Читать онлайн «Волчье правило». Страница 41

Закупорить путь, не пустить на плато такого огромного монстра, каковым является армейская группировка, мулла Сайфуль не сможет, но подпортить кровушки вашей героической роте – запросто. Поэтому думайте, уважаемые товарищи, и готовьтесь очень тщательно, увеселительной прогулки не будет. Особое внимание уделите борьбе со снайперами – к услугам муллы Сайфуля трое снайперов-наемников, настоящих профессионалов своего дела.

После такого инструктажа было о чем призадуматься и почесать затылок! Хантер понял, что полковник Ермолов и его заместители недаром выбрали его роту для такого ответственного дела, тут нельзя опростоволоситься на глазах у командования армии, пятно в таком случае ляжет на все соединение, а не только на какую-то там роту!

Перед началом первых боевых была у Александра еще одна знаковая встреча с многообещающими последствиями. Вечером следующих суток, едва Хантер сменился с наряда, успев поужинать, как от дежурного по бригаде прибежал посыльный, передав, мол, его, старшего лейтенанта Петренко, немедленно вызывают в штаб соединения.

Уставший Александр, предполагая, что это козни начальника штаба бригады, который, вероятно, нашел недостаток (матюг, еще раз матюг) в процессе приема-сдачи наряда, неспешно побрел в штаб, вполголоса и смачно ругаясь.

Хантера несколько успокоил новый дежурный, дескать, по наряду претензий нет, но его ожидает какой-либо незнакомый майор с пехотными эмблемами. В курилке штаба Сашку действительно ждал молодой, лет едва за тридцать, майор.

Худой, аж скулы вперед выдавались, обветренный и загорелый до черноты, в «эксперименталке», напоминающей скорее полотняный костюм, а не форму военнослужащего, он спокойно сидел на лавочке, потягивая сигарету «Мальборо».

– Майор Чабаненко. – Увидев Хантера, майор встал и назвал себя. – Павел Николаевич, из Спецпропаганды, – приятно улыбнувшись, протянул он руку.

– Петренко Александр Николаевич, замполит четвертой роты, – в свою очередь отрекомендовался Александр.

– Да знаю, знаю. Почти все знаю о тебе, Петренко, – уверил новый знакомый.

– И я о вас кое-что знаю, – откликнулся Сашка. – Но только хорошее, – детализировал он свое сообщение.

– Ну-ну! – пошутил майор. – Я у вас на базе не был два месяца, а здесь уже все обо мне известно!

В воздухе зависла небольшая пауза. Чабаненко протянул старлею практически порожнюю пачку «Мальборо», на что тот, конечно, не отказался и с удовольствием затянулся вкусной империалистической отравой.

– Мне о тебе рассказывал полковник Худайбердыев из Ташкента, – начал разговор Чабаненко. – Он недавно прилетал в Кабул, инструктировал нас по особенностям проведения армейской операции «Кольцо». Приказал проведать тебя, передать привет и напомнить о ваших с ним договоренностях. Еще привет тебе от старшего лейтенанта Кривобоцкого, замполита отдельной роты спецназа.

– Романа? – оживился Александр. – Как он?

– Нормально, воюет. Настоящий казак! – сообщил спецпропагандист. – Уже побывал на трех боевых выходах, отличился, на него отправлено представление на орден Красной Звезды! Кстати, его рота будет принимать участие в армейской операции, может, и встретитесь.

– Ну вот! – растерялся Петренко. – Друзья воюют, а я здесь – в наряды хожу, учения провожу, всяческие инструктажи слушаю, – грустно выдохнул он дымом.

– Не волнуйся, Александр Николаевич! – успокоил майор. – Успеешь, на твою долю еще хватит и пороха, и дыма. На армейской операции, выход на которую случится завтра утром, войны тебе придется хлебнуть с лихвой, так что – еще настреляешься.

– Как завтра утром?! – удивился старлей. – Нам довели – послезавтра…

– Ты меня расслышал? Как говорят связисты: «Ты меня разбираешь»? – подначил собеседник. – Так вот слушай еще внимательнее. Завтра, в четыре тридцать состоится подъем по тревоге, потом – построение ротных, батальонных колонн, формирование колонны соединения (завтрак – здесь, на месте, по обычному распорядку) и уж потом – выдвижение бригадной колонны.

Сразу же за парком к вашей колонне присоединятся части и подразделения наших войск и афганских сил, базирующихся неподалеку. Общей колонной пойдете через перевал к Джелала-баду, – Чабаненко поискал сигарету, но ничего в карманах не нашел, кроме замечательной трофейной зажигалки с пьезоэлементом, щелкнул ею, и спрятал в карман на правом рукаве.

