Читать онлайн «Путь на моря (из сборника "Ради жизни на земле")». Страница 18

— Что вы! Да я как в дом родной попал!

Родной дом… Мне неоднократно потом случалось слышать на лодке эти слова — и не только от первогодков, но и от умудренных долгими годами флотской службы мичманов. И я пристально вглядывался в лица подводников, пытаясь распознать, в чем же причина нравственного микроклимата, при котором стальные борта «Псковского комсомольца» и впрямь кажутся морякам стенами родного дома. Главное, как мне подумалось, я узнал.

Последняя торпеда вползла в круглое чрево торпедо-погрузочного люка, и сразу же во всех отсеках раздалось: «По местам стоять, со швартовов сниматься!» А через два часа лодка уже шла на глубине, став крохотной точкой на карте, и невидимые звуковые волны бежали к ней со всех сторон. «Псковский комсомолец» вел поиск цели — лодки.

«Лодка по лодке» — стрельба серьезная, но никакого особенного волнения в центральном посту я не наблюдал. Мерил расстояния от штурманской выгородки до поста акустики командир, иногда поглядывая на красную дугу дифферентометра. Боцман Бальчунас терпеливо ждал команды, положив крупные ладони на штурвал рулей, механик Нагибин что-то негромко говорил мичману Шмонину. Мичман, широко расставив ноги, сидел на разножке, не отводя глаз от сигнальных лампочек, манометров, маховичков — всего того, что в совокупности называлось постом погружения и всплытия, — и согласно кивал.

Если в ком и угадывалось напряжение, так это в мичмане Левченко. В сумраке поста он, казалось, слился воедино с бегающей по экрану голубой дорожкой. Щелчок — и резкий всплеск на индикаторе обозначил цель!

— Подводная лодка на курсе триста двадцать градусов! Как будто сработал запал — в центральном все пришло

в движение.

Команды следовали одна за другой:

— Штурман, наш курс?

— Двести девяносто!

— Есть, курс двести девяносто.

— Первая минута, замер, то-о-овсь!

— Ноль!

Точные движения оператора у автомата торпедной стрельбы, прицельный взгляд Левченко на экран.

— Курс цели триста пять!

— Вторая минута, замер, то-о-овсь!

— Ноль!

Теперь слышался только голос старпома. Командир невозмутим. Лишь по морщинкам, вдруг собравшимся у переносицы, да еще по отрешенному взгляду карих глаз можно догадаться о бешеном ритме расчетов, которые производит он сейчас. Два шага к выгородке, три — к акустику. Два шага к выгородке, три… Вдруг от штурманского столика донеслось:

— Предполагаю курс цели триста два градуса! Оператор по-молодому звонко доложил:

— Пеленга совпадают. Дистанция…

Вот они, звездные командирские минуты!

— Утверждаю курс цели…

— Второй торпедный аппарат, товсь! На ходу механику:

— Дифферент?

И даже не услышав, а прочитав по губам: «Дифферент ноль!» — командир бросает резко и необратимо:

— Аппарат, пли!

Едва различимый толчок под ногами, характерное татаканье в гидрофонах… Торпеда вышла.

И всё. Слаженная работа, ни разу не прерванная ни окриком, ни замечанием. Выражаясь языком техники, я видел, как командирская воля прочертила на графике четкую прямую без единого сбоя. А ведь командиру лодки капитан-лейтенанту Олегу Александровичу Ковальчуку едва минуло тридцать и в командование он вступил всего полгода назад…

А потом лодка, отфыркиваясь, всплыла на поверхность, и море выливалось через шпигаты, и веселое солнце покачивалось на пологой зеленой волне. Из ограждения рубки ветер относил в сторону сигаретные дымки, было слышно, как кто-то задорно спрашивал:

— Ну как, псковичи, порядок?

— Порядок! — отвечали ему.

Лодка в тот день погружалась еще один раз, и снова торпеда прошла точно под целью. Стрельба была выполнена с оценкой «отлично».

Фамилии отличников и значкистов всякого рода я поначалу добросовестно заносил в блокнот, а потом бросил: пришлось бы переписать почти всю лодку.

И вот в первом отсеке я беседую с моряками. Только что закончились занятия по специальности, с узкого прохода между койками еще не убраны банки. Моряков двое. И поскольку на обоих комбинезоны, я прошу поначалу сказать, кто они такие. Оказывается, трюмные, старшины 1-й статьи, командиры отделений. О классности я и не спрашиваю. Первый — и так ясно.

— Ну хорошо, как экипаж стреляет, я видел. А как проводит свободное время?

— Это смотря кто. У тех, кто по первому году, этого свободного времени практически нет. Надо системы изучить, а знаете, их у нас сколько?!

