Читать онлайн «Комкор М. В. Калмыков». Страница 34

«Там, где нет указаний сверху, — подчеркивал Михаил Николаевич после октябрьских учений двадцать восьмого года, — действуй самостоятельно. Иногда это может разойтись с желанием высшего боевого управления. Но боевой опыт учит нас, что активные войска, нарушающие иногда предположения высшего командования, дают большие результаты, чем пассивные войска…

Недостаточная напористость, самодеятельность, мобильность, — продолжал командующий, — это краеугольный минус, самое опасное наше место… У нас не то, чтобы нежелание так действовать, а просто неприученность. Так что нам нужно поставить себе задачи приучить наши части к самодеятельности»[71].

На себе самом М. В. Калмыков ощущал и умение Михаила Николаевича быстро, точно схватывать все качества подчиненных и давать им принципиальную оценку. Это ведь благодаря строгому, но справедливому подходу к нему командующего войсками ЛенВО, он получил счастливую возможность и во второй раз побывать на учебе в Москве.

«Участие М. В. Калмыкова в военных играх и полковых поездках подтверждает умение организовать общевойсковой бой и влиять на его развитие. Однако ощущается необходимость дальнейшего усовершенствования и развития как в области оперативно-тактической (преимущественно в оперативной), так и в общем военном кругозоре», —

писал М. Н. Тухачевский в аттестации, данной в феврале 1929 года, и делал вывод о целесообразности командировать комкора-комиссара 1-го стрелкового на Курсы усовершенствования высшего начальствующего состава[72].

Эти курсы были организованы еще в июне 1925 года по распоряжению М. В. Фрунзе, и главная задача их состояла в усовершенствовании и обогащении новыми знаниями тех командиров, которые ранее уже окончили Военную академию РККА или учились на Высших военно-академических курсах.

В том же 1929 году М. В. Калмыков окончил КУВНАС с отличием и по указанию наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова в числе группы других военачальников был направлен в трехмесячную заграничную командировку для изучения экономического и военного состояния Германии как одного из вероятных противников молодого рабоче-крестьянского государства.

По возвращении в Советский Союз Михаил Васильевич в прежней должности пробыл недолго. 25 мая 1930 года был подписан приказ по войскам Ленинградского военного округа, посвященный персонально ему:

«Командир и военный комиссар 1-го стрелкового корпуса Калмыков Михаил Васильевич получил новое назначение в Главное управление РККА на должность начальника Командного управления.

Тов. Калмыков, командуя в течение двух лет 1-м стрелковым корпусом, приложил весь свой богатый служебный и боевой опыт для постановки на должную высоту тактической, стрелковой и мобилизационной подготовки частей корпуса… Все это создало тов. Калмыкову заслуженный авторитет как у подчиненных, так и у вышестоящих начальников.

РВС округа, расставаясь с тов. Калмыковым, от лица службы объявляет ему благодарность и пожелания с той же неутомимой энергией продолжать работать в новой должности»[73].

Сдав корпус, простившись с товарищами, М. В. Калмыков выехал с женой, дочерью и сыном, родившимся уже в ЛенВО, из Новгорода в Москву.

К столичной службе в Главном управлении РККА Михаил Васильевич приступил накануне открытия XVI съезда ВКП(б), а в дни его работы получил и право присутствовать на одном из его заседаний.

То было 26 июня 1930 года. Председательствующий М. И. Калинин предоставил слово делегату съезда товарищу Блюхеру.

Блюхер доложил съезду, что за последние годы Красная Армия выросла политически и значительно пополнилась новой техникой. Говоря о боевых действиях вверенной ему армии против китайских милитаристов и их белогвардейских прихвостней-недобитков, Василий Константинович заявил, что воины-дальневосточники дрались в этих боях «с такой колоссальной преданностью диктатуре рабочего класса, советской власти и нашей партии, с какой могли драться только лучшие отряды рабочей гвардии в 1918—1919 гг.»

— Позвольте заверить вас, — сказал в заключение первый кавалер первых боевых советских орденов Красного Знамени и Красной Звезды, — что, если в будущем повторится новая попытка помешать нашему социалистическому строительству, попытка напасть на наши границы, Красная Армия сможет с еще большей решимостью, с еще большим энтузиазмом, с полной готовностью умереть за дело пролетариата, защитить наши границы[74].

