Читать онлайн «Наша война». Страница 35

О Брунетском сражении франкисты нагромоздили много лжи, но кое-какие из их утверждений соответствуют истине. Они правы, например, утверждая, что эта операция могла изменить ход войны. Мы можем сказать, что Брунете была первой операцией большого масштаба, спланированной республиканским командованием. Но вместе с тем можно отметить, что именно в Брунете выявился в большем масштабе, чем в предыдущих боях, целый ряд недостатков, которые затем повторялись — в большей или меньшей степени — во всех наших крупных наступательных операциях.

Вот, на мой взгляд, некоторые из этих недостатков. И в брунетском сражении, и во всех последующих не были подтянуты все необходимые силы и средства, которые можно было бы сосредоточить для планируемой операции. Войск, предназначенных для проведения той или иной операции, было недостаточно для захвата намеченных объектов. Недостатком, повторявшимся на протяжении всей войны, была слишком большая разбросанность частей и средств, их неправильное распределение между главными и второстепенными направлениями атаки, причем, как правило, во вред главному направлению.

Вот как были распределены 85 тысяч человек, 129 танков, 43 бронемашины и 217 артиллерийских орудий, составлявших республиканские силы в начальной фазе операции. Главное направление — армейские корпуса V и XVIII: 45 тысяч человек, 102 орудия, 62 танка, 23 бронеавтомобиля и полк кавалерии.

Второстепенное направление — силы II и III корпусов: 20 тысяч человек, 92 арторудия, 47 танков и 10 бронемашин. Резервы фронта: 45-я и 47-я дивизии — 20 тысяч человек, 23 арторудия, 30 танков, 10 бронеавтомобилей и полк кавалерии.

Любому бросается в глаза, что такое распределение, особенно средств поддержки, между главным направлением атаки и второстепенным — неправильно.

Другим общим недостатком всех наших наступательных операций было чрезмерное количество сил и средств (если иметь в виду в целом то, чем мы располагали), оставляемых в резерве в начале операции, и особенно чрезмерная осторожность в их использовании в первой фазе сражения.

Я уже говорил, какими резервами располагало командование фронтом. Командование XVIII корпусом оставило в резерве одну дивизию и различные средства поддержки, а командование V корпусом — другую дивизию, полк кавалерии и различные средства поддержки. Это — малочисленные резервы для операции, в которой стоило рискнуть и сосредоточить побольше сил. Но в то же время и чрезмерные, если учесть все силы, участвовавшие в операции.

Как же использовало командование фронтом силы и средства, остававшиеся у него в руках? И что сделали командиры корпусов со своими резервами? Никакие из этих сил и средств не были брошены в прорыв в районе Брунете для развития успеха, достигнутого 11-й дивизией. Позднее же эти резервы были растрачены в бесплодных атаках позиций противника и в обороне. Как известно, 11-я дивизия захватила Брунете 6 июля в 6 часов утра. Один батальон продолжал двигаться вперед и достиг Севилья ла Нуэва, а одна рота — гумен Навалькарнеро. Фронт противника был прорван, наши войска продвинулись более чем на 10 километров в его тылы. Что надо было предпринять в этих условиях? Окружить Вильянуэва де ла Каньяда одной бригадой, а Кихорну другой, введя в начатый 11-й дивизией прорыв все части V корпуса для развития операции, продвижения вперед и одновременно для ударов по противнику с тыла.

А что было сделано? 34-я дивизия на протяжении всего 6 июля продолжала атаки на Вильянуэва де ла Каньяда, потеряла много людей и 10 танков. И если наконец она на следующее утро овладела деревней, то лишь благодаря поддержке, оказанной ей 1-й бригадой 11-й дивизии, атаковавшей со стороны Брунете бандеру № 1 Севильской фаланги и роту 13-й франкистской дивизии, посланную для усиления гарнизона Вильянуэва де ла Каньяда. Затем 1-я бригада атаковала Вильянуэву с тыла. Таким образом, только 7 июля во второй половине дня была открыта дорога Вальдеморилья — Брунете — Навалькарнеро, — исключительно важная для дальнейших действий 11-й дивизии.

46-я дивизия атаковала Кихорну вплоть до второй половины 9 июля, и когда овладела ею, то потеряла много людей и оказалась небоеспособной для дальнейших действий. А ведь на протяжении более чем трех дней она имела в своем распоряжении все танки V корпуса (из которых потеряла 14) и до 7 июля всю артиллерию. Таким образом, 11-й дивизии пришлось действовать без артиллерии до 7 июля и без танков до 10-го. Каждой из дивизий придавалась рота танков, но 46-я дивизия, имевшая задачей захват Кихорны, располагала, поддержкой двух рот, и только после этого одна танковая рота должна была направиться в Брунете в распоряжение 11-й дивизии. Но поскольку 46-я дивизия до 9 июля не взяла Кихорну, 11-я дивизия первые четыре дня действовала без танков.

