Читать онлайн «Бремя империи». Страница 81

— Ну?

— Чисто.

— Аллаху Акбар.

Вместе они направились по коридору к самой дальней, сделанной из стали, двери с зарешеченным окошком в ней, похожем на тюремную кормушку. Старший быстро отпер оба замка, в этот момент должна была сработать сигнализация на пульте дежурного, но пульт дежурного был отключен вместе с коммутатором. Один за другим террористы прошли в комнату, довольно большую, без окон, заставленную под потолок. Старший включил свет — и лампы под потолком высветили стоящие рядами оружейные сейфы и штабеля с зелеными армейскими ящиками, стоящие чуть ли не под потолок. Это была оружейная комната — и оружия здесь было как минимум на полноценную роту.

— Иншалла… — выдохнул кто-то.

Менее чем через час неизвестные изрешетили из автоматов тех, кому не повезло в этот момент оказаться на дискотеке «Луна». Приговор для неверных, которым было столько же лет, сколько и нападающим, и чья вина состояла лишь в том, что им хотелось развлечься, был один — смерть. Полиция на вызов не приехала — потому что уже началось…

Иншалла…

Армия в Российской империи для такой численности населения страны — больше миллиарда подданных — и для такой громадной территории была небольшой — примерно два с половиной миллиона человек. Поскольку такими силами оборонить без малого четвертую часть территории Земли было невозможно, на случай большой войны был предусмотрен мобилизационный план и конечно же, существовали мобилизационные склады. Каждый мобилизационный склад представлял собой огражденную колючей проволокой и охраняемую ротой солдат территорию, на которой располагались склады, а на складах… чего только не было на складах. Армия постоянно перевооружалась, военное дело шло вперед — а морально устаревшие образцы, ресурс которых иногда составлял девяносто процентов и более, отправляли вот на такие вот склады — пылиться в ожидании большой войны. Вот и ждали своего часа тысячи единиц бронетехники, законсервированные самолеты и вертолеты — и, конечно же, миллионы единиц стрелкового оружия. А автомат Калашникова, пусть и шестидесятых годов выпуска, — он все равно автомат Калашникова.

Ближайшим мобилизационным складом к Бейруту был склад в Хемлайе — на окраине небольшого населенного пункта, примерно пятнадцатью километрами северо-восточнее Бейрута. Представлял он собой несколько приземистых одноэтажных бетонных зданий, окруженных колючей проволокой, с вышками часовых и КПП, чуть в стороне была казарма. Охраняла склад стрелковая рота, причем, как и следовало ожидать, на такое отрядили далеко не лучших, лучшие были в спецвойсках, в десанте, в морской пехоте. А здесь — либо сосланные за дисциплинарные проступки, либо просто те, кому надо дослужить до пенсии. Ждать особого усердия в несении караульной службы от местных в этом случае не приходилось — да и не нужно было оно, усердие-то, их почти никто никогда не проверял, и службу они несли — шаляй-валяй, даже не знали, что именно находится в складах, потому как они были опечатаны. Это раньше, несколькими десятилетиями раньше служба на Востоке была делом опасным, а охрана складов, доверху набитых оружием, — даже смертельно опасным. Сейчас же не было войны, не было опасности. Был мир. Пока…

Темно-зеленый, в камуфляжных пятнах «АМО» с армейскими бело-черными номерами проехал Айн Аар, свернул на узкую, извилистую, едва позволяющую разъехаться дорогу на Хемлайю. В кабине «АМО» сидели двое — здоровенный, вахлаковатого вида вольноопределяющийся и подтянутый, усатый, с наголо выбритой головой ротмистр в полевом обмундировании. На груди у ротмистра висел короткоствольный автомат, причем висел так, чтобы можно было в любой момент им воспользоваться, так носят оружие люди, имеющие опыт боевых действий. Вольноопределяющийся был вооружен пистолетом в кобуре, но большего от него и не требовалось, его дело — баранку крутить, ехать куда скажут.

Было уже темно, и водитель включил фары, узкие из-за светомаскирующих колпаков на фарах лучи метнулись вперед, высвечивая пыльную ухабистую дорогу, растущий в изобилии придорожный кустарник. Глухо бормотал дизель, тяжелая машина громыхала, переваливалась на ухабах, руль бил по рукам…

Зарево огней Хемлайи слегка высветило горизонт, разгоняя уже сгустившуюся тьму. Машина пошла ровнее — у населенных пунктов дороги всегда были ровнее и лучше, по мере сил и возможностей их ремонтировали сами местные жители.