Закончив речь, В. К. Блюхер передал Боевое Знамя ОКДВА председателю ЦИК Союза ССР. Михаил Иванович Калинин бережно принял стяг героев-дальневосточников и приник губами к его темному бархату…

Вечером того же дня долго толковали меж собой давние друзья-соратники. Вспоминали бои с дутовцами, беспримерный партизанский рейд по горам и лесам Башкирии, великий поход от берегов Вятки до Байкала и, конечно же, штурмы бетонных твердынь Перекопа и Чонгара. А потом Блюхер принялся страстно агитировать Калмыкова, чтобы опять им быть вместе, служить, защищая далекую землю «нашенскую».

Все тогда и решилось. Михаил Васильевич не только разумом — сердцем понял, что на Дальнем Востоке произошли пока лишь первые серьезные столкновения с агрессивными силами мирового империализма, что именно там и впредь будет по-настоящему испытываться боевая способность Отчизны к приближающейся новой войне.

И вот начальник Командного управления приглашен к начальнику Главного управления РККА.

— Как бы смотрите на то, если будете направлены на должность командира-комиссара 19-го Приморского стрелкового корпуса? — спросили его.

— Я привык точно выполнять боевые приказы, — не колеблясь ответил Калмыков.

В начале декабря тридцатого года Михаил Васильевич снова уложил чемоданы, поднял на ноги семью и прокачался с нею в поезде почти десять суток, следуя к берегам Тихого океана, в боевой Дальневосточный регион.

19-й стрелковый корпус имел славные традиции. Его части в 1922-ом освобождали Приморье от остатков белогвардейщины и японских оккупантов, а год назад, являясь главной ударной силой Сводной Приморской труппы А. Я. Лапина (четвертого начдива 30-й), корпус наголову разбил и белокитайцев в Восточной Маньчжурии. Помнил Калмыков, что его предшественник — Григорий Давидович Хаханьян на фронтах гражданской был награжден тремя орденами Красного Знамени и Почетным революционным оружием, что весной — летом 1919 года он командовал бригадой в 26-й стрелковой дивизии, которая освобождала города и селения северной части Башкирии, а затем Златоуст и Челябинск.

Штаб корпуса располагался в Никольск-Уссурийске. Его части были разбросаны в радиусе ста и более километров. Невзирая на это, Калмыков в самый короткий срок объехал каждую дивизию, каждый полк. Повсеместно были проведены инструктивные совещания, беседы с широким кругом командного состава. Особое внимание новый командир-комиссар корпуса обращал на необходимость неуклонно повышать боевую готовность, укреплять дисциплину, основанную на высокой социалистической сознательности.

В первых числах августа 1931 года в штаб Приморского корпуса прибыли народный комиссар Обороны К. Е. Ворошилов и командарм Особой В. К. Блюхер. На груди у Василия Константиновича теперь выше ряда орденов Красного Знамени пламенели и два новых — орден Ленина за № 78 и орден Красной Звезды за № 1. Эти высокие награды командующему ОКДВА прикрепил лично Климент Ефремович Ворошилов на торжественном пленуме Хабаровского городского Совета, посвященном второй годовщине Особой Дальневосточной армии.

Высоких гостей встречали комкор-комиссар 19-го Приморского М. В. Калмыков, комдив 1-й Тихоокеанской А. И. Черепанов, их заместители и Почетный караул, составленный из взводов пехотинцев, моряков и пограничников. Затем К. Е. Ворошилов и В. К. Блюхер посетили близлежащие части корпуса, а одному из полков 1-й Тихоокеанской дивизии сыграли тревогу.

«…Мы вышли на тактические учения. Они проходили в трудной обстановке, — вспоминал уже в семидесятые годы дважды Герой Советского Союза маршал Н. И. Крылов, командовавший в ту пору этой частью. — К. Е. Ворошилов все время был среди нас, интересовался бытом, учебой, помогал решать тактические задачи. Под его руководством полк совершил трудный 110-километровый марш. С поставленной наркомом задачей полк… справился успешно.

Подводя итоги маневрам, нарком высоко оценил наши действия. Обращаясь к бойцам и командирам, он сказал:

— Ваши люди — это ведь все будущие командиры и комиссары…

Эти слова блестяще подтвердились. Многие воспитанники дивизии, в том числе тт. Морозов, Маслов, Кирюхин, Савинов, стали генералами. В наших частях выросли бригадный комиссар Абашин, полковые комиссары Ерохин и Плотников. Командирами полков стали тт. Бураковский, Шахназаров, Кощеев, Кормаев… политработниками стали тт. Кочетков, Стражников, Рябов, Герасимов, Петяхин и многие другие, начинавшие службу рядовыми красноармейцами и курсантами.