Читать онлайн «Ради жизни на земле-86 (сборник)». Страница 10

Гранитные горбы Верблюда, на семьсот метров поднимавшиеся над прилегающей местностью, устрашающе возникали в призрачно-зеленоватых вспышках молний.

Из разведывательных данных и личных наблюдений нам было известно, что сопку окружают болота и реки. Природные препятствия японцы дополнили поясом противотанковых рвов и шестью рядами колючей проволоки на металлических кольях. В чреве скал китайские рабочие, принудительно мобилизованные на строительство приграничных укреплений и по окончании его расстрелянные, выдолбили гнезда для двух — и трехъярусных дотов стометровой длины. Закованные в гранит, бетон и сталь, эти доты были вооружены пулеметами и мортирами и соединены между собой подземными ходами сообщения.

Штурм сопки Верблюд был возложен на второй батальон 185-го стрелкового полка под командованием майора Глазунова. Его атаку поддержали самоходные установки. Они подавляли огонь мортир, закрывали своими корпусами пулеметные амбразуры дотов, разрушали заграждения и укрепления противника.

Японский гарнизон, с вечера занявший доты, встретил наступающих шквальным огнем. Трудный бой длился три часа и завершился рукопашной схваткой в траншеях и казематах. Наконец грянул последний выстрел и пал на камни Верблюда последний защитник сопки.

В полутемный каземат неприятельских укреплений вошел майор Григорий Глазунов. На сырой, как в склепе, стене каземата командир знаменитого батальона увидел фотографию — групповой снимок еще недавно грозного и лютого гарнизона дьявольской сопки…

Поэт Александр Гитович в стихотворении «Сопка Верблюд» посвятил этому эпизоду стихи:

В 8 часов 30 минут в сражение вступили главные силы. По Квантунской армии, укрывшейся за барьером гор и искусственных укреплений, ударили войска трех советских фронтов — Забайкальского, 1-го и 2-го Дальневосточных. Наступление развернулось на линии протяженностью около пяти тысяч километров — от улуса Эрлянь в Чохорской пустыне до бухты Посьет в Приморье.

Полки 144-й стрелковой дивизии и приданные ей части после прорыва укреплений Волынского узла в южной колонне войск фронта выходили на оперативный простор по узкой горной теснине. Им пришлось прокладывать колонный путь — дорогу шириной в пять метров — через джунгли, в которые не ступала нога человека. В голове колонны двигались танки с повернутыми назад стволами пушек. Они подминали под гусеницы буйные травы и высокие кустарники, вырывали с корнем или ломали деревья. Саперы и пехотинцы с помощью пил и топоров очищали пробитую танками просеку от поверженных кустов и деревьев, гатили болота и ненадежные, топкие участки у речных переправ. Мусонный ветер опять нагнал на небо тучи. Дождь, приостановившийся было в пять часов утра, снова полил как из ведра…

На третьи сутки операции, 11 августа, передовые отряды 5-й армии, в том числе и нашей дивизии, на широком фронте форсировали реку Сулинхэ.

За рекой, у разъезда Плывучего, по колонне наших войск неожиданно ударили японские пулеметы и орудия.

Вражеский эшелон быстро и энергично смели с маршрута наступления батальоны 185-го стрелкового полка.

13 августа дивизия достигла внешнего обвода Муданьцзянского оборонительного района, а к исходу следующего дня — восточной окраины города и завязала уличные бои.

Муданьцзян закрывал выход в глубь Маньчжурии. На подступах к нему японцы возвели мощную полосу обороны, состоявшую из дотов, минных полей и проволочных заграждений и опиравшуюся на крупную водную преграду — реку Муданьцзян.

По непредвиденному капризу истории в боях на муданьцзянском рубеже столкнулись советская 5-я армия 1-го Дальневосточного фронта под командованием генерал-полковника Николая Крылова и японская 5-я армия 1-го фронта под командованием генерал-лейтенанта Симидзе Норицуки. 5-я против 5-й! Крылов против Норицуки! Русская доблесть против самурайской! Советское военное искусство против хваленого японского! Верх одержали мы!

