Читать онлайн «Клинок эмира». Страница 43

Наруз Ахмед спрятал карту, встал, облизал пересохшие губы и, придерживаясь обочины, зашагал вдоль дороги.

На нем был просторный парусиновый пиджак с большими карманами, летние армейские брюки, легкие брезентовые сапоги и бухарская тюбетейка, расшитая золотыми нитками. На груди был прикреплен орден Красной Звезды с отколотой на одном лучике эмалью. С левого плеча свисала на тоненьком ремешке изрядно потрепанная офицерская сумка, которую он придерживал рукой. Во внутреннем кармане пиджака лежал комплект документов: паспорт с постоянной и временной прописками и с отметкой загса о браке, воинский билет, орденская книжка, удостоверение о том, что владелец его является сотрудником бюро по сбору рекламаций Чкаловского механического завода, выпускающего приборы для опыления фруктовых деревьев, и командировочное удостоверение.

За документы и свой внешний вид Наруз Ахмед был спокоен, а вот за сумку… Сумка — иное дело. Поэтому он и нес ее так, чтобы в любую минуту можно было от нее избавиться. В сумке кроме большой суммы денег пятидесяти и сторублевого достоинства, уложенных плотными пачками, была коробка из-под табака "Золотое руно" фабрики "Ява". От табака в ней остался лишь запах. Под картонной оболочкой хранилась та самая "посылка", которая могла стать неопровержимой уликой против Наруза Ахмеда…

Вот и перекресток. Вот знакомая дорога в колхоз, а вот — в кишлак… Дороги сходятся здесь под острым углом, а на самом перекрестке стоит старый пыльный карагач. Так было и раньше, много лет назад, когда он скакал здесь на горячем карабаире…

Наруз Ахмед хотел было уже усесться под карагачом, как заметил впереди, в перспективе дороги, быстро движущуюся точку. Это мчалась сюда грузовая машина, окруженная облаком пыли. На такую встречу Наруз Ахмед почему-то не рассчитывал. Надо было быстро менять выработанный план. Не раздумывая долго, он зашагал навстречу машине, держась той стороны дороги, откуда дул ветер. Он предполагал, что машина пройдет мимо, и тогда он вновь вернется на перекресток и будет ждать.

Но случилось не так, как предполагал Наруз Ахмед. Поравнявшись с ним, водитель остановил машину, выпрыгнул из кабины и окликнул его:

— Салям, уртак!

"Сейчас спросит, откуда я иду", — сообразил Наруз Ахмед и, желая предупредить развертывание событий, опередил водителя своим вопросом:

— Алейкум салям! Куда держишь путь?

— Недалеко. В кишлак Обисарым. А ты?

— В Токанд.

— Ого! А откуда идешь?

— Из колхоза Буденного.

— Спички есть? Давай закурим.

Они сели на подножку машины, в тень, и закурили.

Водитель, молодой парень узбек, видимо, совсем недавно демобилизовался из армии. На нем была фуражка артиллериста с выгоревшим околышем, гимнастерка с отдувающимися карманами и просоленная на спине, широкие выцветшие шаровары, испачканные маслом, и стоптанные полуботинки.

В кузове старой довоенной полуторки лежали ящики, мешки, бумажные кули.

— До Токанда тебе шагать и шагать, — проговорил водитель, раздувая огонь папиросы, хотя она чуть не пылала и без того. — Верных шестьдесят.

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Наруз Ахмед.

— Ночевать в пути придется. А почему пешком?

— Так пришлось. В колхоз добрался на попутной, а оттуда попутной нет. Я и решил выйти на дорогу.

— Тут машины ходят редко. Безлюдье, — сказал водитель.

— Что везешь? — поинтересовался Наруз Ахмед.

— Всякое: табак, соль, сахар, муку. А вот из кишлака заберу другой товар. Живой, можно сказать. Персики. Их надо поскорее доставить.

— Сегодня же и обратно?

— Непременно. Часа через два-три…

— Вот что, дружище, — решился Наруз Ахмед и достал из полевой сумки полусотенную бумажку. — На, держи. А на обратном пути прихвати меня.

Водитель ухмыльнулся, повертел бумажку, аккуратно сложил ее вчетверо, положил в карман и спросил:

— Будешь ждать меня здесь?

— Нет, зачем же, я помаленьку пойду, а ты нагонишь…

— Тоже придумал. Зачем же зря ноги бить?! Садись в кабину и поедем вместе. До кишлака управимся за час, на разгрузку и погрузку тоже час убьем, не больше, а потом обратно. Так по холодку и доберемся до Токанда. И нам будет хорошо, и персикам…

Наруз Ахмед понял, что отвергать разумное предложение неудобно.

— Не возражаю, — не особенно твердо сказал он.

— Хоп. Садись!

Водитель откинул капот, проверил уровень масла в картере, и через минуту машина затарахтела по пыльной дороге, держа путь на перевал к кишлаку Обисарым. Слева осталась дорога в колхоз имени Буденного.

Наруз Ахмед, подпрыгивая на клеенчатом пружинистом сиденье, молча смотрел вперед. Ему было немного не по себе. Он смотрел и думал, не допустил ли ошибки, согласившись ехать в кишлак. Очевидно, не надо было… Хотя, собственно, о чем беспокоиться? Прошло чуть не двадцать лет с того дня — проклятый день! — когда он был в последний раз в кишлаке. А это немало. Если он согласился на экскурсию в Бухару, то почему не заглянуть в Обисарым? Какая разница! Трудно сказать, где подстерегает его больше опасностей: в городе или в кишлаке. В городе можно повстречать старых знакомых по школе, по службе. А в кишлаке? Кто его хорошо знал в Обисарыме? Можно перечесть по пальцам: мулла, председатель кишлачного совета и подставной хозяин усадьбы. И все. Наверное, всех троих уже в живых нет. Они и тогда, в тридцать первом, стояли одной ногой в могиле. Да и сколько раз довелось ему бывать в кишлаке? Сущие пустяки. Приезжал он обычно в свою усадьбу поздно вечером или ночью и покинуть ее старался в такое же время. Нет, нет. Опасения напрасны, а взглянуть на кишлак и на усадьбу не вредно. Не надо только выходить из машины.

Перевал остался позади, и внизу показался кишлак. Водитель стал осторожно, на первой скорости, спускать машину с крутой тропы.

Наруз Ахмед впился взглядом в раскрывшуюся перед ним картину. Это был, конечно, кишлак Обисарым и в то же время как будто не он. От прежнего кишлака сохранилась лишь главная и когда-то единственная улица, а все остальное преобразилось. Долина как бы раздалась в стороны и удлинилась, уступая место новым улицам и переулкам. Появилось много домов, красивых, с большими окнами. А сады! Сколько садов! Их видимо-невидимо. Кишлак тонет в них. Да и главная улица вся обсажена деревьями. И какими деревьями! Но где же его бывшая усадьба? Почему он не видит ее? Она стояла по левой стороне улицы при въезде с перевала. Ее окружали высокие пирамидальные, похожие на кипарисы, тополя. Но теперь такие тополя растут перед каждым домом. Черт знает что! Неужели он не узнает свой дом и высокий дувал, окружающий усадьбу?