Читать онлайн «Житейская правда войны». Страница 47

Совсем недавно проходила “Вахта памяти” Найдены останки ещё 427 человек. В июле мы две недели работали в Богородицком и подняли 38 воинов, из них 24 — с медальонами. К сожалению, удастся прочесть только 14 имён, часть медальонов деревянные, и они истлели. — Эти люди числились пропавшими без вести… — В том-то и дело. Поэтому наша обязанность — установить как можно больше фамилий. Как сказал писатель Борис Васильев, ВСЕ эти люди были героями. И те, кого убили, и те, кто сдался в плен… Перед такой чудовищной силой ничего нельзя было сделать. Но кровью именно этих людей была спасена Москва. И мы хотим, чтобы их помнили…»[98].

К слову сказать, мемориал на Богородицком поле был открыт к 60-летию победы в 2005 году. В центре мемориала установлена стела, а над самим полем стоит мрачная тишина… Теперь там периодически проходят захоронения останков советских воинов, которые находят поисковики. Так в конце сентября 2011 года прошло очередное захоронение, ставшее завершающим этапом «Вахты Памяти»:

«За полевой сезон проведено 26 экспедиций, в результате которых поисковиками Смоленщины и отрядами из других регионов России найдено и похоронено 2316 воинов, — сказала, открывая церемонию прощания с воинами, руководитель областного центра героико-патриотического воспитания и социальной помощи детям “Долг” Н.Г. Куликовских. — Они, погибшие солдаты, обрели вечный покой в 18 воинских захоронениях в разных городах и деревнях нашей области. И вот сегодня мы пополняем эту цифру: ещё 31 солдат обретёт вечный покой. Погибшие солдаты — защитники земли вяземской. Им мы посвящаем митинг»[99].

Мемориал «БОГОРОДИЦКОЕ ПОЛЕ» — «Военно-истори-чсский мемориал памяти воинов Западного и Резервного фронтов, официально открыт после реконструкции 22 июня 2009 г. Входит в состав музея-заповедника “Хмелита” Комплекс включает стелу, аллею памяти, захоронения. В деревне Мартюхи (не доезжая 1 км до поля) построена деревянная церковь со звонницей…

Адрес: Вяземский р-н, д. Богородицкое (на полпути из Вязьмы в Хмелиту)»[100].

Наталия Семёновна Вельтузен (Литинская) бережно хранит в семейном архиве несколько документов, связанных с её отцом Литинским Семёном Григорьевичем, который в июле 1941-го ушёл в ополчение, воевал в 6-й ДНО Дзержинского района Москвы и, как многие его товарищи, пропал без вести. Например, в 1942 году из Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии для её мамы пришёл отпечатанный на бланке с вписанной фамилией, именем и отчеством, самый обыкновенный казённый ответ на запрос:

«На Ваше письмо сообщаю, что сведений о местонахождении Литинского Семёна Григорьевича в настоящее время не имеется.

В списках убитых, умерших от ран и пропавших без вести он не значится»[101].

Следующая отписка из Управления по учёту погибшего и пропавшего без вести рядового и сержантского состава будет датирована 30.12.1944 г.:

«Сообщаю, что военнослужащий Литинский С.Г. по спискам убитых, умерших от ран и пропавших без вести в Управлении не числится»[102].

Затем будет отписка от 20.4.45 г. из Управления по персональному учёту потерь действующей армии:

«Сообщаю, что военнослужащий Литинский С.Г. по спискам потерь в Управлении не числится»[103].

И, наконец, осенью 1946 года из Военного комиссариата Советского района г. Москвы семья Литинских получила не менее страшное извещение:

«Ваш муж кр-ц ЛИТИНСКИЙ Семён Григорьевич, уроженец г. Николаев 1898 находясь на фронте, пропал без вести в январе 1942 г.

Настоящее извещение является документом для возбуждения ходатайства о пенсии (приказ НКО СССР № 023—19)…»[104] Однако до сих пор так и нет ответа на многочисленные вопросы, в том числе и на самый главный: что случилось с красноармейцем из 2-го стрелкового полка (п/п ст. 303) 6-й дивизии народного ополчения Москвы (или 160-й стрелковой дивизии)?

Последнее письмо от него было датировано 24 сентября 1941 года[105], а дальше время словно остановилось…

Но начнём всё по порядку, с главного. Согласно «Положению о персональном учёте потерь и погребении личного состава Красной Армии в военное время» № 138 от 5 марта 1941 года, «военнослужащие, без вести пропавшие, учитываются в штабе полка в течение 15 дней как временно выбывшие. Командиры части и подразделения обязаны принять все меры к выяснению судьбы пропавших без вести.

После 15-дневного срока без вести пропавшие заносятся в список безвозвратных потерь, исключаются из списков части с донесением по команде.

По истечении 45 дней о без вести пропавших извещаются родственники. Если впоследствии судьба без вести пропавших военнослужащих выяснена, то о них немедленно сообщаются дополнительные сведения как по команде, так и РВК или родственникам.

16. Командир полка (отдельной части) несёт полную ответственность за точный учёт потерь в полку и за своевременность донесений о потерях в штаб дивизии»[106].

Как было сказано выше, 6-я дивизия народного ополчения (160-я сд) в окружение под Вязьмой попала в октябре 1941 года и при выходе из него фактически погибла. Но тогда почему датой пропавшего без вести красноармейца Литинского значится январь 1942 года? Оказывается, «дата, с которой боец считался пропавшим, определялась по правилу: к дате последнего письма прибавляли два или три месяца. Значит, последние весточки домой были написаны в сентябре, а сами солдаты сгинули в ходе величайшей катастрофы 1941 года — “Вяземском котле”…»[107]

В отличие от семей бойцов 6-й ДНО (160 сд) семье командира этой дивизии полковника Шундеева сделали в некотором роде «поблажку» и послали такое извещение в 1944 году:

«Начальнику 5 отдела УСУ ГУК НКО Секретно экз. №

Подполковнику т. Кудинову

Нижепоименованный офицерский состав не имеет передвижения по службе с 1941 года. Семьи их в настоящее время проживают в г. Москве и находятся в крайне тяжёлом материальном положении.

Прошу оформить их приказом как пропавших без вести в 1941 г.

1. Полковник ШУНДЕЕВ Алексей Иванович — быв. командир 6-й дивизии Народного ополчения 1896 г. рождения, уроженец с. Еткульское, того же р-на Челябинской области, русский, служащий, из крестьян. Образование: общее — учительская семинария в 1916 г. Военное — военная Академия им. Фрунзе в 1928 г. Член ВКП(б) с 1918 г. В старой армии служил в 1917, в Красной Армии с 1918 г.

Жена ШУНДЕЕВА Ольга Тихоновна проживает при Академии им. Фрунзе. Фрунзенский РВК. 11 февраля 1944 г…»[108]

А ведь доподлинно известно, что полковник Шундеев погиб при выходе из окружения, как и погиб красноармеец Литинский там же, под Вязьмой. Их нет в базе данных «Мемориала», как попавших в немецкий плен, а значит, они, как и многие другие бойцы и командиры этой дивизии, так и остались лежать на полях сражений, где произошла невиданная в мировой истории Вяземская катастрофа.

На сайте 9-й дивизии народного ополчения Москвы, которая также полегла под Вязьмой, можно ознакомиться с жуткой статистикой на 4508 человек из её полного личного состава:

«Убиты — 50 чел.

Пропали без вести — 1948 чел.

Попали в плен (и дальнейшая судьба неизвестна) — 97 чел.

Попали в плен и погибли в плену — 707 чел.

Попали в плен и были освобождены (сюда входят и вышедшие из окружения) — 988 чел.

Были живы в октябре 1941 г. (и погибли после — либо вернулись с войны) — 211 чел.

Осуждены — 9 чел.

Покончили жизнь самоубийством — 1 чел.

Судьба неизвестна — 497 чел.»[109].

На сегодняшний день проблема поиска пропавших без вести под Вязьмой в 1941 году заключается прежде всего в отсутствии документов. Была катастрофа, было окружение, а значит, многие документы уничтожались, какие-то были надёжно спрятаны. Более того, в той обстановке штабы не имели возможности для ведения нормального учёта погибших. Я думаю, это несложно представить, если внимательно изучить весь ход Вяземской катастрофы.

В материале И. Михайлова о «Курских стрелковых дивизиях в боях под Вязьмой» можно найти подтверждение этому, тем более автор достаточно глубоко изучал архивные документы в архиве Министерства обороны в Подольске:

«В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации (далее ЦАМО РФ) практически нет списков персональных потерь тех, кто погиб и пропал без вести в ходе боёв 2—13 октября 1941 года на московском направлении, нет документальных источников о действиях многих дивизий, бригад и даже армий, входивших в состав Западного и Резервного Фронтов. Например, в ЦАМО весь фонд 32 Армии 1 формирования состоит из трёх дел. Два дела — подшивка ежедневной армейской газеты “Боевой путь” за период с 26 августа по 30 сентября 1941 года, и третье — Книга учёта начальствующего состава Полевого управления Армии. В фонде 20 Армии 1 формирования к делам, относящимся к периоду Вяземской оборонительной операции, относятся только два: первое — “Приказы войскам Армии о назначении и перемещении и присвоении воинских званий комначсоставу” и второе — “Штатнодолжностная книга командно-начальствующего состава Полевого управления Армии”. Из 72 дивизий и бригад, входивших в состав Западного и Резервного Фронтов на 1 октября 1941 года, 58 (80,6 %) либо не имеют в своих фондах информации о боях в период с 2 по 13 октября 1941 года, либо имеют обрывочные и крайне скудные сведения о них. Такие страшные цифры можно объяснить только одним: погибавшие в окружении полевые управления армий, штабы дивизий и полков вынуждены были уничтожать свои документы или надёжно прятать их, чтобы они не достались врагу»[110].