Несмотря на чувствительное поражение на границе, самураи не сложили оружие и навязали нам кровопролитное сражение за Муданьцзян. Здесь в контратаки японское командование посылало отряды камикадзе (смертников). Обвязав себя минами и толом, камикадзе бросались под наши самоходки и танки. И все-таки враг не устоял под сокрушительным натиском советских войск. Муданьцзян пал. Японцы потеряли при обороне его только убитыми сорок тысяч солдат и офицеров. Десятки тысяч попали в плен, в их числе и Симидзе Норицуки.

От Муданьцзяна 144-я и другие дивизии южной колонны повернули на Нингуту, Дуньхуа и Гирин и продолжали стремительно продвигаться по центру Маньчжурской равнины. Позади оставались полтысячи километров гор и джунглей, где по кручам, через болота и буреломы, казалось, могли проходить лишь гураны и тигры. Была наголову разбита двухсоттысячная группировка противника, оборонявшая Северную Маньчжурию на приморском направлении.

В районе Гирина 15 августа приморцы соединились с забайкальцами, отрезав Квантунскую армию от Центрального Китая.

С 22 августа противник прекратил сопротивление. Императорская гвардия — Квантунская армия, которую воинственные и спесивые самураи считали непобедимой, густыми и длинными колоннами брела на сборные пункты военнопленных, а ее офицеры и генералы, наплевав на древние законы самурайской доблести — бусидо, не сделали себе харакири, то есть не вспороли мечами собственные животы. Что ни говори, а жизнь дороже сомнительного блаженства на небе под крылышком богини солнца — Аматерасу…

На борту американского линкора «Миссури», ставшего на якорь в Токийской бухте, 2 сентября был подписан акт о безоговорочной капитуляции Японии.

Финал второй мировой войны — разгром Квантунской армии Вооруженными Силами Советского Союза — был молниеносным. Решающая победа на Дальнем Востоке достигнута за двадцать четыре дня.

В Дуньхуа наша дивизия приняла капитуляцию ста тысяч японских солдат и офицеров.

«Весь личный состав частей и соединений поздравляю… с успешным завершением боевых действий войск, приведших японскую армию к полному разгрому и безоговорочной капитуляции», — писал в последней листовке военный совет 5-й армии.

«Славные воины! В битве с японскими империалистами вы обезопасили наши дальневосточные границы и с честью отстояли национальные интересы великого Советского Союза…»

В Дайрене, или по-русски в Дальнем, красивом и шумном курортном городе на берегу теплого Желтого моря, занятом нашим десантным отрядом, органы Смерша арестовали атамана Семенова и его сообщников — генералов Нечаева, Токмакова и Ханжина.

Сообщение об аресте главарей белогвардейских банд, проливших во время гражданской войны в Забайкалье и на Дальнем Востоке реки народной крови, невольно вызвало воспоминания о прошлом.

Зимой тридцать пятого года по заданию редакции газеты Забайкальского военного округа «На боевом посту» я, тогда курсант корпусной бронетанковой школы и активный военкор, выезжал на станцию Маккавеево, чтобы записать свидетельства очевидцев злодеяний атамана Семенова и его подручных.

У Семенова было одиннадцать застенков, в которых жгли раскаленным железом, зверски избивали шомполами, рубили саблями и расстреливали в упор коммунистов и красных партизан. Главным считался застенок в Маккавееве. Тут, в Маккавееве, стоял карательный отряд полковника Тирбаха.

Знакомстро с жителями Маккавеева, принадлежащими к старшему поколению, я начал с того, что в одном из домов, где собиралось до двадцати человек, несколько вечеров читал роман Александра Фадеева «Разгром».

Закончив читку «Разгрома» и настроив слушателей на воспоминания о гражданской войне, стал записывать их взволнованные рассказы о былом, часто сопровождаемые слезами женщин.

…С января девятнадцатого года, когда атаман Семенов установил в Забайкалье военную диктатуру, на станцию Маккавеево (пятую от Читы в даурском направлении) ежедневно начали прибывать «вагоны смерти», как назвало их местное население. Из этих вагонов конвойные казаки волоком тащили в пакгауз, примыкавший к железнодорожной платформе, арестованных мужчин и женщин — раздетых до нижнего белья, разутых и скрученных по рукам и ногам проволокой. Маккавеевским жителям каратели приказывали перевозить своим транспортом (зимой на санях, весной, летом и осенью на телегах) узников «вагонов смерти» из пакгауза во двор дома купца Китаевича, где располагался штаб отряда Тирбаха.