Читать онлайн «Русский капкан». Страница 35

Отца-американца уже не было в живых, но он оставил о себе добрую память как специалист-электрик. В леспромхозе он обучал таежных ребят электротехнике. Директор леспромхоза, боясь потерять хорошего специалиста, никуда не сообщал, что у него работает иностранец.

О сдаче в плен солдат экспедиционных корпусов белые узнавали из листовок. Самолеты с красными флагами на крыльях (рисовали и звезды, но их плохо было видно) почти ежедневно появлялись над войсками противника. Как белые комья снега, листовки падали на тайгу, на села и деревни, не привычные для здешних мест посланники неба. Листовки печатали на двух языках – на русском и французском. Печатали бы и на английском, но в Котласе, где набирали текст, не было наборщика, знавшего английский.

В самый разгар боев, когда американцы уже подходили в Шенкурску, из Петрограда пришел вагон с типографской техникой и бумагой. На станции Вологда вагон загнали в тупик, поставили охрану. Из типографии закрытой газеты «День» мобилизовали наборщика, печатника и женщину-корректора – все трое они прекрасно владели английским (до войны многие объявления для газеты «День» набирали на английском языке). Наборщик и печатник, по сути, бежали из Питера от голодной жизни, а вот корректор – жена комиссара Колкина из политотдела Шестой армии – хотела быть поближе к мужу, с ней была семилетняя дочь, которую не рискнула оставить на сестру, служившую в Петросовете машинисткой. Авторитетное советское учреждение не гарантировало ее работникам безбедную жизнь. Паек у заводских рабочих, выпускавших продукцию для фронта, был богаче: изредка давали маргарин, а на праздник – в День Первое мая – выдали по фунту свиного жира.

Уже через неделю над войсками Антанты красный авиатор сбросил первый пакет листовок на английском языке. Текст первой листовки написал член Реввоенсовета Михаил Сергеевич Кедров, опытный газетчик. Уже в 1906 году он в Петербурге организовал и возглавил книжное издательство «Зерно». Побывал в эмиграции. В 1906 году, вернувшись в Россию, служил военным врачом на Кавказском фронте. После Февральской революции редактировал «Солдатскую правду», в Петрограде организовал газету «Солдат и рабочий». С августа 1918 года он – командующий войсками Северо-Восточного участка Западной завесы, затем член военно-революционного совета Шестой Красной армии Северного фронта.

В самое трудное для Северного фронта время из 339-го полка перебежал капрал Хьюго Солчау. На первом же допросе признался комиссару Колкину:

– До мобилизации я работал в региональной газете «Фермерские новости».

– Примерно, как ваш писатель Марк Твен? – с подначкой переспросил Колкин. – Знаете такого?

– Это наш классик, примерно, как у вас Гоголь.

– А вы листовки писать умеете?

– Постараюсь научиться.

Вскоре, поменяв новое добротное обмундирование на бэушное красноармейское, Хьюго Солчау работал в редакции солдатской газеты как равноправный журналист. Его листовки пользовались большим успехом в подразделениях американских войск, особенно в 339-ом пехотном полку.

Холодным дождливым утром прапорщик Насонов на утлом плотике переплыл Онегу напротив Кирилловки. Пока плыл, вымок до нитки. Идти по правому берегу не рискнул. Американцы выставили посты наблюдения, и каждому, кто попадал им в руки, учиняли короткий страстный допрос и тут же расстреливали. Так, по соображениям подполковника Джорджа Стюарта, ликвидировали красных шпионов.

На посты наблюдения выходили, как правило, местные грибники. Американцы плохо понимали по-русски, грибники совсем не понимали по-английски. Лучший вариант – расстрелять пойманного русского. В «Журнале боевых действий» (такие журналы велись в каждом подразделении) расстрелы фиксировались в графе «Ликвидация шпионов».

Русская офицерская военная форма и безукоризненное знание английского (американского) прапорщику Насонову служили пропуском. Нанятый возница, престарелый мужичок из деревни Верховской, везти прапорщика до самой Кирилловки отказался, сославшись на то, что «американы» никому не делают снисхождения – убивают, потому что ловят красных шпионов, а заодно вместе с жизнью отберут и лошадку.

Ни добавленная новенькая «моржовка» к двадцати «чайковкам» не соблазнили престарелого мужичонка доставить офицера в Кирилловку.

– Не могу, господин хороший, – заверял возница. – Раньше я возил всех – и беглых и жандармов, лишь бы платили. Но то все свои, русские. А русскому разве откажешь? Вот и вам не отказал. Вижу, что вы по неотложному делу, а то разве пустился бы в такую непогодь?

