Читать онлайн «Заря победы». Страница 22

Начало наступления ориентировочно планировалось на 5 декабря.

В Дмитров мы с Н. В. Абрамовым возвращались в приподнятом настроении. Скоро и на нашей улице будет праздник. Времени было в обрез. Не теряя ни минуты, еще в пути начали обсуждать план операции. Вскоре в штаб 30-й армии пришла письменная директива командующего Западным фронтом, содержавшая в основном уже известный нам план контрнаступления, но с некоторыми уточнениями.

За два-три дня мы должны были спланировать операцию, дать приказ войскам, довести конкретные задачи до командиров всех соединений и отдельных частей, принять новые прибывающие дивизии, скрытно сосредоточить их, своевременно вывести в исходные районы. Вся эта работа ложилась на плечи командиров, начальников штабов и политорганов всех ступеней. Здесь нас подстерегали свои трудности, присущие именно 30-й армии. Штаб армии и политотдел были сформированы из офицеров-пограничников, имевших хорошую тактическую выучку и боевой опыт, но недостаточную оперативную подготовку. Поэтому наряду с планированием операции нужно было обучить офицеров полевого управления армии искусству подготовки и проведения контрнаступления большого размаха.

Готовя войска к наступлению, мы продолжали укреплять оборону, что, как известно, очень трудно. К тому же дивизии, ожидавшиеся из Сибири и с Урала, находились еще в пути.

Член Военного совета Н. В. Абрамов, начальник штаба армии Г. И. Хетагуров, начальник артиллерии Л. А. Мазанов, начальник политотдела Н. И. Шилов, начальники родов войск и служб — словом, весь коллектив полевого управления армии трудился с огромным подъемом, разрабатывая план операции.

Следовало выбрать направление главного и вспомогательного ударов, определить сроки начала наступления, рубежи и сроки выхода дивизий; оперативное построение армии (первый эшелон, второй эшелон и резервы); ближайшие и последующие задачи войскам (к исходу каждого дня) и направления их дальнейшего наступления; применение средств усиления (артиллерия, танки); сроки артиллерийской и авиационной подготовки; за сколько часов до начала наступления занять исходное положение; снабжение боеприпасами, горючим и продовольствием; политическое обеспечение предстоящей операции и некоторые другие вопросы.

«Другие» вопросы тоже были непросты. Предстояло, в частности, решить, какую дивизию и куда назначить (в первый или во второй эшелон); дать полосы для их наступления; определить, кого иметь в резерве и т. п.

На первый взгляд это кажется нехитрым делом: посмотрел таблицу укомплектования и решай. В действительности все значительно сложнее. Нужно учитывать моральное состояние войск, партийную и комсомольскую прослойку в частях и подразделениях, подготовленность командного состава, когда и где были сформированы дивизии, проводились ли в них учения перед отправкой на фронт и сколько, наконец, время их прибытия.

После всестороннего обсуждения Военный совет армии выработал замысел и утвердил план наступления, подготовленный штабом и начальниками родов войск. Главный удар должен быть нанесен на Клин — с плацдарма Иваньково — Конаково — Большие Ручьи — Раменье (пять — двенадцать километров южнее Волжского водохранилища) — во фланг и тыл 3-й танковой группе противника силами четырех стрелковых дивизий, прибывающих с Урала и из Сибири. Был избран наиболее слабый участок врага, где оборонялись весьма потрепанные 36-я моторизованная и 86-я пехотная дивизии. В первый эшелон наметили: 371, 365 и 379-ю дивизии, 8-ю и 21-ю танковые бригады. 363-ю дивизию решили держать во втором эшелоне, так как прибытие ее ожидалось позже других.

185-я и 46-я дивизии выдержали оборону в тяжелых боях и потому были в значительной мере ослаблены. Им поручалось обеспечивать правый фланг ударной группировки. В первый день их части демонстративными действиями должны были помешать противнику снимать с этого участка свои войска и перебрасывать их против наших основных сил, наступающих на Клин. На второй день 185-й и 46-й дивизиям предстояло перейти в наступление.

Вспомогательный удар решено было нанести из района севернее Дмитрова, в направлении Рогачево — Клин. С этой целью 348-я стрелковая дивизия, прибывавшая из Сибири, 18-я и 24-я кавалерийские дивизии и 923-й стрелковый полк 251-й стрелковой дивизии [33], взаимодействуя с главной группировкой армии и частями 1-й Ударной, должны были овладеть Рогачевом, а затем продолжить наступление на Клин.

