Читать онлайн «Погибаю, но не сдаюсь! (сборник)». Страница 2

Магомед Гаджиев родился и провел юные годы в высокогорном ауле Мегеб Гунибского района, там, где сама устремленность ввысь окрестных вершин, парение в небе красавцев-орлов невольно зовут к полету в воздушном океане. И в Дагестане, как и по всей стране, в далекие 30-60-е годы прошлого века отмечалась почти поголовная влюбленность молодежи в авиацию, всеобщее обожание героев неба – летчиков. Были такие и в Гунибском районе.

И вдруг – юный горец из далекого аула, где с окрестных вершин и моря не увидать, – первый из дагестанцев – связывает свою жизнь с морскими просторами, с океанскими далями. А потом становится одним из самых лучших, самых блистательных морских офицеров нашей великой державы. Тем, кто своим безупречным воинским талантом, дерзкими операциями, пренебрегающими всеми устоявшимися канонами мировой морской науки и практики, прославил Военно-Морской Флот страны. И, конечно, свой Дагестан.

В его судьбе, подобной пламенеющему метеоритному следу на темном небе, было много ярчайших, поразительных фактов и событий, которые стали достоянием истории – впервые в стране и в Дагестане.

Родился Магомед в простой, как сейчас бы сказали, интернациональной семье: отец – аварец, мать – лачка. Как и большинство сельских ребят, рос трудолюбивым, ловким, смелым, не боявшимся ссадин и ушибов – неизменных спутников «освоения» окрестных гор и скал. Окончил 4 класса сельской школы, потом немного учился в Темир-Хан-Шуре, куда семья перебралась в поисках заработка.

Но подростку хотелось чего-то другого. Смутно вырисовывались из рассказов взрослых далекое море и двоюродный брат Расул, плававший матросом на одном из кораблей Каспийской военной флотилии. Эти будоражившие воображение рассказы подкрепляли подарки Расула, как будто пропахшие морскими бурями.

И Магомед решился: добрался до Баку, разыскал в незнакомом городе брата и уговорил того помочь в осуществлении мечты. И три месяца мальчик плавал юнгой на корабле. А вернувшись домой, где еще шла гражданская война, в 13 с небольшим лет взял в руки винтовку – стал связным, разведчиком, проводником в красноармейских частях.

Демобилизовавшись в четырнадцать лет, поступил в Буйнакский педагогический техникум. И здесь Магомед не изменил своего пристрастия, стараясь быть похожим на моряка благодаря «наследству» Расула – колоритные морские словечки, брюки-клеш, флотский ремень с ярко начищенной бляхой и, конечно, тельняшка.

Техникум, к своему огорчению, о чем он не раз впоследствии говорил, Магомед не закончил – знаний, особенно русского языка, не хватало. Потом пришлось настойчиво наверстывать упущенное. Но тогда надо было помогать семье. Стал работать на фруктово-консервном заводе рабочим-пайщиком. Вступил в комсомол. Пользовался авторитетом среди молодежи. Его избрали секретарем заводской комсомольской ячейки.

И тут неожиданный поворот судьбы. В те годы комсомол шефствовал над Военно-Морским флотом страны, и в Дагестан прислали 4 комсомольские путевки в Военно-морское училище им. М. В. Фрунзе. Магомед Гаджиев стал первым дагестанцем, поступившим в 1925 г. в это училище.

Приехал в Ленинград. Здесь и началась его морская биография. Было трудно, но изо всех сил старался освоить все науки, особенно практику в Кронштадте. Плавал за границу на учебном крейсере «Аврора». Следующей ступенькой в освоении морской науки стал шлюпочный поход с Балтики на Каспий. Магомед Гаджиев уже командовал одной шлюпкой. Училище окончил с отличием, был награжден именным оружием.

Служить молодого офицера Магомеда Гаджиева направили в соединение подводных лодок Черноморского флота. Кстати сказать, до него в Дагестане такого слова – «подводник» – не знали. Магомед Гаджиев стал первопроходцем в освоении океанских глубин. Трудности его не страшили, старался узнать, освоить все тонкости, все аспекты службы: работу торпедного отсека дизелей, артиллерии. Знал каждого матроса в лицо. Корабль стал его родным домом. И это помогло ему в совершенстве овладеть морской наукой и практикой.

Магомеда Гаджиева назначили командиром подводной лодки. Ему доверяли, его уважали на Черноморском флоте, ценили за образованность, высокие волевые качества, уважительное отношение к сослуживцам.

После совершенствования знаний в Ленинграде, в учебном отряде, в числе лучших офицеров Гаджиева направили на Дальний Восток, в Тихоокеанский флот. И вскоре подводная лодка Магомеда Гаджиева стала одной из лучших в соединении по боевой подготовке. Затем с группой тихоокеанских моряков его направили на ответственное спецзадание. За безупречное его выполнение М. Гаджиев был награжден орденом Ленина (1936 г.). Он стал первым дагестанцем, получившим эту высокую награду.

