Читать онлайн «Размышляя о минувшем». Страница 32

— Вот было бы здорово, — проговорил один из стоявших поблизости от меня командиров.

Так и случилось. Фашисты сбросили на свои же танки серию авиационных бомб. Два танка загорелись, остальные повернули назад и скрылись.

— А у гитлеровцев не так уж все четко организовано, как они хвастаются, — прокомментировал кто–то.

— Может быть, это и верно, но у нас положение тоже не блестящее. Судя по огню, противник подтянул новые силы, а мы уже ввели в бой последние резервы, фланги остаются открытыми. Что думаете делать, товарищ Лебеденко? — обратился я к командиру дивизии.

— Наступать, — быстро ответил он.

— Я и сам за продолжение наступления, но с открытыми флангами далеко не уйдешь. А если враг ударит во фланг?

— Тогда, что же, может быть, перейти к обороне?

— Нет, пока рано, но необходимо принять меры на случай контратаки. Создайте резерв в один — два батальона и подтяните его на правый фланг, где были замечены танки. Надо подготовиться прежде всего к отражению танковой контратаки. Прикажите артиллеристам выдвинуть туда один дивизион. Действуйте. А я поеду в Копыровщину. И если туда уже подошла 89‑я дивизия, прикажу наступать ей вдоль дороги на Духовщину. Этим будет обеспечен ваш левый фланг.

Командный пункт командира 89‑й стрелковой дивизии полковника Т. Ф. Колесникова разместился в оборудованной еще саперами 91‑й дивизии землянке, неподалеку от Копыровщинской семилетней школы. Отсюда открывался хороший обзор на противоположный берег реки Вопь. К тому времени, когда я разыскал КП, 89‑я дивизия уже вела бой: полковник Колесников начал наступательные действия, не дожидаясь приказа, так как видел, что 91‑й дивизии нужна была немедленная помощь. Я поблагодарил его за инициативу и приказал послать связного к Лебеденко.

В 18 часов 25 июля командир одного из полков 89‑й дивизии полковник В. Б. Дубов донес комдиву: полк достиг реки Лойна в восьми километрах западнее Копыровщины; артиллерийский и минометный огонь противника прижал пехоту к земле; в полосе наступления появились вражеские танки; полк несет потери.

Полковник Колесников выехал в полк к Дубову, чтобы на месте принять необходимые меры.

Все более трудная обстановка складывалась и для частей 91‑й дивизии. Немцы подтянули свежие силы с соседних участков и начали ожесточенные контратаки. Танки противника атаковали наш правый фланг, вышли в тыл дивизии, угрожая отрезать ей пути отхода. Только благодаря находчивости и твердости генерала Лебеденко частям соединения удалось пробиться через почти сомкнувшееся вражеское кольцо и отойти на исходные позиции — восточный берег реки Вопь. Некоторые подразделения все же попали в окружение — несколько сот красноармейцев и командиров остались в тылу врага, укрывшись в лесу. Многие из них той же ночью возвратились в свои части, переправившись через Вопь вплавь мелкими группами. Не удалось вывезти артиллерию. Она почти полностью осталась за рекой. Правда, гитлеровцы не успели воспользоваться ею, так как спустя несколько дней она была отвоевана у противника.

Несколько позже, в первых числах августа, в районе боев 91‑й дивизии вышел из окружения вместе с большой группой красноармейцев и командиров генерал И. В. Болдин. Он прошел по тылам врага от самой границы. В лесу западнее реки Вопь к возглавляемому им отряду примкнули оставшиеся в тылу бойцы и командиры 91‑й дивизии.

89‑я дивизия поздно вечером 25 июля тоже была вынуждена отойти на исходные позиции, хотя и с меньшими потерями, чем 91‑я. Так закончился первый день боя. Он не принес желаемого результата.

Одной из причин неудачи была несогласованность действий между армейскими группами. Продвинувшись на 15–20 километров вперед, мы не смогли обеспечить флангов. Другая и, пожалуй, основная причина неудачи заключалась в том, что противник намного превосходил нас в технике. Во фланг и тыл 91‑й дивизии вышло не менее сотни немецких танков, а мы не имели ни одного. Во второй половине дня над нами почти непрерывно висели вражеские самолеты. От сбрасываемых ими бомб и пулеметного обстрела с воздуха мы, правда, несли незначительные потери, но непрерывные бомбежки дезорганизовывали управление частями. К тому же отсутствие над полем боя нашей авиации отрицательно сказывалось на моральном состоянии войск.

Итак, первый день боя сложился неудачно. Но наши усилия не пропали даром. Предпринятым наступлением мы оттянули на себя часть сил противника и тем самым несколько облегчили положение Смоленской группировки советских войск.

