Читать онлайн «Революция не всерьез. Штудии по теории и истории квазиреволюционных движений». Страница 65

г) абсолютно «не знает предмет», о котором пишет;

д) «симпатизирует фашизму под зеленым знаменем Аллаха»; е) «увлекается фальсификацией истории анархизма и чужих теорий» (то есть, попросту говоря, не соглашается признавать Шубина гением и величайшим общественным деятелем современности). Очень убедительный метод полемики!

…системность кризиса леворадикального движения видна уже из его полиморфности… (С. 170) Очень характерное высказывание. Вероятно, А. Тарасов полагает, что леворадикальное движение сможет преодолеть кризис только если превратится в монолитную силу. Разумеется, под эгидой единственно верных идей «пролетаризма».

Это тот случай, когда особенности восприятия и понимания Шубина ставят меня в тупик. Решительно все, кроме Шубина, поняли, что слово «полиморфность» относится к слову «кризис» (из контекста ясно). Только Шубин почему-то решил, что оно относится к слову «движение». У меня такое впечатление, что Шубину так хочется найти побольше поводов, чтобы заклеймить меня как «марксиста-ленинца» и «пролетариста», что он даже не дает себе труда внимательно вчитаться в текст.

Впрочем, члены ОПОР, насколько можно судить, не стремятся к выработке отдельной «пролетаристской» теории, а считают необходимым создание марксистской (промарксистской) теории, адекватной сегодняшнему дню. (С. 185) Это естественно, потому что никакого отдельного «пролетаризма» в природе нет, а ОПОР — обычные марксисты.

Первое. Шубин пишет о том, в чем совершенно не разбирается. «Пролетаристы» выдуманы не мной, это устоявшийся термин со времен «перестройки». Сейчас «пролетаристских» организаций мало, раньше было больше (Пролетарско-коммунистическая партия Калымова и т. д.). Из того, что «пролетаристы» на 70 % (или даже на 80 %) идеологически — марксисты, еще не следует, что «никакого отдельного «пролетаризма» в природе нет».

Второе. Шубин видит то, что он хочет увидеть, а не то, что у меня написано. У меня написано «постмарксистской теории», а не «промарксистской» (как читает Шубин).

61. В среду российских «новых левых» политическая концепция «сексуальной революции» попала, насколько можно судить, не прямо от Калверта, а через Кэт Миллет… (С. 193) Хитро заверчено. Но все проще — эта идея была общим местом в анархических кругах уже в конце 80-х гг. Еще в 1986 г. Исаев написал роман-хронику «Сексуальная революция в Хавронино», который имел широкое хождение среди «Общинников». Хабаровцы проводили даже сексуальную демонстрацию у обкома под лозунгом сексуальной революции.

Первое. Еще один (тринадцатый) приступ мании величия у Шубина (Шубин, как и в других случаях, идентифицирует себя с Исаевым, в соответствии с известным феноменом «расширенного я»). Опус Исаева «Сексуальная революция в Хавронино», по воспоминаниям тех, кто его читал, был литературно беспомощным произведением в стиле модного в эпоху ранней «перестройки» «молодежного стёба». К политической концепции «сексуальной революции» (о которой, собственно, я и пишу) этот опус никакого отношения не имеет. Пропагандист политической концепции «сексуальной революции» Костенко этого произведения не читал. К представлениям Исаева и Шубина о «сексуальной революции» Костенко относился с явным пренебрежением и говорил: «В духе совкового понимания этого термина они под «сексуальной революцией» подразумевали беспорядочную половую жизнь… даже к вялым потугам трансрадикалов и либертарианцев сделать что-то реформистское в этой области они относились с глумливой улыбочкой».

Второе. Речь вообще идет о «новых левых», а не об анархистах. Тут вновь обнаруживаются какие-то особенности психики А. Шубина. Я пишу «новые левые», Шубин читает — «анархисты»; я пишу «анархисты», Шубин читает — «КАС»', я пишу «КАС», Шубин читает — «Шубин и Исаев». Иногда еще хлеще: я пишу «леворадикалы», а Шубин сразу уверенно читает — «Шубин и Исаев». Криптолог!

Предпочтение прямой демократии, при которой в процессах управления, решения вопросов и контроля участвует все население, идет, как известно, от К. Маркса, критиковавшего представительную демократию как основанную на «ложном принципе компетентности избирателя», однако в среду «новых левых» понятие прямой демократии пришло от Г. Маркузе. (С. 200) И здесь дорога прямее. Представительную демократию критиковал Бакунин, потом с ним согласился Маркс. КАС унаследовал критику от Бакунина. От Такера через посредство АССА касовцы унаследовали сам термин «прямая демократия».

