Читать онлайн «Артиллерия, огонь!». Страница 38

Особенно ожесточенные бои развернулись при ликвидации познаньского гарнизона. Фашисты пытались использовать город и мощную крепость «Цитадель», чтобы сковать действия наших войск, задержать их наступление на берлинском направлении.

Характерной особенностью артиллерийского обеспечения штурма познаньского гарнизона, засевшего в городе и крепости, являлась артиллерийская подготовка, в которой не производилось предварительного разрушения фортов крепости. Артиллерия открыла огонь в тот момент, когда наша пехота поднялась в атаку. Трех-пятиминутными огневыми налетами она подавляла живую силу и огневые средства на фортах до тех пор, пока пехота не прошла в промежутки между ними и не блокировала их со всех сторон.

Само собой разумеется, что такие действия артиллерии, стрелявшей с закрытых огневых позиций, требовали от личного состава особо высокого мастерства в подготовке данных для стрельбы и корректирования огня во время самой стрельбы.

Таким образом, активно поддержанные артиллерией штурмовые группы, а затем и главные силы «прогрызли» оборону врага, прорвались между фортами и завязали бои на улицах Познани. Были оставлены силы и для ликвидации фортов — по одному батальону, каждый из которых усиливался батареей 76-миллиметровых орудий.

Огонь артиллерии с закрытых позиций по фортам продолжался до момента перехода пехоты в атаку с тыла. В это время по форту с тыла вели огонь орудия, выставленные на прямую наводку. Под их прикрытием пехота атаковала форт, уничтожая гарнизон. Подобная артиллерийская поддержка захвата блокированных фортов обеспечивала успешное продвижение стрелковых подразделений. Ведь, находясь все время под воздействием сильного артиллерийского огня, гарнизон форта не мог оказать сильное сопротивление.

Во время уличных боев в Познани артиллеристы хорошо обеспечивали действия штурмовых групп, состоявших из стрелкового батальона, усиленного одной или двумя батареями — в зависимости от задачи, которую он выполнял. По мере приближения к центру города штурмовые группы составлялись из 20–30 автоматчиков, но зато им давали на усиление одну или две 122-миллиметровые гаубицы, столько же 152-миллиметровых орудий, потому что 76-миллиметровые орудия не всегда могли быстро разрушать стены зданий, за которыми находилась фашистская пехота. Для «выкуривания» фашистов из зданий применялись одиночные реактивные снаряды, которые выпускались прямо из укупорки. Делалось это так: один или несколько таких снарядов устанавливались в окнах или проломах зданий, находившихся против объекта, который надо было разрушить. Правда, таких снарядов выпустили всего лишь 38, но зато с их помощью удалось изгнать фашистов из 11 зданий.

Это были длительные, упорные и изнурительные бои, где приходилось каждое здание брать с боем. День за днем, медленно и упорно наши войска очищали дом за домом. Обычно день начинался с короткой артиллерийской подготовки — не более 15 минут. Стреляла вся артиллерия. С закрытых позиций огонь велся по глубине обороны врага, а затем начинались действия штурмовых групп, которые поддерживали орудия, стрелявшие прямой наводкой.

Лишь 17 февраля город Познань был полностью очищен от врага. Однако в крепости «Цитадель», которая была обнесена рвом, огромным валом и стеной, он еще сидел и довольно прочно.

То, как тяжело пришлось ликвидировать противника в крепости, можно подтвердить таким вот боевым эпизодом, разыгравшимся в бою за укрепление № 2.

Двадцатого февраля 1945 года штурмовые группы 74-й гвардейской дивизии, прикрываемые метким огнем артиллерии, овладели участком крепостного вала между укреплениями № 1 и № 2. В то же время через пролом, который образовался в крепостной стене от артиллерийского огня, одно наше подразделение ворвалось внутрь укрепления № 2. Но ему пришлось туго, поскольку противник вел очень сильный и меткий огонь. Продвинуться дальше без помощи артиллерии наша пехота не могла. Тогда командиру 86-го отдельного истребительно-противотанкового дивизиона майору Репину приказали быстро перебросить на поддержку пехоте орудия. Мужественные и сильные артиллеристы быстро перекатили по штурмовому мостику одно 76-миллиметровое и одно 45-миллиметровое орудие. Оставалось преодолеть лишь расстояние между мостом и крепостной стеной. Но сделать это оказалось невозможным из-за сильного огня противника. Тут на помощь пришла солдатская смекалка и инициатива: артиллеристы закрепили один конец каната за станину 45-миллиметровой пушки и, ухватившись за второй конец каната, поползли под огнем к стене. Укрывшись за ней, они начали тащить пушку, а когда подтянули ее к стене, открыли огонь по огневым точкам, расположенным внутри крепости. Теперь уже стало возможным выкатить 76-миллиметровое орудие через пролом внутрь двора и открыть огонь по входу в укрепление № 2. Правда, расчет понес потери. Был ранен и майор Репин, но остался у орудия за наводчика. Шесть метких выстрелов сделал Репин по входу в укрепление и по амбразуре.

