Читать онлайн «Скитания». Страница 43

Герхард Гербер еще окончательно не разобрался, стоило ему радоваться болезни среднего уха или огорчаться. Он тайком косился на украшенную орденом грудь друга и размышлял: «Конечно, у подводников больше шансов добиться славы и продвинуться по службе. Но в то же время они могут гораздо быстрее отправиться на тот свет». Герхард не стремился к красивой и героической смерти, ему не хотелось разделить судьбу Хайнца Апельта. Он стремился выжить в этой войне и благополучно отпраздновать победу. И естественно, ему очень хотелось стать офицером.

Гербер добросовестно осваивал новый учебный материал. Много времени отводилось изучению устава корабельной службы, который строго регламентировал жизнь любого моряка и являлся своего рода библией для любого формалиста. И хотя все статьи устава были написаны достаточно обстоятельно, обер-лейтенант, резервист, учитель по профессии, подробно комментировал и разъяснял их курсантам.

Гербер не проявлял особого усердия в изучении уставов. Коппельман же, напротив, заучивал наизусть целые статьи и тем самым заслужил множество похвал от обер-лейтенанта. Другие преподаватели тоже выделяли Коппельмана: одни — за прилежание, другие — за его высокую награду.

Гербер уделял основное внимание практическому материалу: азбуке Морзе, семафорной сигнализации, умению обозначать фарватер буями и правилам обеспечения безопасности плавания. Об этих вещах Коппельман, как и другие подводники, не имел ни малейшего представления. Курсанты же, которые, как Гербер, длительное время служили на надводных кораблях и курсировали вдоль побережья, уже разбирались в этих вопросах, и им оставалось только систематизировать свои знания.

Курсанты постепенно привыкали к мрачному старому зданию училища. В вестибюле стояли начищенные до блеска витрины с моделями кораблей. Разумеется, каждый должен был знать год строительства этих известных в истории кораблей, где они сражались и где погибли. Что-то зловещее было в этом пристрастии высших чинов нацистского флота к потопленным кораблям, которые в проведенных боях никогда не достигали сколько-нибудь значительных успехов.

Такое же чувство вызывали и вывешенные на самом почетном месте портреты высокопоставленных руководителей немецкого военно-морского флота. Например, здесь висел выполненный маслом портрет адмирала Шпее, который в 1914 году в течение одного дня погубил всю эскадру, себя и двух своих сыновей в совершенно бессмысленной операции. Потом висел портрет адмирала Шеера, чье бездарное командование сражением при Скагерраке всеми, хотя и неофициально, высмеивалось. Чтобы как-то сгладить этот провал, кайзер наградил его орденом.

В этой портретной галерее, несомненно, рельефнее других выделялся образ Альфреда фон Тирпица. С закрученными кверху усами и холодными гневными глазами, он смотрел на зрителя с таким выражением, словно собирался разразиться площадной бранью. Преподаватели старшего поколения на занятиях с благоговейным страхом вспоминали гросс-адмирала и всегда подчеркивали, что именно он вывел из спячки кайзеровский военно-морской флот и превратил его в мощную силу, создал сплоченный офицерский коллектив, преисполненный решимости и воли добиваться мирового великогерманского господства.

Гербер удивился, когда преподаватель заявил, что Тирпиц был известен не только как гросс-адмирал, но и как политический деятель. Его главным политическим советником в «великогерманском морском союзе» был капитан-лейтенант в отставке Вейер, тот самый, который позже издал справочник по военно-морским флотам.

Разумеется, в училище преклонялись и перед здравствовавшими тогда руководителями германского флота. На первом месте стоял доктор наук Эрих Редер, над которым посмеивались, что он пишет более толково, чем говорит. Адмирал причислял себя к школе Тирпица. С восемнадцати лет Редер находился на флоте и упорно взбирался по служебной лестнице вверх. Преподаватели с восторгом рассказывали его биографию, хотя ничего примечательного в ней не было. Адмирал все еще плыл под парусами Тирпица и убеждал Гитлера строить океанские корабли общим водоизмещением миллиард тонн, хотя этой концепции после потопления «Тирпица» уже был вынесен смертный приговор. Редер предпочитал заниматься историческими и теоретическими проблемами. А потому практиков, возглавляемых Деницем, большинство которых относилось к молодому поколению морских офицеров, не особенно ценили в Мюрвике.