То же самое. Я пишу о «новых левых» (причем западных!), а Шубин опять — про КАС. Да когда положение о прямой демократии вписывалось в Порт-Гуронскую декларацию, не то что КАС не было, но и Шубин еще не родился!.. Очевидно, это четырнадцатый приступ мании величия.

…анархо-синдикалисты («Община»/КАС) считали себя последователями М. А. Бакунина (хотя тот, конечно, не был анархо-синдикалистом)… (С. 209) Не только Бакунина, хотя он, конечно, был анархо-синдикалистом (в частности), поскольку признавал рабочие ассоциации важным средством самоорганизации трудящихся.

Бакунин не был анархо-синдикалистом, он был анархо-коллективистом, это и сам Шубин раньше признавал. Что касается предлагаемого Шубиным критерия, кого считать анархо-синдикалистом, то под него подпадают не только все социалисты и все деятели рабочего и профсоюзного движения (даже фашистского), но и все законодатели большинства стран мира, поскольку в законодательстве этих стран прямо зафиксировано право трудящихся на самоорганизацию в форме, например, профсоюзов (то есть «рабочих ассоциаций»). Иначе как демагогией я это возражение назвать не могу.

Наибольшему идейному воздействию анархисты подверглись, как уже говорилось, со стороны идеологии «новых левых. (С. 209–210) Учитывая, что идеология «новых левых», если здесь вообще можно говорить о единой идеологии, наполовину заимствована из анархизма, то правильнее говорить о воздействии отдельных «новых левых» теоретиков на отдельных российских анархистов.

Хорошо. Пусть будет так. Формулировка «отдельные анархисты подверглись идеологическому воздействию отдельных «новых левых» теоретиков» у меня никаких возражений не вызывает. Никакой принципиальной разницы между тем, что у меня написано, и этой формулировкой нет.

Порвав с подробно разработанными классическими анархистскими системами, современные российские анархисты оказались неспособны создать взамен собственные теоретические концепции. Единственная попытка такого рода была предпринята А. Исаевым и А. Шубиным. Предложенная ими доктрина известна в анархистских кругах под названием «общинного социализма» и построена была в основном путем механического соединения отдельных положений М. А. Бакунина, П.-Ж. Прудона с идеями «рабочего самоуправления» и, как ни странно, с идеями неолиберализма в духе Фридриха фон Хайека и Людвига фон Мизеса. В окончательном виде доктрина «общинного социализма» была зафиксирована в Программных принципах КАС. Доктрина рассматривала в качестве общественного идеала «безгосударственный социализм», в котором основной формой собственности должна являться собственность трудовых коллективов на средства производства…

Концепцию «общинного социализма» нельзя признать удачной, так как она помимо многочисленных недоработок изначально содержала откровенные противоречия:… «ликвидация государства» сочеталась с существованием фактически государственных (квазигосударственных) образований («федераций»), поддерживающих между собой дипломатические отношения… (С. 211–212).

В этом фрагменте А. Тарасов совершенно безуспешно пытается воздвигнуть целый частокол мифов. Во-первых, никакого разрыва с анархистскими системами быть не могло, потому что целиком ни одну из них мы не разделяли. Ближе всего мы стояли к Бакунину и Ганди, но отношение к ним в КАС практически не менялось.

Во-вторых, Прудон, как уже говорилось, не относится к источникам наших взглядов, равно как и упомянутые выше либералы. Их А. Тарасов приплел, вероятно, из-за публикаций в пропагандистских целях текста Хайека. Из либералов можно вспомнить добрым словом Я. Корнея, который помог нам в критике госсоциализма.

В-третьих, выступая за самоуправление, мы не выступали за преимущественные права рабочих.

В-четвертых, безгосударственный социализм не рассматривался в качестве общественного идеала. Это — переходная стадия к анархии, возможная уже на нынешней стадии развития общества. Идеал описан выше, до упоминания социализма. Из непонимания этого очень простого, даже для марксиста, положения вытекает дальнейшая путаница А. Тарасова, когда он «находит противоречия» в тезисах, относящихся к совершенно разным стадиям развития.

В-пятых, мы выступали против «партийных номенклатурных систем», но не за «отсутствие» партий — не запрещать же их.