Читать онлайн «Особое задание». Страница 17

«Моими глазами смотрели они…»

Стояла золотая украинская осень, и на опушке леса, тронутого багряным огнем увядания, построилась наша бригада. Такие дни, как этот, запоминаются воинам на всю жизнь — нам вручали гвардейское знамя. Мой боевой путь в бригаде ещё недолог, и прибыл я служить в соединение, уже получившее наименование гвардейского, но у меня перехватило дыхание, когда перед строем танкистов, мотострелков, артиллеристов появился командир корпуса гвардии генерал-майор танковых войск Скворцов с алым полотнищем, на котором золотым шелком вышит портрет Ленина. Командир нашей бригады гвардии полковник Борисенко пошел навстречу знамени, чтобы принять эту святыню — символ воинской чести, доблести и славы соединения. С этой минуты гвардейское знамя, пока оно существует, будет с нами повсюду — в боях и походах, в самом жестоком огне сражений, бессмертное, недоступное для врага, пока жив хотя бы один из нас.

Мы — гвардейцы. Гордо звучит это слово, но сейчас, перед ликом вождя, смотрящего с нашего боевого гвардейского знамени, с особенной силой понимаешь, насколько ответственно нести на своих плечах, беречь и множить гвардейскую славу. Наш корпус вступил в бои, когда слава советской гвардии уже прогремела под Ельней, в великой битве под Москвой и на берегах Волги — в железной стойкости Сталинграда. Уже тогда наши гвардейские части и соединения стали гордостью страны, а для врага — грозой и бедствием. Нужен был подвиг, ратный подвиг тысяч людей, чтобы подняться до высоты этой славы и заслужить гвардейское наименование. Наш корпус совершил такой подвиг в самых первых боях, участвуя в разгроме войск Манштейна и Гота, брошенных фашистским командованием на Сталинград, чтобы спасти окруженную группировку войск Паулюса. Гитлеровцы не пожалели даже новейших танков, проходивших боевые испытания, чтобы прорваться к Сталинграду, — в наступлении участвовал батальон «тигров». В первом же бою у реки Аксай-Курмоярский части корпуса уничтожили четыре «тигра», не считая другой вражеской техники. Котельниково, Цимлянская, Зимовники — первые памятные вехи боевого пути нашего механизированного корпуса к его гвардейской славе.

Неприступной считал враг свою оборону в районе крупного железнодорожного узла Зимовники: здесь стояли самые надежные его части — полки эсэсовской дивизии «Викинг». Двое суток потребовалось корпусу, чтобы наголову разгромить черную гитлеровскую нечисть и освободить Зимовники. Бригады и полки корпуса не только проявили истинное мужество и воинскую храбрость, но также искусство сложного маневра в ходе ожесточенного сражения, во всю силу использовали свою подвижность. Утром 7 сентября сорок третьего года воины корпуса начали штурм вражеской обороны на всем её фронте, а уже 9 января по телефону в штаб корпуса передали приказ народного комиссара обороны. Нашему соединению за проявленные отвагу и мастерство, за освобождение от врага родных сел и городов присваивалось звание гвардейского. Сейчас, когда вручается гвардейское знамя нашей бригаде, когда впервые над строем в морозном пороховом воздухе прозвучали слова: «Товарищи гвардейцы!..», я представляю себе, с какой силой забились сердца однополчан.

В сердце моём одновременно с гордостью вскипает боль, думаю о том, что этого обращения не услышали многие из тех, кто завоевал в бою нашему соединению гвардейское имя. Среди них — первый в корпусе Герой Советского Союза разведчик лейтенант А. В. Рябцов. Один против тридцати фашистов — он выиграл тот бой, уничтожив более половины врагов и заставив бежать остальных. Но сам он не вышел из боя, а вместе с подоспевшими товарищами завязал схватку против целого подразделения врага, лично уничтожил несколько гитлеровских офицеров. И этот бой, последний в своей жизни, он выиграл, хотя бойцы завершали его уже без командира… И как не вспомнить сегодня отважного танкиста лейтенанта А. Л. Белова? Это он со своим экипажем в наступлении на Зимовники жег эсэсовские танки, давил орудия и пулеметы, настиг и превратил в хлам целую колонну отступающих вражеских машин, а когда его танк подожгли, сражался бок о бок с пехотинцами, увлекая их на врага личным примером, и погиб в рукопашной схватке. Рядом с ним дрался другой герой — командир отделения истребителей танков из нашей бригады младший сержант А. И. Александров. Во время вражеской контратаки он из противотанкового ружья уничтожил два стальных фашистских чудовища и ценой жизни своей остановил продвижение врага!..

