Читать онлайн «Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ (с иллюстрациями)». Страница 46

Батальоны всех стрелковых полков Сотой продолжали победное продвижение на юг. К 20.00 6 сентября 85-й и 355-й вышли к деревне Плешковка, 331-й взял Софиевку, выбил противника из его укреплений восточнее Плешковки. Шоссе и железная дорога Ельня-Смоленск были перерезаны. Здесь и встретились с полками Сотой передовые отряды 303-й стрелковой дивизии, входившей в южную группировку войск 24-й армии.

Кольцо сомкнулось.

— Я вас слушаю, товарищ Жуков.

Голос Сталина звучал в трубке глуховато, но очень близко, и в его интонации было нетерпеливое ожидание.

— Товарищ Сталин, докладываю: Ельня взята нашими войсками. В городе и районе восстановлена Советская власть. Ельнинского выступа больше не существует. Потери немцев подсчитываются. По первым предварительным данным, они составляют убитыми и ранеными не менее сорока пяти тысяч. Разгромлено до пяти немецких дивизий. От фашистских оккупантов освобождено более пятидесяти населенных пунктов на площади приблизительно в четыреста квадратных километров. Отлично действовала наша артиллерия. Новое оружие показало высокие боевые качества.

— А каковы наши потери, товарищ Жуков? Командующий фронтом вздохнул:

— Мы тоже потеряли много бойцов и командиров, товарищ Сталин. Цифры уточняются.

В Москве, в Кремле, несколько секунд молчали.

— Скажите, какие наши части наиболее отличились в этих боях? — спросил наконец Сталин.

— Отличилась вся Двадцать четвертая армия генерала Ракутина, товарищ Сталин.

— Хорошо. Спасибо. Думаю, что у вас там все получилось неплохо. Послезавтра, то есть восьмого сентября, мы ждем вас в Москве, товарищ Жуков. С подробным докладом. До свидания.

Приказ командующего 24-й армией генерала Ракутина был краток: 100-я ордена Ленина стрелковая дивизия выводится во фронтовой резерв, Частям дивизии к 11.00 7 сентября 1941 года сосредоточиться в районе Токареве — Замошье — Чанцово и ждать дальнейших указаний.

Утром 7 сентября, когда полки и спецподразделения дивизии уже сосредоточились в указанном им районе, пришел новый приказ: грузиться в эшелоны и железной дорогой передислоцироваться в Воронеж — на отдых и пополнение.

Недалеко от Воронежа эшелон, в середине которого шел пассажирский вагон командования и штаба дивизии, остановился вне графика. Генерал Руссиянов немедленно связался по телефону с начальником эшелона. Тот доложил:

— К вам следует военный комендант станции. Комендант поднялся в вагон, представился.

— Мне приказано, товарищ генерал, пригласить вас к телефону. На проводе Москва.

Человек, находившийся на другом конце провода, в Москве, по установленному порядку задал несколько контрольных вопросов, желая убедиться, что у телефона действительно командир 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии. Потом продолжил:

— С вами говорит генерал-лейтенант Щаденко. По делам, связанным с пополнением и довооружением вашего хозяйства, вам надлежит срочно прибыть в Москву. В Воронеже вас встретит первый секретарь обкома партии товарищ Никитин. Вылетайте на его самолете. На аэродроме в Москве вас тоже встретят. До свидания, Иван Никитич. Мы ждем вас.

С Центрального аэродрома в Москве командира Сотой привезли к генералу Щаденко. Долго говорили о боях под Ельней. Щаденко подробно расспрашивал об оперативно-тактических приемах немецких войск, интересовался недостатками в боевой подготовке и боевом обеспечении наших частей, в их формировании и комплектовании, всем, что выявили в этом отношении первые месяцы войны. Спросил, в чем нуждается дивизия.

— Только учтите, Иван Никитич, — добавил Щаденко, — у нас еще со многим трудно.

Потом вместе отобедали — и снова в машину.

В Генеральном штабе генерала Руссиянова принял начальник Генштаба Маршал Советского Союза Борис Михайлович Шапошников. Со времени их последней Встречи — в июне, на запасном командном пункте командующего Западным фронтом, под Минском, в хуторе Боровая, Шапошников заметно постарел. И неудивительно: Генштаб работал круглые сутки, на него свалилось множество дел и проблем, обстановка на фронте в целом складывалась неважно, особенно на юго-западном направлении, в районе Киева. Немецкие войска прорвались к Ладожскому озеру, захватили Шлиссельбург, и Ленинград оказался блокированным с суши. Враг, не очень скрывая свои намерения, определенно готовился и к броску на Москву…

Их разговор о тех возможностях, которые для укомплектования дивизии могут изыскать управление генерала Щаденко {31} и командование Орловского военного округа, внезапно прервал телефонный звонок. По тому, как Шапошников стремительно поднялся и взял трубку телефона, стоявшего отдельно от других, Иван Никитич понял: будет говорить кто-то из высшего руководства. «А вдруг сам Сталин?» Он угадал.