Курсанты, конечно, не замечали этих разногласий между высшими чинами германского флота. На поверхности все было гладко, обучение шло по проторенному пути. Прусские военно-морские традиции, стереотипный образ мыслей, кастовость, расизм и шовинизм настойчиво вдалбливались в сознание молодых людей.

Прошел ноябрь. В итоге за месяц германские подводные силы отправили на дно вражеских и нейтральных судов общим водоизмещением 800 тысяч брутто-регистровых тонн. Для подводников это был еще один повод задрать нос выше, а для преподавателей — лишний раз напомнить курсантам о морской мощи великогерманского рейха, который стоит на пороге завоевания мирового господства.

Другим сообщениям в училище придавали мало значения. Наступающие войска вермахта практически вышли к Сталинграду и предгорьям Кавказа, преодолевая яростное сопротивление противника. Однако «русский колосс на глиняных ногах», вопреки всем пророчествам, не развалился. Он умело защищался и с всевозрастающей энергией наносил ответные удары. К большому изумлению руководителей стран оси Берлин — Рим, западные союзники высадились в Северной Африке, и немецким подводным лодкам не удалось нанести десантным судам противника заметного урона.

Ожидания Гербера, что из-за этого провала горластые подводники, вероятно, получат теперь назначения на надводные корабли, не оправдались. Напротив, начальник училища, вместо того чтобы дать обстоятельный анализ неудач подводного флота, в своей речи в актовом зале заявил, что подводные лодки являются решающей силой в достижении победы на море. Отмечая героизм и умение молодых подводников, он назвал среди них и Коппельмана.

Гербер считал такое заявление несправедливым. Действительно, еще никто из преподавателей никогда не сказал доброго слова о матросах, служивших на тральщиках. Всегда отмечалось только одно: минеры должны четко выполнять свои обязанности — и баста. Товарищи Гербера по специальности, которые занимались тралением мин в Северном и Балтийском морях, тоже возмущались таким отношением к себе. Они выжидали момента, чтобы отомстить. Вскоре такая возможность им представилась.

Как-то на занятиях обсуждали операцию «Везерюбунг», в результате которой немецкие войска быстро захватили Данию и Норвегию в 1940 году. Преподаватель с восторгом вспоминал в «славных днях», о смелом риске немцев и расхваливал Редера за то, что он, сидя в кабинете, разработал прекрасный план этой операции.

— Что послужило поводом для проведения операции «Везерюбунг»? — спросил преподаватель и сам себе ответил: — Англичане заминировали прибрежные воды Норвегии, чтобы наши суда не могли плавать между Нарвиком и германскими портами. Этими действиями они нарушили международное право по судоходству в нейтральных водах и вынудили Германию пойти на оккупацию Норвегии.

Один из курсантов возразил:

— Англичане не устанавливали минных заграждений, а только грозились сделать это. Они пошли на хитрость, чтобы ввести в заблуждение капитанов наших судов каботажного плавания. Это действительно является нарушением международного морского права, но незначительным.

Преподаватель смерил молодого человека внимательным взглядом и не произнес ни слова. Через час курсанта вызвали в канцелярию и заявили ему:

— Получайте проездные документы, собирайте свои вещи и возвращайтесь на фронт!

В морском училище не церемонились с теми, кто не хотел плясать под общую дудку. Деликатные вопросы допускались, критика — нет.

Курсанту реагировали на этот случай по-разному. Лишь немногие осмеливались заступиться за отчисленного товарища, при этом, правда, они очень осторожно подкрепляли свои доводы международным морским правом. Большинство же осуждало этот поступок и заявляло:

— Военно-морские училища предназначены только для избранных. Те, кто не подходит нам, подлежат отчислению. Этого требуют наши морские традиции. Будущий офицерский корпус должен быть монолитным. Дискуссии по вопросам права подрывают дисциплину.

Некоторые в своих суждениях шли еще дальше:

— Международное право, если уж о нем зашла речь, изобретение бумажных писак. «Право — это то, что полезно германскому народу», — учит доктор Геббельс. Это является точкой зрения нашего верховного командования. Всяких защитников международного права надо просто вешать! Уж слишком много мы говорим о нем!