Ротмистр посмотрел на часы.

— Пять минут! Подъезжаем!

— Внимание! — продублировали в кузове.

Хемлайа. Невысокие, окруженные заборами дома, кусты винограда прямо под окнами, пыль из-под колес…

— Одна минута! Приготовились.

— Приготовились!

Залязгали автоматные затворы, боевики в кузове в последний раз проверяли снаряжение, устраивались за мешками с песком, какие были привалены к невысоким бортам кузова, чтобы служить защитой от пуль.

На КПП было всего три бойца, причем двое из них, в нарушение устава караульной службы, спали. Один, самый младший, стоял у ворот, его автомат висел, как это и положено, за спиной, стволом вниз, и патрона в патроннике не было. Больше он думал о том, чтобы не свалиться и не заснуть, об отражении хорошо спланированного нападения он и помыслить не мог.

Грузовик с ходу проломил ворота, сидевший в кабине ротмистр очередью срезал не успевшего прийти в себя горе-часового, кто-то из кузова бросил гранату точно в открытое окно караулки. Хлопок, звон осыпающихся стекол, яркая вспышка внутри караулки — и путь свободен.

Нападающие хорошо знали расположение объектов воинской части — вольноопределяющийся безошибочно направил машину к казарме. Был поздний вечер, многие были в увольнительных, остальные либо уже «совершили отбой», либо сидели в комнате дежурной смены, абсолютно неготовые к бою.

Грузовик резко затормозил, один из боевиков встал в кузове в полный рост, вскидывая на плечо тяжелую кургузую трубу огнемета. Он целился по первому этажу, по тем окнам, где горел свет, по окнам караулки. Огненный факел метнулся к обреченному зданию, ворвался, пробив окно, лопнул сгустком раскаленной плазмы, миг — и здание вспухло огнем, выгорая изнутри. Больше у складов, на которых только стрелкового оружия хранилось не меньше, чем пятьдесят тысяч единиц хранения, защитников не было.

Иншалла…

— Иннаа лилляхи ва иннаа илейхи рааджиъуун![137]

— Да иллаха илля-Аллах![138]

— Неверные закопают нашего вождя в могилу со свиньями! — истошно выкрикнул кто-то…

За спинами собравшихся у мечети застучал автомат — и, словно перекрикивая друг друга, ему ответили еще несколько…

Уже ночью в городе начались беспорядки. Серьезные, такие, каких не было уже давно. К утру бой шел уже в нескольких местах, но самое главное — он не прекращался. Наученные горьким опытом предыдущих десятилетий, террористы действовали по принципу: ударил — ушел. Сейчас же целые городские районы оказались в их власти, полиция и даже жандармерия не справлялись с ситуацией…

Тела погибших при ночной штурмовой операции лежали в полицейском морге, доступ к ним был строго ограничен. Прошел слух, что власти намерены даже в смерти отомстить тем, кто противостоял ей с оружием в руках, похоронив тела убитых на скотомогильнике, где хоронят свиней. И хотя в радиусе пятисот километров от города не было ни одной свиньи, на Востоке свиней не разводили, — волна слухов ширилась, леденящие душу подробности передавались из уст в уста. Немногие после намаза ушли от мечети, многие собрались в мадафе или просто около мечетей. И речи, произносимые там, призывали не к миру — они призывали к крови, к войне…

Имам мечети аль-Хордж был одним из тех немногих людей, что попытались встать на пути безумия, собственными телами подпереть готовую прорваться плотину. После намаза он вышел к верующим, ожесточенно о чем-то спорящим около мечети, поднял руку, требуя тишины…

— Опомнитесь, правоверные! — громко крикнул он. — Путь иблиса лежит перед вами, его губы нашептывают вам слова мести и крови. Опомнитесь!

Один из крикунов, появившихся в это утро перед мечетью, тот самый, что кричал о вожде и о могиле со свиньями, посмотрел на часы…

— Но как же быть, когда русские не дают похоронить правоверного по законам шариата? — спросил кто-то имама.

— Правоверного? Вы называете этих людей правоверными?

— Но ведь они верили в Аллаха и в спасение и делали намаз так же, как делаем это мы…

Примерно в трехстах метрах от мечети около одного из домов остановилась полицейская машина. Сидевший за рулем человек в форме урядника вышел из машины, приложил к глазам бинокль. Затем обернулся и коротко кивнул.