Для развития оперативного успеха создавалась подвижная группа в составе 107-й мотострелковой и прибывающей 82-й кавалерийской дивизий (комдив-82 Горин). Им придавался 145-й отдельный танковый батальон майора Савченко. Общее командование группой поручили генерал-майору П. Г. Чанчибадзе.

К вечеру 2 декабря из Сибири прибыли первые части 365-й стрелковой дивизии. Ей, как уже говорилось, предстояло наступать в первом эшелоне армии.

— Давайте съездим к сибирякам, — предложил я Абрамову.

На месте выгрузки встретились с командиром дивизии полковником М. А. Щукиным и военкомом полковым комиссаром А. Ф. Крохиным. Выслушав их доклад, пошли знакомиться с бойцами и командирами прибывшего полка. Настроение у них было хорошее: они горели желанием вступить в бой. Сказав Щукину, что мы решили поддерживать его дивизию 8-й танковой бригадой, посоветовали встретиться с комбригом и договориться о взаимодействии.

— Используйте случай и позаимствуйте боевой опыт, — подсказал Николай Васильевич Абрамов.

Через час я выехал в штаб армии, а член Военного совета остался в дивизии, чтобы договориться с Крохиным об организации партийно-политической работы в связи с полученной задачей.

В штабе армии я узнал, что другие дивизии задерживаются в пути: немцы усиленно бомбили шоссейные дороги и железнодорожную магистраль. Срок наступления приближался. Возник вопрос: просить командование фронта об отсрочке наступательной операции или начинать действовать имеющимися силами.

По закрытой связи меня вызвал к аппарату генерал-лейтенант В. Д. Соколовский.

— Как идет подготовка к наступлению? — спросил он.

— План операции составлен, но нас беспокоит задержка эшелонов с войсками. Нельзя ли ускорить их прибытие? Просим также усилить нас зенитными средствами.

— Будем принимать меры.

Я поделился своими сомнениями о возможности начала операции 5 декабря и попросил его совета насчет отсрочки.

— Нужно все тщательно взвесить, — ответил Соколовский.

Собрался Военный совет армии. Были приглашены командиры и комиссары стрелковых, кавалерийских, моторизованной дивизий и танковых бригад. В ходе обсуждения мнения разошлись. Одни говорили о риске наступать только с ослабленными силами, не дождавшись свежих резервов, и предлагали отодвинуть начало наступления на пять — шесть дней. Это мнение настойчиво отстаивал начальник артиллерии Л. А. Мазанов. «Нельзя наступать без достаточного количества артиллерии, тем более при наличии у противника большого количества танков», — доказывал он. Некоторые командиры и военкомы также склонялись к этой точке зрения (комдив 365-й стрелковой Щукин, комдив 18-й кавалерийской Иванов). Другие считали, что отсрочка наступления позволит неприятелю укрепиться и подтянуть резервы. Тогда нам будет очень трудно прорвать оборону немцев, тем более что танков у нас мало, а у гитлеровцев их сотни. Это соображение упорно доказывал П. Г. Чанчибадзе. И тоже имел поддержку. Аргументы Мазанова и Чанчибадзе не лишены были логики.

Настал самый трудный и ответственный момент для командующего армией — надо было принять окончательное решение. Все мнения выслушаны, теперь твой черед, командарм!

Вернувшись в землянку, я вновь пригласил члена Военного совета и начальника штаба армии. По их лицам сразу понял, что они тоже ждали этого разговора, хотели еще раз подумать вместе со мной.

Прикинули, когда можно ожидать подхода примерно половины свежих сил, особенно артиллерии. Ведь нам наверняка придется иметь дело с танковыми и моторизованными частями противника. Важно было срочно узнать и о ближайших планах гитлеровцев и какие силы у них на подходе. Но независимо от того все же мы решили просить командование фронта об отсрочке контрнаступления хотя бы на один день.

Приказав Чанчибадзе и Виндушеву сегодня же ночью во что бы то ни стало достать «языка», я пошел немного отдохнуть. Но заснуть не мог. Вышел из землянки на воздух — усталость несколько прошла.

Мороз крепчал. На фронте без перемен. Лишь со стороны переднего края доносилась редкая перестрелка, небо прочеркивали ракеты. Откуда-то с высоты слышался то замирающий, то вновь нарастающий протяжный гул «юнкерсов».

Под утро мне доложили:

— Товарищ командарм, ваш приказ выполнен, захвачено шесть пленных, среди них два младших командира! «Языки» доставлены в штаб армии.