В составе штурмовой группы находился огнеметчик Сербаладзе. Воспользовавшись результатом стрельбы майора Репина, он подполз к входу в укрепление и из ранцевого огнемета пустил одну за другой две огненные струи. Начался пожар и произошел взрыв боеприпасов: укрепление № 2 было ликвидировано.

Раненый Репин продолжал оставаться в строю и руководить боевыми действиями своих подчиненных. По его приказанию в образовавшуюся брешь было переброшено еще несколько орудий, которые интенсивным огнем прикрыли действия пехоты, успешно доколачивавшей противника внутри крепости.

Такие же действия артиллерии проводились и в последующие дни. 23 февраля — в День Красной Армии и Военно-Морского Флота — под натиском наших войск крепость Познань пала.

«Берлинское направление», «На Берлин», «Берлинская операция» — эти слова и понятия уже прочно вошли в нашу повседневную речь и, главное, в наше сознание. Еще под Сталинградом, когда войска Донского фронта уничтожали окруженную фашистскую группировку генерал-фельдмаршала фон Паулюса, можно было слышать:

— Когда дойдем до Берлина?

— Вот в Берлин бы!

— В Берлине будет не то, дадим им покрепче! О том, что война непременно закончится в Берлине, можно было слышать в битвах на Курской дуге, в Белоруссии, в Польше. Советские люди твердо верили, что наша армия дойдет до фашистского логова. И все же это пока оставалось мечтой, страстным желанием, правда, имевшим уже прочное материальное и моральное основание.

А здесь, на Одере, у Кюстрина, мы уже считали, что мечта становится реальностью. На всех дорожных указателях, изготовленных самими немцами, были четко написаны названия населенных пунктов и расстояние от них до Берлина. И эти указатели, как ни парадоксально, звали нас вперед, подстегивали. Увидев надпись: «До Берлина — 60 км» или «До Берлина — 48 км», наши солдаты, кто со злостью, а кто с ядовитым юморком, бросали на ходу довольно меткие слова. Запомнилась такая фраза, сказанная одним артиллеристом: «Они не скажут: «позади Берлин, отступать некуда!» Перед нашим натиском им не устоять».

Чем ближе подходили наши войска к Одеру, тем ожесточеннее становилось сопротивление врага: он бросал в контратаки танки, самоходную артиллерию, пехоту. Этому отчаянному сопротивлению обреченных надо было противопоставить воинское мастерство.

Вот такими замечательными качествами и обладал наводчик орудия Иван Макеев. Батарея, в которой он служил, все время сопровождала пехоту, находясь в ее боевых порядках. Поэтому артиллеристам приходилось вести огонь только прямой наводкой, вступая в бой с ходу, развертывая орудия порой даже в неудобных местах. И во всех этих боях Иван Макеев вел бои с полным напряжением сил.

Макеев пришел на военную службу в сорок третьем году, когда ему было 18 лет. В сорок четвертом его перевели из пехоты в артиллерию. Он попал в хорошие руки: командир орудия младший сержант Монахов обучил его вначале исполнять обязанности заряжающего, а затем наводчика.

— В бою пригодится, надо всегда быть готовым заменить и наводчика, а то и командира орудия, — улыбаясь говорил Монахов молодому заряжающему.

— Понял, товарищ младший сержант, буду стараться, — отвечал Макеев командиру.

Уважительно относился он к командиру и нередко даже завидовал его знаниям и способности всегда верно подходить к подчиненным. И строгая уставная требовательность Монахова, его ревнивое отношение к порядку, дисциплине вкладывались в рамки добрых человеческих отношений между командиром и подчиненным. Безоговорочно, пытливо и инициативно выполнял Макеев советы и приказания Монахова, Командир и подчиненный легко понимали друг друга.

В скором времени Макеев в одинаковой степени хорошо выполнял обязанности заряжающего и наводчика.