7 июля была взята Вильянуэва де ла Каньяда и освобождено шоссе. Были все условия и основания для того, чтобы бросить в прорыв моторизованную колонну, усиленную танками и бронеавтомобилями. Однако имевшиеся на направлении главной атаки резервы — 30 танков и 10 бронеавтомобилей — не двинулись с места. Кроме того, командиры V и XVIII корпусов имели в своем распоряжении 400 грузовиков, которые так и не были использованы.

Вообще, выбор момента и места применения танков и бронеавтомобилей был крайне неудачным. Эта мощная, высокоманевренная сила, находившаяся в распоряжении командиров корпусов, использовалась самым безрассудным образом, если не сказать больше. Танки бросили в лобовые атаки против пушек противника в то время, как были все условия для обхода артиллерийских позиций врага бронечастями с тыла.

35-я дивизия, сражавшаяся в последующих фазах сражения со свойственным ей героизмом, на протяжении первых трех дней оставалась в резерве севернее Вальдеморильи, и только ночью 8 июля одна ее бригада была направлена на юг от Кихорны, чтобы закрепиться там и закрыть разрыв между 46-й дивизией, продолжавшей атаковать Кихорну, и 11-й дивизией, уже в течение трех дней находившейся в Брунетском мешке с совершенно незащищенными флангами. Тем временем противник накапливал перед позициями 11-й дивизии и на ее флангах свои лучшие части под командованием опытных генералов Варела, Баррона, Санчеса, Алонсо Вега, которыми непосредственно руководил сам Франко, находившийся в Севилье ла Нуэва.

Таким образом, мы углубились на 10 километров в тыл противника; с нашими частями нас соединял всего лишь узкий коридор в 3 километра. Мы не получили ни танков, ни артиллерии. Ни одна из других частей не развила наш первоначальный успех и не сменила нас для необходимой перегруппировки соединений дивизии и дальнейшего продвижения вперед.

Два дня мы находились в сложнейшем положении, не видя противника впереди, но зная, что он у нас на флангах и в тылу. Доведенный до отчаяния, я вновь и вновь просил прислать войска и средства для развития достигнутого успеха, но единственным ответом мне было молчание. А в это время перед Кихорной и на других секторах расходовались силы и средства в бессмысленных фронтальных атаках.

То, что первые успехи не были развиты, свидетельствует о том, что те, кто планировал операцию в целом, совершенно не предполагали возможности уничтожения крупных сил противника; они намечали всего лишь атаки против его центрального фронта с целью заставить противника отступить.

Три первых дня сражения были исключительно важны; противник с трудом приходил в себя после нашего внезапного удара и очень медленно подтягивал к прорыву свои войска. В первые два дня он главное внимание уделял созданию резервов в ближайших секторах и усилению ими своих опорных пунктов. В течение этих первых дней, а затем и на протяжении всего сражения враг не сумел использовать слабость наших флангов. Почти все время франкистские войска атаковали Брунете с фронта. В первые три дня республиканские войска имели большие возможности для наступления, но республиканское командование было еще более медлительным, чем франкистское. В эти три дня резервы не были введены в бой, и большие возможности осуществить общий разгром сил противника на Мадридском фронте не были использованы.

В Брунете я еще больше укрепился в мысли, появившейся у меня в период атаки Серро Рохо в январе 1937 года, а затем под Гвадалахарой. Да, это так — больше всех удивлялись нашим начальным успехам в наступлениях высшие инстанции нашей собственной армии!

Вообще, планы наступательных операций хорошо составлялись, но обеспечение их выполнения не было достаточно отработано, особенно развитие начального успеха. Целый ряд высших командиров-профессионалов, лояльно служивших Республике, на протяжении всей войны так и не освободились от впечатления, которое производили ополченческие колонны первых дней боевых действий с их беспорядочным продвижением вперед и таким же отступлением, без военной техники и дисциплины боя, атаковавшие, когда это было наименее уместно, и отступавшие, когда можно было сопротивляться. Эти профессиональные военные, а также многие командиры из ополченцев не понимали и, по-моему, не поняли до сих пор характера войны, которую мы вели. Они не поняли, какой тип армии соответствовал этой войне. Существует довольно распространенное мнение, что в нашей армии особенно слабыми были низшие командные кадры. Это абсолютно не соответствует истине. Кто действительно был слабым, так это как раз высшие командиры; им не хватало веры в способности командиров, вышедших из глубин народа; в то же время они явно преувеличивали качества командиров вражеской армии. Им не хватало веры в народ и в победу нашего дела. Примерами этого в период брунетского сражения могут служить полковники Хурадо и Касадо (последний позже перешел на сторону врагов Республики), бывшие последовательно командирами XVIII корпуса, чьи действия в сражении были очень плохими. Да и действия других высших командиров — не профессионалов, а ополченцев — таких, как «Кампесино», Картон и Мера (последний тоже позже предал защитников Мадрида), больше заслуживали разбирательства в военном трибунале. Однако такие люди продолжали командовать бойцами Народной армии.