароход офицеры жили в европейском отеле в Иокогаме, поблизости от коммерческой пристани. Время от времени по очереди ездили на электричке в Токио. Но ночевать должны были в отеле. Так предписывал приказ.

— Я уверен, они — агенты контрразведки, — сказал капитан-лейтенант Донахью, завязывая пояс на купальном халате.

Старший лейтенант Уайт прыснул и затряс мокрой головой. Он тоже был в халате. Оба только что выкупались в большой деревянной кадке, которую администрация этой загородной гостиницы японского типа именовала «бассейном». Им пришлось прервать процедуру омовения из-за двух японок, которые вошли в предбанник, учтиво поклонились американцам и, разоблачившись, полезли в кадку. Донахью и Уайт сейчас же вылезли из воды, обмотались полотенцами и побежали к себе.

— Им приказали соблазнить нас. — Донахью вертелся перед зеркалом, принимая изящные позы теннисиста. — Держу пари!

— Ерунда. — Уайт разлегся на циновке и стал обмахиваться круглым веером. — Провинциальные дамочки, приехали в столицу делать покупки. Судя по акценту, из Акита. Их, наверно, удивило наше паническое бегство.

Донахью брезгливо скривился.

— Дикари. — После паузы он добавил: — Та, полненькая, которая вертелась в воде около тебя, довольно недурна. Явный агент.

— Не имел удовольствия разглядеть ее, — сказал Уайт, — так как повернулся к ней спиной. Но сомневаюсь, чтобы она…

В коридоре послышались скользящие шаги. Донахью поднес палец к губам. Дверь, оклеенная бумагой, бесшумно отодвинулась, и показалось круглое лицо служанки. Она обратилась к Уайту по-японски:

— Соизволите отведать европейский ужин или японский?

Уайт ответил по-японски, почти без акцента:

— Я хочу лапшу с лангустами, а этому болвану дайте кэрри с рисом.

Служанка поднесла рукав ко рту, глаза ее смеялись. Уайт опросил:

— Скажите, в Японии везде сохранился еще этот обычай?

— Простите, какой?

— Я думал, что только в каких-нибудь горных деревушках, где-нибудь на Сикоку, а не здесь, под самым Токио… У вас женщины всегда купаются вместе с не женщинами?

Служанка опять прикрыла рот рукавом и покраснела.

— Для женщин ванна у нас на втором этаже, но там было переполнено, и поэтому, — она поклонилась, — потревожили вас. Извините, пожалуйста.

Донахью нахмурился:

— Что ты болтаешь с ней? Будь осторожен. Наверняка она шпионка.

Уайт тихо рассмеялся:

— Тебе везде мерещатся агенты контрразведки. Настоящий психоз.

Донахью окинул служанку оценивающим взглядом:

— Несмотря на всю мою пресыщенность, эта мартышка мне нравится. Но мне кажется, что я видел ее где-то в Америке. Боюсь, она следит за нами еще с Фриско. У меня великолепная зрительная память.

— Возьмем что-нибудь выпить? — опросил Уайт.

Донахью фыркнул:

— Чтобы эта мерзавка подсунула нам какую-нибудь отраву?

— Больше ничего не прикажете? — спросила служанка у Уайта и, отвесив поклон, вышла в коридор и, повернувшись к Донахью, сказала по-английски, старательно выговаривая слова:

— Простите, я никогда не была в Америке, но у нас вина неопасные.

Она задвинула дверь за собой. В коридоре прошелестели ее шаги. Уайт расхохотался. На красивом лице Донахью появилась гримаса.

— Типичная шпионка.

— Если бы была шпионкой, она скрыла бы, что знает английский, — возразил Уайт.

После ужина к американцам пришел гость — филиппинец, бармен из английского клуба в Иокогаме, маленький, сморщенный, с длинными тонкими усами. Донахью сделал знак Уайту, и тот, раздвинув двери, сел у порога комнаты так, чтобы просматривался весь коридор флигелька. Соседние комнаты пустовали.

— Эф-Эн просил передать вам, чтобы вы не беспокоились, — зашептал филиппинец. — С капитаном парохода…

— Капитан филиппинец? — перебил его Донахью.

— Нет, австралиец, а пароход канадский. С капитаном все улажено. Слава мадонне, он запросил не так много. Обещал под предлогом дополнительного ремонта отложить отход. Но только на несколько часов. Больше нельзя.

Донахью покачал головой:

— А что, если не найдем сразу? Придется ведь искать по магазинам.

— Очевидно, японцы привезут чемодан к моменту посадки на пароход, — спокойно ответил филиппинец. — Сразу увидим, какой он. Вряд ли чемодан будет какой-то особенный. Им нельзя привлекать к нему внимание. Он, конечно, будет японского производства, а такой можно найти в универсальных магазинах Мицукоси или Мацуя. Эф-Эн наверняка найдет.

— А ключи?

— На чемоданах сложных замков не устанавливают. Ваши специалисты справятся. Возможно, будут поставлены сургучные печати, но и это не страшно. Эф-Эн снабдил Бузони всем необходимым.

— А как куропатки ведут себя? Они в том же отеле?

— Да, около пристани. Все эти дни никуда не выходят, только вызывали к себе массажистку. Личные вещи у них собраны — простые баулы и кожаные чемоданы небольшого размера.

Донахью промычал:

— Они взяли две каюты. Будут ехать раздельно. Интересно, у кого же останется чемодан?

Филиппинец вынул из верхнего кармана тонкую сигару, облизнул кончик и закурил.

— Они просили каюты рядом, но мы устроили так, чтобы одну каюту им дали около трапа на верхнюю палубу, а другую — в конце тупика. Обе находятся далеко от клозета.

— А что, если они возьмут каюту-люкс с собственным клозетом?

— Пять кают люкс уже проданы голландским дипломатам, не беспокойтесь.

— Великолепно! — Донахью хлопнул филиппинца по плечу. — Завидую Эф-Эн. С таким ассистентом, как вы, можно провернуть любое дело — даже украсть Фудзияма. Держу пари: вы, Энрике, скоро откроете собственный бар.

— Спасибо, — филиппинец отвесил подчеркнуто церемонный поклон, — но я молю мадонну, чтобы она ниспослала мне более солидное предприятие.

— Если наша охота на куропаток увенчается успехом, — Донахью еще раз потрепал филиппинца по плечу, — мадонна наградит вас.

— А с нашими каютами все в порядке? — спросил Уайт.

— Все улажено. — Филиппинец покрутил кончики усов. — Сунул кому следует, и сделали перестановку. Ваши каюты рядом, в начале бокового коридорчика.

— А наши профессоры?

— Их каюты будут недалеко от вас. Им и вам будет прислуживать мой человек — стюард Пако, тоже филиппинец, бывший профессиональный боксер в весе мухи. Вы его сразу узнаете по изуродованному носу.

— Надежный? — опросил Уайт.

Вместо ответа филиппинец положил руку на сердце и закрыл глаза.