– А мне еще надо на тот берег, – говорил Насонов. – Где-то тут переправа.

– Переправа? Это на Пустыньке, верст пятнадцать в южную сторону.

– Вот и довезите меня.

– Не могу. Жизнь – дороже денег.

Так и отказался ехать дальше. Насонов нес на себе тяжелый кожаный саквояж, в котором лежали бумаги, добытые в штабе генерала Миллера. Все они были на английском языке. Главный документ под названием «Животные Архангельской губернии, не подлежащие сокращению (по районам) во второй половине текущего года». Документ изобиловал цифрами и названиями животных.

«В Онежском районе – 900 оленей, 24 лося, 4 марала. В Архангельском районе – 750 оленей, 12 лосей, 3 молодых лося и 1 старый, в Плесецком-Селецком – 2 тысячи лосей, 80 лосят, 24 лося и еще 44, 2 молодых лося, в Шенкурско-Вельском районе – 1350 оленей и еще 260, 27 лосей, 11 молодых и 2 старых, в Северодвинском районе – 2600 оленей и еще 70, 12 лосей, в Пинежском – 800 оленей и 12 лосей, в Печорском – 900 оленей. Кроме того, имеется в загородке – 30 тысяч оленей и 19 лосей, в Печорском – 900 оленей, в загородке – 30 тысяч оленей и еще 410, 154 лося и еще 124, 48 молодых и 11 старых».

Плотик уже унесло течением, когда на левом берегу Онеги Насонов снял с себя офицерскую одежду и на всякий случай зарыл в прошлогодние листья, принялся разводить костер.

Его выдал дым. В урочище, где Насонов намеревался просушиться и передневать, группа вооруженных людей окружила ложбинку, обнаружила обнаженного мужчину, раздувавшего влажную траву.

– Эй, кто такой? – донеслось из-за куста. – Американ?

У Насонова отлегло от сердца, подумал: «Слава Богу, что не янки». Янки учинили бы допрос. В зоне боевых действий обнаженный человек, даже если он признается, что он русский офицер, все равно не поверят: ведь при нем нет никаких документов, хотя документы были в десяти шагах под прелыми листьями. Там был зарыт саквояж, с каким ходят по вызову фельдшеры, врачуют людей и скот. В саквояже был документ-пропуск о том, что военврач Насонов Георгий Савельевич проходит службу в пятом эскадроне Северо-русского кавалерийского полка.

Но признаваться, что ты офицер – нельзя, американцы примут за дезертира, что задержали какого-то человека без документов – тоже не будут возиться. Задержанного проще всего расстрелять. И в штаб Белой армии передавать не станут. Есть приказ командующего экспедиционными войсками генерал-майора Пула: задержанных в зоне боевых действий русских, тем более без пропуска – для порядка допросить и ликвидировать, так как велика вероятность, что это красный лазутчик.

Но пока еще ни одного красного лазутчика американцы не задержали. Для пришельцев все русские – красные, и самое простое решение: очистить Север от аборигенов, как в свое время янки очистили прерии от индейцев, а плодородные земли правительство продало белым выходцам из Европы.

Когда на Русском Севере закончатся боевые действия и коренные жители Архангельской губернии будут загнаны в резервацию, новое русское правительство, куда войдут представители Антанты, начнет колонизировать Русский Север. Лучшие участки территории получат американские и английские лесопромышленники. Это они за свои деньги снаряжали первый, а затем и второй экспедиционные корпуса.

Прапорщику Насонову удалось в штабе первого экспедиционного корпуса заполучить секретную директиву АС-18 за подписью президента Вудро Вильсона. В ней были изложены цели и задачи экспедиции «Полярный медведь».

За этот документ шифровальщик штаба корпуса запросил у русского прапорщика тысячу долларов.

– Тысячу и ни центом меньше, – но, подумав, тут же сумму удвоил.

Он не знал цену этому документу и, боясь продешевить, остановился на двух тысячах.

– О чем директива? – допытывался прапорщик.

Шифровальщик ответил коротко:

– О сокращении России.

– Это, сержант, невозможно.

– Возможно! Еще как возможно. Согласно этой директиве, «Полярный медведь» проглотит Русский Север.

– Бред.

– Вам же любопытно будет узнать, как у вас отберут ваш Север.

Прапорщик Насонов отказывался верить словам сержанта, по отношению к России, своему союзнику, это слишком жестоко.

А сержант в предчувствии, что прапорщик раскошелится, привел, как ему казалось, самый веский аргумент: