Читать онлайн «В начале войны». Страница 46

Остатки 45-го корпуса (148 и 187-я стрелковые дивизии) все еще находились южнее Могилева, а частью были подчинены командиру 67-го корпуса 21-й армии. Другие подразделения этих же дивизий и частей 20-го стрелкового корпуса формировались управлением 45-го корпуса в сводный отряд, которому была поставлена задача — оборонять восточный берег р. Сож. 148-я дивизия удерживала рубеж по восточному берегу р. Проня. По восточному берегу р. Сож в районе Кричева оборонялись части 4-го воздушно-десантного корпуса, 8-я бригада которого занимала рубеж Бахровка, устье р. Соженка. 7-я бригада оборонялась по восточному берегу реки Сож против Кричева.

В течение 16 июля противник пытался форсировать р. Сож у Бахровки. Эти попытки противника были отбиты.

17 июля остатки 20-го стрелкового корпуса после боев у Горок вышли на восточный берег реки Сож, имея в своем составе всего несколько батальонов пехоты.

С утра 18 июля противник форсировал р. Сож, а части 4-го воздушно-десантного корпуса отошли в район Дубровки, Климовичи. Сводные отряды 45-го корпуса, оборонявшие восточный берег реки Сож севернее р. Соженка, также отошли. Таким образом, направление на Рославль оказалось открытым.

Главнокомандующий Западным направлением дал категорический приказ восстановить положение в районе Кричева, возложив ответственность за выполнение этой задачи на командующего 13-й армией. Достаточных сил для восстановления положения под рукой не оказалось, поэтому принимались меры к мобилизации всех сил, которые можно было использовать для этого. Прежде всего 4-му воздушно-десантному корпусу был отдан приказ с утра 19 июля выйти в исходное положение для контратаки на Кричев.

Последующие действия частей 4-го корпуса были неудачными. Он вынужден был отойти на рубеж Красный Бор, Михеевичи, Великан, где начал приводить себя в порядок и готовиться к новой контратаке. 8-я бригада корпуса, в силу труднопроходимости дорог и действий мелких групп противника, к месту боя не подоспела и принять участие в бою не смогла, к исходу дня сосредоточилась в районе Загустино.

Части 4-го корпуса продолжали удерживать берег р. Сож на участке Громов, Клины.

В течение дня 20 июля 4-й воздушно-десантный корпус продолжал действия с целью уничтожения противника на восточном берегу реки Сож в районе Кричева.

8-я бригада этого корпуса по тем же причинам принять участие в боевых действиях в этот день не смогла и к исходу дня достигла рощи северо-западнее Палицкая с тем, чтобы в ночь на 21 июля выдвинуться в район боевых действий и быть в готовности к наступлению с утра 21 июля.

7-я бригада корпуса начала наступление с утра 20 и к 15.00 овладела рубежом Ковылкина, платформа Труд, роща юго-восточнее Михеевичей, но под воздействием сильного артиллерийского и пулеметного огня из района Михеевичей вынуждена была отойти на рубеже платформа Великан, Грязивец, восточнее Корепец, роща севернее Корепец, чтобы привести себя в порядок и подготовиться к новой атаке.

С утра 20 июля 20-й стрелковый корпус частями 137-й стрелковой дивизии начал переправу на южный берег реки Сож в районе Александровки, главные силы дивизии находились в лесу севернее Острова. В этот же день дивизия получила задачу главные силы на южный берег реки Сож не переправлять, а ударом с востока содействовать окружению противника в районе Пропойска (Славгород). По тем же данным, 132-я дивизия также начала подход к реке Сож.

Части 28-го корпуса подготавливали наступление с целью овладения Пропойском. Отряд Гришина (137-я стрелковая дивизия) на северном берегу реки Сож в районе Александровки 2-й оседлал шоссе. Командиру 45-го стрелкового корпуса Э. Я. Магону было поручено формирование сводных отрядов из отходящих подразделений в районе ст. Понятовка.

21 июля была получена самолетом последняя оперативная сводка из штаба 61-го корпуса. В последующие дни армия продолжала попытки овладеть Кричевом и Пропойском (Славгородом).

Оборона Могилева, представлявшаяся до последнего времени историкам минувшей войны лишь как один из многочисленных эпизодов героизма наших войск, причем и на эту сторону дела не всегда обращалось должное внимание, в действительности имеет гораздо более широкое значение. Во-первых, она показала, как могли бы развернуться события на фронтах войны в начальный период, если бы нам удалось своевременно создать полевую оборону на таком важном рубеже, как Днепр, занять его войсками, насытить артиллерией, разработать систему огня и контрмероприятий против танковых клиньев вермахта. В этом случае Гудериан и его сосед на севере Гот не смогли бы осуществить свой авантюристический замысел выйти на дальние подступы к Москве до подхода основных общевойсковых соединений. Ударная сила этих танковых группировок была бы истощена в попытках преодолеть наши оборонительные рубежи.

