Читать онлайн «Влияние морской силы на французскую революцию и империю. 1793-1812». Страница 3

Таким образом, в то время как Америка боролась за существование, и борьба между Англией, Францией и Испанией шла по всему земному шару, нидерландские корабли выставляли напоказ флаг своего государства на всех морях и Остенде быстро обогащался. Но если так процветали незначительный порт и страна со столь тесными границами, то как мог император спокойно видеть, что большой город Антверпен, с его великолепной рекой и его славным коммерческим прошлым, оставался отрезанным от моря, каким он был со времени Вестфальского трактата… Но несчастьем этого правителя было то, что он предпринимал более чем мог совершить по своим способностям и по размерам своих владений. Так как в рассматриваемый момент его внимание было привлечено к юго-восточной Европе, где Австрия и Россия в дипломатическом соглашении действовали против Порты, то вопрос об Антверпене был оставлен. Прежде чем появилась возможность снова поднять его, Версальский мир освободил Великобританию, Францию и Голландию, – а все эти три державы были живо заинтересованы во всем, что касалось Бельгии, – для принятия участия в этом новом споре. Иосиф II в 1784 году возобновил свои требования, прибавив по дипломатическому обычаю и несколько побочных притязаний, но в конце концов энергично заявив, что «свободное плавание по Шельде от Антверпена к морю составляет необходимое условие какого бы то ни было соглашения».

Неуместно входить здесь в рассмотрение тех доводов – коммерческого или политического характера, которые приводились за или против этого естественного притязания государства на пользование рекой, протекающей по ее собственной территории и впадающей в море, которое омывает его же берега. Для нас важно анализировать интересы, преследовавшиеся при этом европейскими державами, отметить влияние этого спора на них, а также и вообще на дипломатические условия Европы. Таким образом мы проследим тесную связь этого вопроса с той морской силой, изучение влияния которой на ход истории в рассматриваемую эпоху составляет нашу задачу. Вышеупомянутые интересы участвовавших в споре держав, лежавшие в основе их стремлений, хотя и изменялись в своем выражении под влиянием текущих событий и даже по временам принимали обратные направления, не переставали существовать и во время революционной бури. Оценка упомянутых стремлений, всегда готовых возобновиться, как только устранялось кратковременное препятствие, послужит нам к объяснению кажущихся противоречий, которые порождались столкновениями между преходящими требованиями и постоянными интересами.

Из того великого центра мировой торговли, где Шельда, Маас, Рейн и Темза сливают свои воды в Немецком море, в то время исходили два главных торговых пути. Один из этих путей оканчивался в Балтийском море, другой, обогнув берега Франции и Пиренейского полуострова, проходил затем через опасный театр хищнических подвигов пиратов в левантские или турецкие воды. Великая Российская империя, давшая себя почувствовать в сфере европейской политики только со времени Утрехтского трактата в 1713 году, с тех пор не переставала расширяться, и не только в центральной своей части, но и на двух своих окраинах. Одна из них соприкасалась с Балтийским морем, а другая, вследствие упорного давления на Турцию и захватов ее владений, придвинулась теперь к Черному морю. Этому успеху России способствовало то обстоятельство, что Франция и Англия, вследствие их старинного соперничества и колониальных притязаний, постоянно были заняты друг другом и заокеанскими землями Атлантики. Версальский мир «принудил бойцов приостановиться» и дал им время обратить взоры и на другие интересы, заброшенные ими в течение длинного ряда войн, которые велись между 1739 и 1793 годами из-за торговли и колоний. Тогда выяснилось, что в течение последнего полустолетия Россия расширила свои границы разделением Польши и отнятием от Швеции нескольких прибалтийских провинций. Она не ограничилась этим, а продолжала увеличивать свое влияние на Черном море и на Турецкую империю, отрывая от ее территории кусок за куском путем последовательных, ничем не вызванных со стороны Турции нападений и заявляя притязания на вмешательство в действия турецких подданных. Вследствие этого сделалось возможным в будущем преобладание ее в Восточных водах.

