Читать онлайн «Июльский ад (сборник)». Страница 11

Что же уже представляла собой 5-я гвардейская танковая армия изначально? Сегодня, то есть… Ротмистров, подсчитывая всё в уме, прикрыл глаза… В состав армии включались: 3-й гвардейский Котельниковский и 29-й танковые корпуса, 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус, 6-я зенитно-артиллерийская дивизия РГК, 1-й отдельный гвардейский мотоциклетный, 678-й гаубичный артиллерийский, 76-й гвардейский миномётный, 994-й отдельный авиационный, 108-й и 689-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки, 4-й отдельный полк связи и 377-й отдельный инженерный батальон. Правда, вскоре родной и близкий Ротмистрову 3-й гвардейский танковый корпус, которым теперь командовал сослуживец Павла Алексеевича генерал-майор Вовченко, спешно убыл под Харьков — там вовсю гремели страшные и кровопролитные бои, и перевес сил клонился явно не в пользу советских войск.

Павел Алексеевич отлично знал, что все входящие в состав новой армии подразделения были разными и по численности личного состава и по боевому опыту, и даже по боевым возможностям. Взять, например, 5-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора танковых войск Скворцова: корпус особо проявил себя в Сталинградской битве, а теперь в этом героическом корпусе недоставало двух тысяч солдат и офицеров, а также — двести четыре танка. Естественно, необходимо было в минимальные сроки восстанавливать боевую мощь соединения и хотя бы более — менее прилично обучить самому необходимому новое пополнение.

Из отдельных танковых бригад, действующих ранее в качестве соединений непосредственной поддержки пехоты, формировался 29-й танковый корпус. Его командиру — генерал-майору танковых войск Аникушкину — надлежало свести бригады в единый боевой организм — в живой организм! — и научить его действовать бесстрашно и умело в оперативной глубине. В конце апреля, правда, Аникушкина сменил на посту генерал-майор танковых войск Кириченко, который сразу же занялся кропотливой работой по сколачиванию танковых экипажей, взводов, рот и батальонов. Кириченко своё дело знал…

Боевая учёба в новой танковой армии шла напряжённо и повсеместно. И она вплотную сочеталась с воспитанием у личного состава высоких морально-боевых качеств. Военный же совет армии, грамотные во всех вопросах политорганы направляли все свои усилия на качественное повышение уровня партийно-политической работы, на надёжное укрепление партийных и комсомольских организаций частей и подразделений достойными людьми, достойными солдатами. На первое апреля 1943 года в 5-й гвардейской танковой армии насчитывалось 2158 членов и 1675 кандидатов в члены партии, а также — 5142 комсомольца. Постоянную и активную работу вели: 130 первичных, 212 ротных партийных организаций и 10 партгрупп, 124 первичные и 322 ротные комсомольские организации…

Павел Алексеевич Ротмистров, прямо и грубо говоря, замотался вконец. И нормальному процессу формирования, и полному — по возможности — укомплектованию вверенной ему армии личным составом и техникой, а также подготовке к отправке её на фронт — всему этому Ставкой Верховного Главнокомандования и Генеральным штабом уделялось большое внимание. Поэтому и приходилось генералу Ротмистрову то и дело вылетать в Москву и докладывать на самых высоких уровнях и о материальном обеспечении войск, а загвоздки в этом вопросе случались, и о самом ходе боевой подготовки личного состава. Знакомые Ротмистрова — кто в шутку, а кто на полном серьёзе — говорили ему, что он «с лица спал», похудел до невозможности, то есть. Павел Алексеевич слегка краснел, застенчиво и устало улыбался в ответ и… продолжал делать своё нелёгкое дело. Он знал, буквально нутром чувствовал, что впереди его ждут совсем не лёгкие бои…

Василий и Валентин Кошляковы следом за капитаном Зениным уже выходили из домика, когда буквально нос к носу столкнулись с только что приехавшим из Подмосковья Владимиром.

— Вовка, ты?! — вскрикнули они в один голос и, подхватив брата под руки, поволокли его обратно, в свой временный приют.

Зенин, досадливо крутнув головой, пошёл вслед за ними. После крепких объятий и обоюдных расспросов они уселись за стол, и Владимир, порывшись в рюкзаке, выставил бутылку вина, которую он раздобыл в Москве по случаю. Никанор, увидев бутылку, сразу же поморщился:

— А может, не будем, ребята?

Владимир непонимающе уставился на него:

— В чём дело, капитан? У вас что — сухой закон?

— Брось ты, Владимир… Просто мы собрались идти к медикам, к ним пополнение прибыло… Девчата… Мы шли на знакомство с ними. Там бы и выпили.

