Читать онлайн «Скорость освобождения: киберкультура на рубеже веков». Страница 36

Бретт Голдстоун, скульптор-кинетик, с которым вместе Макмертри сделал несколько перформансов во время обучения Калифорнийском Университете, начинял наиболее перспективных роботов продвинутой пневматикой. После переезда в 1988 году в Сан-Франциско Макмертри отточил свои недавно приобретенные умения, создав «Акробата». «Я ничего не смыслил в инженерном деле, но, как только я стал работать с большим количеством поршней, я выучил процессы, которые происходят. Пока я создавал «Акробата», я узнал целую кучу всего о пневматике, о том, как победить вес и инертность. Когда я через все это прошел, у меня получился не кувыркающихся робот, а старательное, кувыркающееся, акробатическое, эмпатическое существо, которое жило своей собственной жизнью».

Со временем «Акробат» был адаптирован к интерфейсу «человек-машина», разработанному Макмертри совместно с Дейвом Флемингом, инженером-электриком из сан-францисского научного музея Exploratorium. Этот интерфейс представляет собой специальный костюм, в который в местах сгибов суставов вшиты источники, передающие радиосигналы роботу. Он превращает человека в некий гибрид инструктора по Тайцзи[81] и кукловода: каждый грациозно-армейский шаг Макмертри повторяется его пыхтящим и лязгающим железным двойником.

Макмертри добавил и элемент случайности: кармашки, пришитые к костюму, периодически заполняются воздухом при помощи специальной компьютерной программы, действия которой произвольны. Без всякого предупреждения то рука, то нога раздуваются, так что сам артист дрыгается, как марионетка. «Я становлюсь актером, играя вместе с роботом, создавая интересные аналогии между усилиями, которые прилагает человек, и усилиями, которые в результате этого прилагает машина»,— говорит он. Использование Макмертри костюма-радиопередатчика для управлениями своими механическими андроидами перекликается с аналогическими экспериментами военных ведомств и компаний с телеуправлением. Традиционно телеуправление диктует абсолютную власть человека-оператора над своим дистанционно контролируемым роботом, однако Макмертри применяет эту технологию для того, чтобы стереть различия между управляющим и управляемым.

Клубок тем, напрямую связанных с соотношением сил в хайтечном обществе, и использование доморощенной техники для устранения социальной несправедливости характерны для всего творчества Макмертри. Его «Метатель камней» — скульптура из металла и проволоки, которая может поднимать и бросать булыжники размером с кулак с удивительной точностью,— служит наглядным примером политического использования промышленного хлама. Идея «Метателя камней» родилась, когда я увидел, как палестинка бросает камни в солдат со щитами,— рассказывает Макмертри. — Я подумал: «Вот угнетенные люди, которые бросают камни в свою полицию. У них нет никаких шансов в этом мире!» Я решил сделать машину-оппозиционера, гуманоида, который бы олицетворял все угнетенные массы. Он умеет лишь бросать камни на восемь-десять футов и он не может поднимать тяжести, но то, что он делает, выглядит очень живо. Благодаря двум универсальным шарнирам на бедрах его таз получился, как у Тины Тернер, что выглядит ужасно забавно».

Со временем система управления роботами, используемая Макмертри, значительно усложнилась, увеличилась и роль компьютера. Почти все сегодняшние компьютерные системы Макмертри разработаны инженером-электриком и программистом Риком Сайре, который работает дизайнером-аниматором в компании Pixer (Поинт-Ричмонд, штат Калифорния), занимающейся компьютерной графикой. Этот «компьютерный ковбой», как он сам себя называет, предложил свои услуги Макмертри, когда тот тусовался в Exploratorium. Их первым совместным проектом стал перформанс «Деревья ходят», в который входила анимация ржавых железных деревьев, символизирующих жертвы загрязнения природы. Для него Сайре придумал специальную систему, улавливающую движения. С ее помощью зрители могли запускать предварительно запрограммированную последовательность действий роботов. Что же касается самой анимации, то, в отличие от судорожных движений первых творений Макмертри, она стала значительно более изощренной. «Это был настоящий прорыв в моей работе,— вспоминает художник. — До встречи с Риком я был просто механическим скульптором, он дал моим работам мозги».