— Так точно, товарищ Сталин, — сказал в трубку Шапошников, — мы как раз занимаемся этими вопросами. Требования и пожелания вполне нормальные и естественные, но, учитывая общую ситуацию… Передаю, товарищ Сталин.

Шапошников протянул трубку Руссиянову. Тот подтянулся — так, словно разговаривал с Верховным не по телефону.

— Генерал-майор Руссиянов у аппарата.

— Здравствуйте, товарищ Руссиянов!

— Здравствуйте, товарищ Сталин!

— Генерал Жуков доложил нам, что ваша дивизия отлично показала себя под Ельней. Передайте нашу благодарность всем бойцам и командирам дивизии.

— Я счастлив выполнить ваше поручение, товарищ Сталин.

— Тяжело было под Ельней? Только говорите откровенно.

— Тяжело, товарищ Сталин.

— Потери большие?

— Большие. И в людях, и в материальной части. Но боевую задачу войска выполнили.

— Отлично выполнили! Мне доложили, что сейчас вы выведены в резерв и просите подкрепления людьми и материальной частью. Это правильно?

— Правильно, товарищ Сталин. По сравнению со штатным составом военного времени…

— Я знаю, товарищ Руссиянов, что вашей дивизии трудно. Вы отлично воевали. Но и другим дивизиям, которые находятся сейчас в бою, тоже трудно. Что можно для вас сделать, будет сделано. Но на многое не рассчитывайте. Рекомендую связаться с воронежской партийной организацией. Скажу вам по секрету: у них там сформирован добровольческий коммунистический полк. Если они согласятся вам его отдать, я думаю, Генштаб и Ставка возражать не будут {32}.

— Спасибо, товарищ Сталин!

— И последнее, товарищ Руссиянов. Но — пока между нами, не говорите об этом даже вашему комиссару. Мы приняли решение присвоить вашей дивизии и некоторым другим дивизиям, отличившимся на западном направлении, звание гвардейских. Они это честно заслужили своей отвагой и своей пролитой кровью. Приказ будет подписан очень скоро, думаю — через недельку. Продолжайте так же хорошо воевать с немецко-фашистскими захватчиками и в будущем. Желаю вам успеха! {33}.

Для близких и дальних потомков архив будет вечно хранить документ, ставший знаменательным в истории Советских Вооруженных Сил, документ, провозгласивший рождение советской гвардии:

«ПРИКАЗ

Народного Комиссара Обороны Союза ССР 18 сентября 1941 г. гор. Москва

СОДЕРЖАНИЕ: О переименовании 100, 127, 153 и 161-й стрелковых дивизий в 1, 2, 3, и 4-ю гвардейские дивизии.

Во многочисленных боях за нашу Советскую Родину против гитлеровских орд фашистской Германии 100-я, 127-я, 153-я и 161-я стрелковые дивизии показали образцы мужества, отваги, дисциплинированности и организованности. В трудных условиях борьбы эти дивизии неоднократно наносили жестокие поражения немецко-фашистским войскам, обращали их в бегство, наводили на них ужас.

Почему этим нашим стрелковым дивизиям удавалось бить врага и гнать перед собой хваленые немецкие войска?

Потому, во-первых, что при наступлении они шли вперед не вслепую, не очертя голову, а лишь после тщательной разведки, после серьезной подготовки, после того, как они прощупали слабые места противника и обеспечили охранение своих флангов.

Потому, во-вторых, что при прорыве фронта противника они не ограничивались движением вперед, а старались расширить прорыв своими действиями по ближайшим тылам противника, налево и направо от места прорыва.

Потому, в-третьих, что, захватив у противника территорию, они немедленно закрепляли за собой захваченное, окапывались на новом месте, организуя крепкое охранение на ночь и высылая вперед серьезную разведку для нового прощупывания отступающего противника.

Потому, в-четвертых, что, занимая оборонительную позицию, они осуществляли ее не как пассивную оборону, а как оборону активную, соединенную с контратаками. Они не дожидались того момента, когда противник ударит их и оттеснит назад, а сами переходили в контратаки, чтобы прощупать слабые места противника, улучшить свои позиции и вместе с тем закалить свои полки в процессе контратак для подготовки их к наступлению.