Читать онлайн «Повести и рассказы». Страница 49

В самом надежнейшем во всем местечке схроне сидел пан ксендз. Завывание приближающихся тяжелых снарядов заставляли пана ксендза молниеносно удирать в самый дальний угол убежища и для большей безопасности закутываться в толстое ватное одеяло, на которое пани Ангелина сверху накладывала еще мягкий пуховик. Под такой защитой пан ксендз, скорчившись и крепко зажмурившись, чувствовал себя в относительной безопасности.

В момент редких затиший пан ксендз, как и все жители местечка, вылезал подышать свежим воздухом и посмотреть, что делается на белом свете. Впрочем, каждый смотрел по-разному. Большая часть жителей затаенно, но со страстной надеждой ждала прихода русских, а кое-кто, и пан ксендз больше чем кто-либо, откровенно ожидали изменения ситуации в пользу фашистов и, вылезая, первым долгом осведомлялись — не отбросили ли большевиков? Не прибыли ли какие-либо сверхмощные танки? Не подошли ли к немцам подкрепления?

Но очередной артналет или бомбежка, вселяя надежду в большинство и лишая всякой надежды меньшинство, заставляли и тех и других нырять в схроны, щели и прочие убежища.

Спокойнее всего чувствовали себя восемь ведер вина и золото, закопанные паном ксендзом на холме, в зарослях терновника.

В точно такую же темную ночь, в какую четыре года тому назад пан ксендз закапывал свое сокровище, десяток советских разведчиков, перешедших фронт со специальным заданием, с трудом пробравшись сквозь заросли терновника, расположились на заветной для пана ксендза полянке. Лейтенант Чернов шепотом, но достаточно убедительно приказал:

— Чтобы через два часа ни один поверх земли не торчал. Окопаться и замаскироваться.

Вот тут-то и произошло самое удивительное происшествие в жизни самого отважного разведчика, одного из гвардейских соединений на первом Белорусском фронте. Разведчик Белов, здоровенный тридцатипятилетний сибиряк, копая для себя окоп, вдруг наткнулся на какие-то странные предметы.

— Гвардии лейтенант, а, гвардии лейтенант! Тут какая-то хреновина из земли лезет, — шепотом доложил он лейтенанту.

— Что там у тебя из земли лезет? — лейтенант спустился в наполовину открытый окоп и в темноте ощупал откопанные Беловым предметы.

— Вот тебе на, до войны три года занимался археологией, а такие экземпляры первый раз встречаю. Копай дальше, да осторожно. Повредить можешь.

Через час все четыре отшельника были извлечены на свет божий. Впрочем, свету было не более, чем в наглухо закрытом сундуке. Ночь была удивительно темной.

Потребовался всего десяток минут для того, чтобы установить, как открываются сосуды, извлеченные из земли, что в них налито и даже качество содержимого. Качество всем понравилось, и разведчик Белов выразил всеобщее мнение, заявив, что с таким «боекомплектом» здесь можно занимать круговую оборону и держаться до полного израсходования этого самого «боекомплекта».

Видя такое единодушие в своих подчиненных, лейтенант Чернов приказал расширить свой окоп и спустить туда все четыре посудины, заявив при этом, что до подхода полка каждый разведчик будет получать только по сто граммов «наркомовской» нормы и ни грамма больше.

— Вот подойдет полк, так видно будет, — обнадеживающе закончил лейтенант Чернов и приказал продолжать окапываться.

Но в эту ночь Белову определенно везло по части археологии. Через несколько минут снова послышался его шепот:

— Гвардии лейтенант! Тут я, кажись, до закуски докопался.

Негромко прошуршал вспарываемый острым ножом брезент, чуть треснула отдираемая крышка ящика, топкий луч фонарика на мгновение осветил ящик и дно прикрытого плащ-палаткой окопа, и даже привыкший ничему не удивляться лейтенант Чернов изумленно присвистнул.

— Да, это тебе не вино. Сколько тут этого добра? — Белов приподнял обеими руками ящик, покачал его и авторитетным тоном заявил:

— Пуда полтора будет, не меньше, ежели с тарой вместе считать. Ну, на ящик более пятисот граммов скидывать — грех. Он же фанерный.

Чернов с минуту подумал и приказал Белову:

— Закопай этот клад поглубже, только в другое место. Всякое может случиться. Если придется прорываться, не тащить же с собой. Но и прежнему хозяину оставлять его нет расчета. Пройдет полк — доложим командиру. Найдут этому добру настоящего хозяина.