Владимир обескураженно посмотрел на братьев. Василий, вздохнув, промолчал, а Валентин успокаивающе хлопнул Зенина по плечу:

— Не будь занудой, капитан. От стопки вина мы не опьянеем. Так ведь? Наливай, брат, вина, выпьем за встречу!.. И потом пойдём с девчатами знакомиться. Если, конечно, не возражаешь… Лады?…

… В этот раз у медиков — на удивление — накурено не было. И все собравшиеся здесь представители мужского пола были трезвы и чисто выбриты. В углу стоял патефон, вращался диск пластинки и лилась какая-то незнакомая мелодия. Но никто не танцевал; все сидели — кто на скамье у стола, кто у стены. Вёлся разговор, но какой-то не оживлённый, натянутый. Видимо, из-за присутствия в офицерском обществе молоденьких девчат, от которых парни в защитных гимнастёрках уже и отвыкли… Те тоже смущённо молчали, коротко отвечая на вопросы более-менее смелых офицеров.

Когда вошли капитан Зенин и три — на одно лицо — лейтенанта Кошлякова, все смолкли — не только девчата, не знавшие и не подозревавшие совсем о существовании близнецов— офицеров, но и сослуживцы, ведь они ни разу не видели Владимира, А он был точнейшей копией Василия и Валентина.

— Вот это да! — изумлённо воскликнул, наконец, лысеющий майор-медик. — Такое, братцы мои, не часто увидишь!.. Это вам не три богатыря с картины известного художника! Это, братцы мой, нечто посложнее и интереснее!.. Надо же, как природа постаралась!..

— Батюшки, как одна мама родила! — прошелестел девичий восхищённый голосок; он и стал тем самым катализатором, разрядившим натянутую и неестественную обстановку, потому что сразу же все рассмеялись, начали шутить, окружили братьев Кошляковых плотным кольцом.

— Но тут безапелляционно вмешался майор-медик:

— Товарищи, общество, как говорится, в полном сборе. Прошу всех к столу! — и пошутил: — Занимайте места согласно купленным билетам!

Девчат было трое. Так уж получилось, что одна из них — Алина — села около Василия, другая — Фаина — примостилась между Валентином и Зениным, а третья — Вера — вообще оказалась по другую сторону стола. Майор, откопавший где-то по такому случаю более-менее подходящую посуду, а именно — мензурки, налил в них спирту, восхищённо цокнул языком.

— Мужики, давайте выпьем сейчас за наше прекрасное пополнение, за этих юных девчат, которым предстоит нелёгкая и совсем не девичья служба! — сказал он, высоко поднимая свою мензурку. — Пусть им повезёт в жизни — и в этой, военной — совсем девчатам не нужной, и в мирной!

Все согласились со словами майора и дружно выпили. Начали закусывать, но беседа всё равно почему-то не вязалась — не ударил, видимо, хмель ещё в юные головы собравшихся здесь. И майор, как самый старший в этой компании не только по званию, но и по возрасту, эго отлично понял. Он снова наполнил мензурки спиртом, снова первым поднял свою вверх.

— Я хочу произнести следующий тост, полумедицинский, так сказать, — майор озорно подмигнул. — Давайте выпьем за здоровье всех больных, за свободу пленных, за красавиц наших дам и за нас, военных!..

И он первым опрокинул содержимое мензурки в рот.

Потом начались танцы. Василий пригласил Алину.

— Извините, вы не замужем? — спросил он шутливо и дерзко, наклонившись к ней.

— А вам-то зачем знать такие подробности? — спросила она в ответ. — Вы что, из СМЕРШа?

— Ну-у, — не нашёлся сразу Василий, — мало ли зачем… А вдруг вы мне… понравились…

— Да? И что же, если я замужем, то должна всем нравиться? Так, что ли?

— Нет, почему же… — смутился Василий. — Извините, что я… Если я…

— А вы ещё можете краснеть, лейтенант. Это хорошо: значит вы ещё не совсем потерянный человек. И раз уж вы такой застенчивый, я вам откровенно признаюсь: я не замужем.

Глаза Василия радостно блеснули, и он, близко склонившись к уху Алины, шепнул ей, внезапно даже для себя:

— Давайте на некоторое время сбежим отсюда. Душно здесь.

Алина внимательно посмотрела в глаза лейтенанта, как бы рентгеном проверяя его душу и мысли на качество, и, к удивлению Василия, согласно кивнула головой.

Было начало марта, но весной как таковой, естественно, и не пахло. Однако Алине и Василию в эти минуты на холод было совершенно наплевать. Они бродили по снегу не отходя далеко от домика медиков и по очереди рассказывали друг другу о себе, о предвоенных годах. Около высокой н красивой ели Василий внезапно остановился.