Я догадываюсь, сколько, но зачем румяному, русоволосому Валере Евдашову знать, что когда-то я вдоволь походил на таких же точно лодках и говор дизелей, который здесь, на носу, почти неразличим, мне понятен и дорог…

— Молодой сам на берег не запишется, пока на допуск не сдаст. — Это крепыш с ежиком черных волос Виктор Морозов.

— Так что же, так они на лодке все время и сидят?

— Да нет же. Я их вот недавно в кино водил.

— Валера у нас секретарь комсомольской организации, — поясняет Морозов.

А дальше моряки рассказывают, какой замечательный вечер провели они недавно в медицинском училище. Застрельщиком был замполит старший лейтенант Виктор Михайлович Корзинкин. Моряки купили подарки, и лучшей танцевальной паре были торжественно вручены часы… из «Детского мира», а лучший исполнитель лезгинки получил шашку, купленную в том же магазине. Девушки, в свою очередь, накупили пирожных, сварили кофе…

Попутно я узнаю, что старший лейтенант — кандидат в мастера по двум видам спорта. Наверное, поэтому спорт на лодке в таком почете: сборная «псковичей» обыграла в волейбол не кого-нибудь, а команду самих морских десантников!

— А как здорово было, когда мы всем экипажем за город поехали! — вспоминает Евдашов. И по легкой грустинке, которая мелькнула в голубых глазах, я понимаю, что все это запомнилось: как купались в речке, жарили на углях шашлыки, бродили по лугам, слушая птичий щебет…

Так, может быть, «Псковскому комсомольцу» повезло на замполита? И на командира тоже? Я ведь видел, как светлели лица моряков, когда заходила речь о Ковальчуке…

Разумеется, нынешние успехи экипажа можно было вполне отнести на их счет. Но ведь такие же успехи были у лодки и в прошлом году, и в позапрошлом…

Многое прояснил разговор со штурманом. Старший лейтенант Игорь Тер-Погосов на этой лодке недавно, и вот что ему бросилось в глаза:

— Здесь (впрочем, как и повсюду) экипаж многонационален: белорусы, молдаване, армяне, русские… Но себя-то они называют только псковскими.

Так стало обрастать для меня плотью и кровью отвлеченное поначалу понятие «ш е ф с т в о».

А в многонациональности экипажа я убедился, спустившись в трюм центрального поста. Там колдовали у помпы круглолицый пскович Толя Федоров и, по виду совершенный мальчишка, таджик с черными миндалевидными глазами Махмадали Раджапов. А командовал ими болгарин Валерий Беликов, мускулистый моряк, родом из села Новоселове, что под Одессой. Мерно гудел ГОН — главный осушительный насос, иногда было слышно, как разбиваются о корпус невидимые валы.

Начинало покачивать.

— Я бы на надводный корабль никогда служить не пошел, — сказал Толя Федоров. И тут же поведал байку: — Возвращались после службы домой два матроса, познакомились, и оказалось, что все три года служили вместе на одном и том же корабле — авианесущем крейсере «Минск». А здесь мы одна семья.

— Да-да, одна семья, — подтвердил Раджапов.

И все-таки тон в этой семье задавали посланцы псковского комсомола. Их было на лодке двенадцать, в недавнем прошлом токарей, механизаторов, агрономов, и попали они на лодку по комсомольским путевкам. Я видел картонные книжечки с военно-морским флагом и силуэтом подводной лодки на обложке. Ребята не оставляли их на берегу. Путевки шли с ними в море.

Некоторые из этих парней надолго связали свою судьбу с флотом. Те же Николай Шмонин и Валерий Левченко, оба из Пустошкинского района Псковской области.

Уже много лет шефствует псковский комсомол над лодкой. В базе, в ленинской комнате (оформленной, кстати, псковскими художниками), висит на почетном месте обращение обкома ВЛКСМ к балтийцам. Оно заслуживает того, чтобы привести его почти полностью:

«Комсомольцы Псковщины передают вам имя «Псковский комсомолец» как драгоценную реликвию. От века стояла наша прекрасная земля, и едва ли не каждое десятилетие в истории помечено сражениями. Бился на этой земле Александр Невский. Здесь родилась Рабоче-Крестьянская Красная Армия. На этой земле самоотверженно боролся комсомол, подарив Отечеству имена Александра Матросова и Клавы Назаровой, Леонида Голикова и Маши Порываевой.

Бережно относитесь к этому гордому имени. Будьте достойны тех, кто в святом беспокойстве восторженно жили и умирали прекрасно…»

Взволнованные, идущие от самого сердца слова. Моряки «Псковского комсомольца» подтверждают их делами.