Срок подхода полка во многом зависел от самих разведчиков. Холм, заросший терновником, с востока был прикрыт лесом, немецким наблюдателям бесполезен и не привлекал внимания фашистских офицеров. Но с него прекрасно просматривалось все местечко и лучший пункт для корректировки огня тяжелой артиллерии трудно было придумать, А в группе Чернова, кроме разведчиков, находились два корректировщика и радист с рацией.

На следующий день немецкий гарнизон местечка убедился, что значит прицельный огонь тяжелой советской артиллерии. Танковая колонна и бензозаправщики, укрывавшиеся на день в кладбищенской роще, уже к восьми часам утра превратились в груду пылающего железного лома: штаб какого-то соединения, расположившийся в школе, был накрыт артиллерийским залпом столь основательно, что явившиеся через полчаса санитары только грустно покрутили головами и отправились обратно. А еще через десять минут разведчик Нурбаев, наблюдавший за этим участком, доложил Чернову, что в развалинах школы ползает, видимо, немецкая похоронная команда, собирающая и складывающая в кучу все, что осталось от фашистских штабистов.

Движение по дорогам, проходившим через местечко было совершенно прекращено артиллерийскими шквалами, разметывающими вдребезги пехотные, а заодно и все прочие колонны, осмелившиеся двигаться по этим дорогам. Важнейший дорожный узел советскими гвардейцами был действительно завязан таким узлом, что стал совершенно бесполезен для фашистской армии.

Умелая работа разведчиков-наблюдателей и меткий огонь дальнобоек оказали свое влияние на ускорение наступления советских войск. Уже к вечеру первого дня в местечко стали входить колонны отступавших фашистских полков. Правда, из местечка они не выходили, а удирали врассыпную, потеряв большую часть своего состава. А вслед им гремели разрывы тяжелых снарядов советской артиллерии.

К утру второго дня по местечку била прямой наводкой полковая артиллерия, а в полдень лейтенант Чернов рапортовал командиру полка о выполнении взводом разведки порученного задания.

Командир полка, подполковник Шатов, плотный сорокалетний крепыш из потомственных кировских лесорубов, слушая рапорт лейтенанта Чернова, медленно ходил по просторной горнице в доме, занятом под командный пункт полка.

У ног Чернова стоял ящик с золотом. Когда Чернов, кончая рапортовать, доложил про выкопанные трофеи, Шатов резко остановился и спросил:

— Где золото?

Лейтенант, подняв тяжелый ящик с пола, поставил его на стол в переднем углу комнаты. Когда брезент и крышка ящика были сняты, подполковник, положив на широкую твердую ладонь три желтых тускло блестевших слитка, недоверчиво принялся рассматривать их. Вдруг он сбросил слитки с ладони в ящик и, слушая чистый приятный звон благородного металла, взглянул на лейтенанта непривычно растерянным взглядом.

— Ишь, ты! А ведь и в самом деле золото. Какая же это гадина такое богатство в землю закопала? Сколько его тут?

— Сто двадцать семь слитков. Вес их примерно одинаков. Думаю, что килограммов двадцать пять будет, — ответил Чернов.

Подполковник с минуту помолчал, задумчиво вороша рукою слитки. Негромкий, приятный перезвон наполнил горницу.

— Сейчас доложу комдиву. Он укажет, куда это добро направить. Напиши письменный рапорт.

Подполковник вышел в соседнюю комнату к аппарату. Через полминуты послышался его низкий густой голос и смех. Чернов, присев к столу, торопливо писал рапорт о находке, и хотя, прежде чем идти к командиру полка, лейтенант сам в присутствии всего взвода трижды пересчитал слитки, но сейчас он недоверчиво косился на ящик.

«Не ошибся ли, когда считал? Черт его знает, не мешало бы пересчитать еще раз. Ведь это не что-нибудь, а золото». Но вошел командир полка и уже от двери: заговорил:

— Комдив благодарит и велел представить к награде всех, кто участвовал в операции. Сейчас комиссию пришлет. Золото будет передано польскому демократическому правительству.

На прощанье подполковник спросил Чернова:

— А вина, говоришь, четыре бутылки было? А теперь сколько осталось? — подполковник хорошо знал возможности своих разведчиков.

— Все четыре бутылки почти полные, — не моргнув глазом, ответил лейтенант Чернов.

— А вино хорошее?

— Очень хорошее. Самого высшего сорта, — с глубоким убеждением подтвердил лейтенант.

Подполковник иронически покосился на своего любимца.

— Так хорошее, говоришь, вино высшего сорта? Ну что же, мы его на хорошее дело и употребим. Сдай его на склад ПФС, да скажи там, что я приказал немедленно, слышишь, немедленно все вино отправить в медсанбат. Для раненых. Понял? Все!