Западный вопрос, как его прилично было бы назвать, был разрешен появлением на свет новой нации, которой суждено величие и преобладание в западном полушарии. Восточный вопрос – выражение теперь столь популярное – вскоре вырисовался на горизонте. Суждено ли было ему подобное разрешение? Суждено ли было великой нации, уже подошедшей близко к вожделенному пункту, занять положение, дающее исключительные преимущества для господства в Восточных водах, подобно тому, как Америка должна сделать это в Западных? В самом деле, следует припомнить, что хотя Левант тогда и был только конечным пунктом европейского торгового пути, история прошлого и ясная перспектива будущего указывали на него как на один из величайших в мире центров торговли, а следовательно, и общечеловеческих интересов и политических влияний. Левант и Египет в то время имели, да сохраняют еще и доныне, такое же значение, какое признается теперь за Панамским перешейком и Карибским архипелагом. Трудно себе представить более угрожающее положение морской силы, чем то, которое сопряжено с утверждением на Черном море энергичной державы, столь близкой к великому мировому пути на восток, и захватом ею неприступного входа в это море. Положение дел в 1783 году делалось еще более опасным вследствие тесного союза и характеров правителя Австрии и русской царицы. Хладнокровная и опытная Екатерина, влияя на слабохарактерного в сравнении с нею своего друга, направляла силы обеих империи на благоприятнейший для России путь.

Задачи развития России и исторические события, сопровождавшие ход его, были, конечно, хорошо известны Англии и значительно раньше, но есть разница между знанием фактов и пониманием их полного значения. Обстоятельства изменяют дело, и люди, когда умы их слишком односторонне заняты работой в одном направлении, не замечают, что происходит в другом. Вот почему в 1785 году отношения Великобритании и России сильно отличаются от тех, какими они были пятнадцатью годами ранее, когда Россия и Турция еще воевали друг с другом. В 1770 году британские офицеры командовали русскими эскадрами и кораблями, а один английский адмирал получил даже разрешение служить в русском флоте, заручившись при этом обещанием, что прежний его чин будет возвращен ему, когда он вернется на родину. Царица послала флот из двадцати линейных кораблей из Балтийского моря в Левант. Флот этот зашел в Спитхэд (Портсмут) и чинился там, русский восьмидесятипушечный корабль, под флагом англо-русского адмирала, был введен в Портсмутский док и переделан там для улучшения его мореходных качеств. При этом русские солдаты были свезены на берег и расположились там лагерем для отдыха от корабельной жизни, а сержанты английской морской пехоты занимались обучением их. После такого отдыха и подкрепления флот направился в Средиземное море, но вследствие недостаточного знакомства команд его с морским делом он потерпел новые аварии, и в Порт-Маоне суда снова приводились в порядок для предстоявших им действий в Леванте. При уничтожении русскими в одной из тяжелых схваток двух последовавших лет турецкого флота из пятнадцати линейных кораблей в малоазиатском порту – брандерами командовали британские лейтенанты, а начальником прикрывавшей их эскадры был британский же коммодор.

Для нас – помнящих теперь Каре и Силлистрию, Крым и Гобарт-пашу, Кипр и Безикскую бухту – вышеприведенные факты кажутся похожими на сон, тем более что средиземноморские державы той эпохи смотрели на приближение русских с плохо скрывавшимся недоверием и подвергали их суровым ограничениям в праве пользования портами Средиземного моря. Но тогда Турция, хотя и будучи хорошим другом Великобритании, была еще лучшим другом Франции, которая пользовалась этой дружбой в войнах с Австрией, естественной союзницей Великобритании, для отвлечения сил первой. Турецкие торговые договоры были благоприятны для Франции более, чем для какой-либо другой державы, и морская война в восточных водах могла только повредить ее торговле. Затруднения в деле последней могли даже привести к столкновению между Францией и Россией. Это не могло быть вредно для Великобритании в то время, когда ее соперница упорно работала над восстановлением своего флота с целью отомстить ей за свои прошлые поражения, подобно тому, как теперь она, по общему мнению, ждет дня для сведения счетов с Германией. Балтийская торговля представляла также огромное значение для Франции, и для успеха в ней было необходимо сохранять дружбу с Россией. Между тем в 1770 году последняя, несмотря на симпатии Екатерины к французам, была в дружбе с друзьями Великобритании и во вражде с ее врагами, и особенно с ее традиционным врагом – Францией. Россия действовала главным образом против Швеции, Польши и Турции; а поддержка этих стран и ухаживание за ними всегда были среди целей французских дипломатов лучшей школы.