Ночью в штаб группы прибыл генерал В. Д. Соколовский, начальник штаба фронта. Ознакомившись с обстановкой, он обещал ускорить прибытие в группу 166‑й дивизии. За ней вновь направился генерал Селезнев, но опять возвратился, что называется, с пустыми руками: части дивизии продолжали вести бой в районе Боголюбово.

26 июля 91‑я и 89‑я дивизии приводили себя в порядок. Необходима была небольшая передышка, прежде чем начать новое наступление. Все же, чтобы не оставлять гитлеровцев в покое, решили атаковать их силами полка под командованием полковника Дубова. В бою накануне полк хотя и понес потери, но остался вполне боеспособным. С первым батальоном в атаку двинулся командир полка, со вторым — я, с третьим — командир дивизии полковник Колесников.

Быстро перемахнули через реку Вопь. Я не оговорился, именно перемахнули. Дело в том, что в том месте, где мы форсировали реку, образовался затор из бревен и досок, оставшихся от разбитых плотов. По ним мы, как по мосту, и переправились на противоположный берег, поддержанные огнем артиллерии 89‑й дивизии.

Атака на первых порах оказалась удачной. Фашисты, видимо, не предполагали, что после происшедшего накануне мы снова осмелимся хотя бы частью сил повести наступление. К полудню полк Дубова, преодолевая сопротивление гитлеровцев, продвинулся километров на пять западнее реки. В ходе боя батальоны истребили не менее сотни фашистов, а пятерых захватили в плен. Пленных немедленно направили в штаб фронта.

Часа в два дня немцы ввели в бой танки и бронетранспортеры. Обойдя наши наступавшие подразделения с флангов, вражеская мотопехота оказалась у нас в тылу. Пришлось занять круговую оборону. Все бойцы и командиры сражались с исключительной храбростью и мужеством. Но пробиться из окружения удалось лишь благодаря активной поддержке нашей артиллерии, которая открыла убийственный огонь по танкам противника прямой наводкой с западной окраины Копыровщины. К вечеру полк отошел на исходные позиции.

Поздно ночью все мои помощники по управлению боем собрались на опушке леса. Здесь были полковники Моисеевский и Никитин, начальник связи группы и другие товарищи. Все голодные, уставшие, раздраженные. Разговор как–то не клеился. Не унимался лишь полковник Никитин. Дымя папиросой, он невесело цедил сквозь зубы, словно про себя, ни к кому не обращаясь:

— Даже на учениях в мирное время наступавшие части поддерживали танки и авиация. А где они теперь? У немцев их сотни, а у нас, по крайней мере на нашем участке, ни одного. Разве так воевать учили нас в академии?

— В академии, конечно, было проще, — задумчиво произнес полковник Моисеевский. — Там «противник» всегда оказывался слабее, а тут совсем наоборот. И все же без веры, точнее, без уверенности в победе нельзя воевать, Тимофей Миронович. А потом, что значат наши тридцать — сорок километров фронта, когда бои идут от Заполярья до Одессы? На все направления танков и авиации не напасешься.

— Тогда зачем наступать? Не лучше ли занять прочную оборону?

— Одно другому не мешает: надо и наступать и обороняться. Словом, не давать врагу покоя. Наше наступление в данном случае не совсем удачное, но польза от него все же есть. Мы оттягиваем на себя силы врага, помогаем тем самым 16‑й и 20‑й армиям. Ты, наверное, не раз говорил красноармейцам: сам погибай, а товарища выручай. Вот мы и выручаем.

— Это–то мне известно. Но ведь для наступления нужно иметь тройное превосходство в силах, а где оно, это превосходство?

— Хватит переливать из пустого в порожнее, — оборвал я споривших. — Ужин готов. Поедим, а потом надо час–другой поспать, чтобы встретить утро со свежей головой и успокоенными нервами.

Отдыхать, однако, не пришлось. Только мы закончили ужин, как от начальника штаба группы полковника Маслова прибыл связной с приказом командующего Западным фронтом. В приказе сообщалось, что нашей группе придается танковая бригада, которая находится на станции Вадино. Далее категорическое требование — с утра наступать всеми наличными силами.

— Выходит, правы товарищи: надо верить, что будут у нас и танки и самолеты, — напомнил я полковнику Никитину о недавнем споре. — Немедленно выезжайте на станцию Вадино, встретите бригаду и скрытно выведете ее на западную опушку леса у деревни Седиба. На месте быть не позднее 6 часов утра 28 июля. Меня найдете в штабе 89‑й дивизии.