В 1939 г. Магомеда как лучшего подводника направили в Ленинград, в Военно-Морскую академию им. К. Е. Ворошилова. В 1940 г. он уже командир дивизиона больших крейсерских подводных лодок на Северном флоте. Здесь он и встретил начавшуюся войну с белофиннами, а затем огненные испытания Великой Отечественной войны, когда во всей полноте проявились накапливаемое им годами безупречное мастерство подводного плавания, ведения морских сражений, решения военных задач нестандартными методами, воля и холодный расчет.

О подвигах капитана II ранга Магомеда Гаджиева в дни войны, его умении бить врага в любых условиях сурового Баренцева моря знали на всех флотах Советского Союза, рассказывала центральная и фронтовая печать. «Воевать нужно с ясным, холодным умом и горячим сердцем – это правило Гаджиева, – писала газета «Краснофлотец». – Атаки Гаджиева умны и талантливы. Они поражают своей юношеской дерзостью и в то же время точностью мастерства, какое приходит только со зрелостью. Блестящее искусство Гаджиева отточено многими годами опыта. Он плавал на подводных лодках всех типов. Он прошел через тайфуны Тихого океана, норд-осты Черного моря, трудные шхеры Балтики, грозные штормы Полярного моря».

Гаджиеву, прекрасно знавшему Североморский театр военных действий, исходившему все Баренцево море, удавались самые рискованные операции – проникнуть незамеченным в фиорд, тщательно охраняемый береговой артиллерией, где прятались, выжидая удобный момент, вражеские корабли и сторожевые охотники. А там неожиданно, под носом у противника, нанести ему ощутимый торпедный удар.

Вот только несколько эпизодов из небольшого отрезка времени боевых действий командира первого дивизиона подводных лодок, отмеченных в наградном листе: 10 сентября под личным руководством Гаджиева подводной лодкой «К-2» отлично проведена операция по постановке активного минного заграждения у базы и под батареями противника. 12 сентября под командованием Гаджиева подводная лодка «К-2» артиллерийским огнем потопила пассажирский экспресс водоизмещением 6–7 тыс. тонн у самого берега противника. 29 октября под командованием Гаджиева подводная лодка «К-2» в особо сложных навигационных условиях отлично выполнила операцию по постановке активного минного заграждения непосредственно у базы противника… Только за 11 месяцев войны дивизион подводных лодок под командованием Магомеда Гаджиева провел 12 смелых боевых операций и потопил 27 кораблей противника водоизмещением 100 тысяч тонн. На личном счету Гаджиева – 10 вражеских кораблей.

«Это он, Магомед Гаджиев, горец из Дагестана, ставший подводником, – говорил позже командующий Северным флотом вице-адмирал А. Г. Головко, – после первого же выхода в море на коммуникации противника (на второй день войны) доложил мне свои выводы из рекогносцировки поиска: уничтожать вражеские суда следует не только торпедами, но и применяя артиллерию подводных лодок. Выводы были абсолютно правильными для больших лодок при соответствующих обстоятельствах и легли в основу боевого воспитания комдивом Гаджиевым подчиненных ему командиров кораблей. Причем воспитания на практике».

А обстановка на Североморье давала Магомеду Гаджиеву немало возможностей с блеском подтвердить свои смелые, неординарные предложения и выводы на боевой практике. Он искал новые способы уничтожения врага в любых условиях, топил транспорты и корабли противника ночью и днем, если не удавалось торпедой – топил артиллерийским огнем. Вот один такой пример, ставший классическим и взятый на вооружение соединениями всех флотов СССР.

В тот декабрьский (1941 г.) день подводная лодка под командованием М. Гаджиева, проникнув в тщательно охраняемое фиордное укрытие, торпедировала немецкий транспорт, конвоируемый сторожевым кораблем и двумя катерами-охотниками, и потопила его.

Но наша подлодка была обнаружена, и началась интенсивная бомбежка. Лодке пришлось нелегко – лопнули швы одной из цистерн. Теперь уйти от преследования скрытно не было возможности – местонахождение выдавал след выливавшейся солярки.

И Гаджиев принимает дерзкое, единственно возможное в тех условиях решение – всплыть под носом у противника и дать артиллерийский бой. На флоте не было примеров, чтобы подводная лодка вступала в надводное сражение. Ей не под силу выходить против надводных кораблей в открытом бою. Торпеды – это ее стихия. Но лодка всплывает на глазах ошеломленного противника. Гаджиев командует «Огонь!» – и артиллеристы, развернув под огнем противника зенитную пушку, прямой наводкой бьют по ближайшему кораблю врага. Меткими выстрелами потоплены сторожевик и катер-охотник. Уцелевший второй немецкий катер предпочел побыстрее ретироваться, воспользовавшись ухудшением видимости.