Макмертри и Сайре разработали новый, усовершенствованный телеметрический костюм, который позволял двоим участникам управлять «Акробатом»: компьютерная программа робота сохраняла последовательность движений и затем проигрывала ее. «Словно он передразнивает людей»,— отмечает Макмертри. Возможности устройства были продемонстрированы в опере-перформансе «Триграмм», где с ним работали танцоры Ханна Сим и Марк Стеджер. Они управляли «Телом-струной» и «Прозрачным Идущим Телом» — пластмассовым торсом, который лихо катался на ступнях-роликах. Название этого мультимедийного спектакля, поставленного на сцене сан-францисского «Театра Арто» в декабре 1992 года, было взято, по словам композитора Брюса Дэрби, из книги «И Цзин» и означает «мириады вещей». Представление было достойно своего названия: лающий и визжащий «Робот Собака-Обезьяна» пытался выяснить, кто же он на самом деле — собака или обезьяна под музыку живых перкуссионистов, исполнявших «Хаус для ксилофона» на самодельном ксилофоне, а двенадцатифутовая «металлическая мама» (так ее называет Макмертри) хлопала своими железными ресницами и скрежетала жуткими зубищами в такт музыке.В какой-то момент музыканты залезли внутрь ее полой груди, чтобы постучать по ее ребрам — тонким, цилиндрическим барабанам, сделанным из гнутых ПВХ-шных труб, обтянутых с одного конца воловьей кожей.

«Триграмм» соединяет кинетическую скульптуру, театральное искусство, музыку, робототехнику и, как водится, марионеток. «Эти машины скорее куклы, чем индустриальные роботы,— считает Сайре. — Они очень непредсказуемы. То есть они болтаются себе, болтаются, но если ты приведешь их в действие в нужный момент, они могут выкинуть такое, что у тебя от удивления глаза на лоб вылезут. Ну, например, те что в принципе не умели ходить, могут взять и пойти. Из-за их марионеточности ими сложнее управлять, но ты начинаешь сочувствовать им, потому что кажется, будто они очень стараются».

Роботы Макмертри поднимают проблему нашей нестабильной жизни. В их компьютерных мозгах, проволочных нервах, поршневых мышцах и железных скелетах мы узнаем самих себя — «мыслящий тростник» (используем здесь метафору Паскаля), который растет на биосфере, занятой и, в конечном счете, «денатурированной» техникой. «Мои скульптуры страдают от этого мира,— заявляет художник в своем неопубликованном манифесте. — Они не властвуют, не управляют. В том, что я использую сжатый воздух, чтобы вдохнуть в них жизнь, много общего с экологическими катастрофами, угрожающими нашему существованию. Звуки и движения, являющиеся побочными продуктами этих [пневматических] процессов, перекликаются с той болью, которую все мы испытываем, живя в мире лишенном Чистоты из-за нашей всеобщей зависимости от машин, которыми мы некогда управляли и которые теперь управляют нами».

Макмертри, фамилия которого, по его словам, означает «человек деревьев», вырос в ирландско-мексиканской семье в горном, выжженном солнцем городке шахтеров под названием Бисби (штат Аризона). Окрестный пейзаж «украшала» огромная шахта глубиной в одну милю. Воспоминания о погубленных жизнях и ржавых машинах прошли через все его творчество. Макмертри — «зеленый» робототехник, ведущий мифопоэтическую борьбу за установление равновесия между экосферой и техносферой.

Герои спектакля «Деревья ходят», поставленного в 1991 году в сан-францисской галерее искусств New Langton Art Gallery,— сучковатые железные «Ходячие деревья», которые с болезненной медлительностью ковыляют по выставочному залу. Ржавчина, покрывающая их стволы, напоминает нам о кислотных осадках, хитрый рисунок на их пневматических системах — о нефтяных пятнах. «Пресыщенный человек», гротескный клубок из слоев поролона,— это памятник Западной потребительской культуре, чья чрезмерная любовь к гамбургерам приводит к выкорчевыванию и сжиганию тропических лесов ради создания пастбищ для скота, к разрушению древних экосистем, которое продолжается и по сей день. «Дух Земли расстроен тем, что происходит,— замечает Макмертри. — Даже деревья уходят. Ведь их должны уничтожить».{313}

Бретт Голдстоун, напротив, может много чего рассказать о нашем обществе. Уроженец Новой Зеландии, он живет в Хайленд-Парке, пригороде Лос-Анджелеса, и занимается прочесыванием помоек. «Я всегда использовал мусор, потому что он бесплатный и всегда под рукой, а здесь мусора больше, чем в любом другом уголке мира»,— объясняет он.