Успех врага при форсировании Днепра на участке 13-й армии объясняется тем, что наша оборона имела много слабых мест. Оборонительные работы не были завершены, а войска в ряде случаев прибывали тогда, когда враг уже достиг этого рубежа. Поэтому танковые тараны гитлеровцев находили слабые участки, где без особых усилий разрывали линию фронта и выходили на фланги и в тылы тех соединений, которые удерживали оборону.

Важным достоинством организации нашей обороны в районе Могилева было то, что она сразу же была создана в расчете на возможный обход противника.

Тыловой рубеж 172-й дивизии был столь же прочен, как и ее передний край.

Имела ли, однако, смысл длительная оборона города после того, как войска оказались в полном окружении, не целесообразней ли было вывести их, пока имелись для этого более благоприятные условия? На этот вопрос следует ответить отрицательно. Дело в том, что благодаря хорошей организации обороны сравнительно малочисленные силы советских войск сдержали напор во много раз превосходивших сил противника. В итоге врагу был нанесен большой урон. Могилевский очаг обороны содействовал задержке сначала танковых, а затем и пехотных соединений гитлеровцев и затруднил им взаимодействие с передовыми танковыми группами.

Длительная оборона могилевского и других рубежей не позволила гитлеровцам произвести фактическую оккупацию занятой ими территории, что дало возможность большому количеству наших войск в составе соединений, частей, подразделений мелкими группами и в одиночку выйти из окружения, соединиться со своими частями. Она содействовала также широкому развитию партизанского движения в Белоруссии и укрепила массовое движение сопротивления оккупантам в городах и селах республики.

Удерживая Могилев в своих руках, советские войска в немалой мере нарушали систему снабжения гитлеровских войск. Могилев являлся крупным узлом железных и шоссейных дорог и должен был служить перевалочным пунктом для следовавших с запада людских резервов и воинских грузов. Поэтому гитлеровское командование бросило в 20-х числах июля крупные силы трех дивизий своих войск на подавление сопротивления одной, лишенной всякой связи с тылами, обескровленной советской дивизии, хотя было ясно, что ее сопротивление не может продлиться долго.

Вместе с тем героическая 23-дневная оборона Могилева явила собой пример доблести и самоотверженности советских воинов и гражданского населения, их неразрывного единства. Подвиг могилевчан был неоднократно повторен в дальнейшем, он явился прообразом героической обороны Волгограда, где подвиг защитников белорусского города был повторен в ином, гораздо более крупном масштабе и с иным исходом, ибо к этому времени коренным образом изменилась вся обстановка на советско-германском фронте и во всей нашей стране.

И сейчас, по прошествии 23 лет с того времени, как прогремел последний выстрел на берегах Днепра, невозможно без волнения перелистывать страницы воспоминаний участников Могилевской эпопеи.

Советский народ низко склоняет голову перед этими легендарными героями, без страха и упрека глядевшими в глаза смерти и думавшими о светлом будущем своего народа. В веках не померкнет слава доблестных защитников Могилева.

Левым соседом 13-й армии, как уже упоминалось, была 21-я армия, которой в конце июня — начале июля командовал генерал-лейтенант В. Ф. Герасименко, а затем последовательно Маршал Советского Союза С. М. Буденный, генерал-лейтенант М. Г. Ефремов, генерал-полковник Ф. И. Кузнецов, генерал-майор В. Н. Гордов. Это все в период июля — августа 1941 г.{1} Такая текучесть командармов, конечно, сказалась на управлении войсками. Фактически командиры корпусов нередко были предоставлены сами себе.

Первоначально и соединения, вошедшие в состав 13-й армии, в частности 45 и 61-й стрелковые корпуса, объединялись командованием 21-й армии. Однако к началу боевых действий на днепровском рубеже, 7 июля, состоялось решение о подчинении войск, находившихся и сосредоточивавшихся на линии Днепра от Шклова до Лоева, командованию 13 и 21-й армий. В силу этого в составе 21-й армии остались 63-й стрелковый корпус под командованием генерал-лейтенанта Леонида Григорьевича Петровского (61-я, 117-я, 167-я стрелковые дивизии корпуса занимали участок Радиловичи, Рогачев, Цупер), 66-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора Федора Дмитриевича Рубцова (232-я, 154-я стрелковые дивизии корпуса занимали участок Жлобин, Стрешин), 67-й стрелковый корпус под командованием комбрига Филиппа Феодосьевича Жмаченко (151-я, 132-я стрелковые дивизии корпуса занимали рубеж Речица, Гомель, Добруш, Лоев), 25-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск Семена Моисеевича Кривошеина (219-я мотострелковая, 50 и 55-я танковые дивизии корпуса сосредоточивались во втором эшелоне в районе Новозыбков).