Подвиг корпуса складывался из сотен таких вот подвигов отдельных людей, для которых превыше жизни была верность присяге и боевому знамени, которые до последнего вздоха жили одним желанием, одной пламенной страстью — бить врага, нещадно гнать его с родной земли. Я никогда не видел лейтенанта Бибкова и сержанта Шахторина, даже на портрете, но представляю их словно бы наяву. Прикрывая маневр своего подразделения, они приняли на себя ожесточенный удар врага. Экипаж расстрелял боеприпасы до последнего патрона, кончилось у него и горючее. Фашисты окружили танк, кричали советским воинам, чтобы они сдавались в плен, обещали жизнь.

— Это мы предлагаем вам сдаться! — раздался из танка ответ командира машины. — Мы окружили вас в Сталинграде, подождите — скоро окружим и в Берлине!

Враги подожгли машину, и тогда из дыма и пламени зазвучала песня. Два отважных воина, два коммуниста пели «Интернационал». Взятые в плен фашисты рассказывали об этом с дрожью в голосе, их скудный разум не мог постигнуть силы духа и мужества советских бойцов.

Лица многих, очень многих людей, о которых только слышал, видятся мне в минуту торжественного вручения гвардейского знамени. Кажется, я готов раздать жизнь свою по минуте, только чтобы они, не дожившие до нынешнего праздника, встали из братских могил и разделили с нами общее торжество, — ведь оно принадлежит им по праву. И те бойцы моего родного 55-го гвардейского танкового полка, что под Прохоровкой, у совхоза «Комсомолец», остановили «тигры», «пантеры» и «фердинанды» эсэсовской дивизии «Адольф Гитлер». И взвод противотанковых ружей из нашей бригады во главе со старшим лейтенантом К. Т. Поздеевым, который погиб там же, под Прохоровкой, приняв на себя удар двадцати трех вражеских танков и мотопехоты. Четырнадцать их было, наших славных ребят, вооруженных четырьмя бронебойками, автоматами и гранатами. Но они не зря именовались гвардейцами. Одиннадцать сожженных танков, десятки убитых автоматчиков — такой ценой заплатил враг за гибель гвардейцев. И встали бы здесь лейтенанты Н. П. Новак и С. М. Чикамадзе, чьи экипажи за день до боя у Прохоровки, когда совершался перелом в великой битве на Огненной дуге, уничтожили двенадцать фашистских танков. В тот день рота Новикова обратила в металлолом двадцать восемь вражеских боевых машин.

Все, все до единого пусть встали бы здесь герои нашего корпуса и нашей бригады — герои Сталинграда. Огненной дуги и Днепра, а среди них мой первый фронтовой командир гвардии лейтенант Титский, которого тогда, в час похорон у днепровского берега, мне так хотелось осыпать цветами…

Невозможно.

Но почему невозможно?! Я вижу их живые лица, я словно смотрю сейчас их глазами — или моими глазами смотрят они? И вместе со мной переживают этот миг, когда командир бригады принимает из рук командира корпуса гвардейское знамя.

Делом живы люди на земле. Но разве умрет их дело в памяти живых, в памяти спасенной ими Родины, в памяти народа! Вот она, их бессмертная жизнь, вот оно, их бессмертное дело, — в этом алом знамени с образом великого вождя революции. Оно становится совестью, честью и славой для тысяч бойцов, объединенных в монолитную силу под знаменем 5-го гвардейского Зимовниковского механизированного корпуса, под знаменами его гвардейских частей. Павшие однополчане пойдут с нами под этим знаменем и дальше — до самой Победы. И после Победы они останутся в своем великом народе — его совестью, вечной славой и гордостью. От их незримого присутствия мы тысячекратно сильнее.

Скоро, очень скоро сбудутся слова нашего бесстрашного однополчанина, брошенные в лицо фашистам из огня: мы окружим кровавого врага в его собственном логове. Окружим и добьем!..

Гвардейское знамя бригады — в руках полковника Борисенко. Каждый опустился на колено. Тысячи голосов и тысячи сердец повторяют слова торжественной клятвы:

— Мы, гвардейцы-зимовниковцы, принимая гвардейское знамя, клянемся нашей партии, правительству и нашему народу, что будем сражаться под этим боевым знаменем до последней капли крови так же мужественно и отважно, как под Сталинградом и Зимовниками, Ростовом и Батайском, в сражениях под Прохоровкой и на Украине. Под этим гвардейским знаменем будем громить врага до полной победы!

Потом гвардейское знамя бригады плыло перед строем полков, батальонов и рот, несмолкающее «ура» катилось по рядам бойцов, а я снова и снова повторял про себя: «Клянусь… клянусь… клянусь…» — как бы от имени тех, павших однополчан, кто смотрел сегодня моими глазами.