Перед перевалом, – продолжил он, – в состав общей колонны (что теперь уже по праву будет называться армейской) войдут две колонны: штаба армии и тыла армии, каждая под отдельной охраной.

– Зачем вы мне это говорите? – спросил Хантер, затаптывая ногой окурок (было досадно, что сигареты у визави закончились).

– Зачем ты, Александр Николаевич, огороды городишь? – с улыбкой спросил майор. – Ты здесь, в Афгане уже больше месяца. И уже обязан соображать – все, что знают наши военные советники и их «подсоветные», то есть офицеры афганских соединений, частей и подразделений, сразу же становится известным неприятелю.

Для примера. Ты веришь в то, что первый секретарь обкома партии, рафик[42] Наби, полностью предан делу Саурской революции?

– Конечно… верю… – немного задумавшись, ответил Хантер. – Как же это, первый человек в провинции и ему не верить…

– Таковы особенности восточной войны, ибо Восток – дело тонкое, как говорил товарищ Сухов, – промолвил майор. – А ваш комбриг, полковник Ермолов, абсолютно правильно конкретизирует: «А Афган – еще тоньше!». У вышеупомянутого рафика Наби старший родной брат – один из руководителей бандформирования. Другой родной брат – водит караваны из Пакистана. Может с мирным товаром, а может и с чем-то другим… Отец Наби держит сеть дуканов в самом Пакистане и в Афганистане.

Вот и соображай. Неужели он не передаст своим родным, что их ожидает во время проведения нашего «Кольца»? Поэтому выход на боевые состоится на сутки раньше запланированного срока – это уловка начштаба армии, известного тебе генерала Эллинова. Советники и их «подсоветные» узнают о переносе сроков лишь завтра утром.

Поэтому у «духов» будет на сутки меньше времени, чтобы оперативно и адекватно отреагировать на перемещение наших сил. А вы, молодой человек, навряд ли рванете к радиостанции, чтобы срочно дать радио саибу Хекматьяру, дескать, спешу предупредить…

Зачем я передаю тебе привет от Худайбердыева? – улыбнулся Чабаненко, – возможно (подчеркиваю – возможно), во время армейской операции твое местонахождение на ПКП армии окажется для нас как нельзя кстати. Тогда я тебя найду, и будешь ты выполнять мои особые распоряжения как миленький. Так что присмотри для себя один экипаж БМП, чтоб там были толковые, боевые и надежные ребята, умеющие держать языки за зубами.

– А как же Михалкин и Иванов? – поинтересовался Петренко. – Как они отреагируют на подобные действия без их благословения?

– Иванов узнает обо всем в последнюю очередь, по факту, он на боевые никогда не ходит, – спокойно ответил майор. – А вот Михалкин (знаю, что у вас, в бригаде, его за глаза называют Монстром), хотя и очень амбициозен, но, когда приходит распоряжение свыше, сугубо в интересах дела, как правило, не выкобенивается. Вдобавок имеется у нас хорошее прикрытие – старший коллега Иванова, некий подполковник КГБ Ваганов из Кабула, курирующий структуры Спецпропаганды в Афганистане.

При необходимости Ваганов запросто закроет Иванову глотку, имеем мы на вашего Гнуса достаточно компрометирующего материала. Таким вот образом, Александр Николаевич. Кстати, я твой земляк. Тоже из Полтавщины, из Расчески, или попросту – Гребенки.

– Тю, это ж надо! – искренне обрадовался Сашка, – за пять тысяч километров от родной хаты встретить земляка! Ведь на чужбине земляк – почти родственник…

– Эй, дружище, не спи! – Бугай вывел Сашку из транса. – Вернись в семью, очнись! Мы почти дома! Нужно посчитать людей и оружие!

Раненых и погибших сняли с танковой трансмиссии, перенесли на БМП и отвезли на СТО. БМР армейских саперов зацепила тросом поврежденный танк, потянула туда же.

Почти ничего не слыша, Хантер брел по площадке СТО. Выглядел он, словно его сняли с креста: волосы дыбом, залеплены невесть чем, лицо – густо закопченное пороховой копотью, не лицо – маска из сажи, засохшей крови и пыли, с которой стекали ручейки грязной воды. Лишь благодаря глазам и зубам, старшего лейтенанта можно было идентифицировать как живого человека.

Мокрая грязная форма и «лифчик» густо забрызганные кровью и еще какой-то гадостью; во многих местах форма оказалась порванной и посеченной осколками (где и когда? – носитель форменной одежды даже не заметил…). Сквозь дырки выглядывала черная тельняшка, такие же самые солдатские трусы и немытое тело. В берцах хлюпала вода, хотя фактически их уже нельзя уже было назвать обувью, порванные шнурки едва сдерживали эти «остаточные явления» где-то посередине голеностопного сустава.