Читать онлайн «Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918». Страница 43

Насколько в итоге на Востоке разрядится обстановка, предположить в тот момент было невозможно; приходилось считаться и с вероятными атаками. Однако революция означала безусловное ослабление Антанты из-за неизбежного снижения боеспособности русской армии и, следовательно, существенное улучшение нашего чрезвычайно трудного положения. Было хорошо уже то, что на первых порах изменившаяся на Востоке ситуация позволяла сберечь людей, боеприпасы и другое военное имущество. Мы также смогли заменить измотанные боями дивизии на Западе свежими войсками, взятыми с Восточного фронта. Целесообразно было средствами пропаганды распространять в русской военной среде идею заключения мира с Германией.

Заранее учитывать в своих стратегических замыслах в качестве непременной составляющей такие события, как русская революция, не имеет права ни один серьезный полководец. Но когда она стала реальностью, я уже мог полагаться на этот фактор в своем военном планировании.

Итак, повторяю, наше общее положение заметно улучшилось, и я с уверенностью смотрел навстречу предстоящим сражениям на Западе.

Неограниченная подводная война давала хорошие результаты, они превзошли все ожидания и предварительные расчеты адмиралтейства. Чувствительные потери морского торгового тоннажа и большого количества важных военных грузов давали себя знать. Газета «Экономист» 7 сентября 1918 г. назвала весну 1917 г. самым критическим и опасным периодом, который Англия пережила с начала этой войны. Оценку подтвердил и американский адмирал Симс. Государства Антанты были вынуждены задействовать на морских театрах войны все больше живой силы и техники, ранее использовавшихся на суше.

5 апреля 1917 г. США заявили, что находятся с нами в состоянии войны. Этот шаг Америки был обусловлен развалом России, нашими успехами в подводной войне, желанием участвовать в создании средств противолодочной защиты. А дипломатические отношения Америка разорвала с Германией еще 3 февраля.

Присоединение Соединенных Штатов к лагерю наших врагов вовсе не было для меня сюрпризом. Я вполне ожидал, что такое случится и без неограниченной подводной войны, если мы начнем явно одерживать верх.

В мирное время Америка мало интересовалась Германией и теперь воспринимала ее сквозь очки вражеской пропаганды. Американские граждане с немецкими корнями не имели влияния в стране. На определенные размышления наводил уже ответ президента Вильсона на письмо германского кайзера осенью 1914 г., в котором монарх взывал к чувству справедливости американцев в связи с распространявшимися слухами о немецких жестокостях в Бельгии. Экономические интересы все теснее сближали Соединенные Штаты с государствами Тройственного согласия. Англия уступила США свое место финансового мирового центра. Американцы предоставили крупные займы странам Антанты, и их поражение привело бы к значительным денежным потерям.

Позиция Соединенных Штатов в вопросе снабжения боеприпасами не оставляла никаких сомнений относительно одностороннего толкования собственного нейтралитета. Открытое нарушение Англией норм международного права на море стало возможным лишь при попустительстве Америки. На одном из совещаний в министерстве иностранных дел за несколько лет до войны мне говорили, что США в случае вооруженного конфликта в Европе останутся на нейтральных позициях, и мы твердо рассчитывали на неограниченные поставки боеприпасов через Голландию.

И в самом деле, в своих нотах 30 марта и 5 ноября 1915 г. американское правительство выразило протест против произвола англичан на море.

Англия в категорической форме отвергла обе претензии, и правительство Соединенных Штатов смирилось с подобным ответом. По собственному признанию американской администрации, США на протяжении почти двух лет проводили в отношении Германии далеко не нейтральную политику. От попустительства нашим врагам к открытому переходу в их лагерь оставалось сделать лишь маленький шажок. Использовав в качестве предлога нашу неограниченную подводную войну, Америка вмешалась в конфликт в критический для Антанты момент.

В 1917 г. события стали развиваться по иному, чем ожидалось, сценарию. Западный фронт держался, подводная война не принесла победы, а вот Россия окончательно рассыпалась. На Восточном фронте возникла странная ситуация – ни мира, ни войны. Появилась реальная возможность (о которой до осени 1917 г. и не мечталось) добиться в 1918 г. окончательной победы путем организации мощного наступления на суше при условии, что немецкий подводный флот к тому времени причинит торговому флоту противника большие потери, которые помешают быстрой переброске американских воинских подкреплений в континентальную Европу и серьезно нарушат морские перевозки стран Антанты. Как уверял главный морской штаб, осуществить такое было им вполне по силам.

В середине апреля ОКХ ожидало крупные вражеские наступления во Франции, на Итальянском фронте и в Македонии. Мне часто приходилось выезжать из Кройцнаха, куда мы перебрались в конце февраля, на Западный фронт, где я подробно обсуждал с командным составом групп армий, армий и – на наиболее опасных участках – корпусов складывавшуюся обстановку и выслушивал мнения коллег по вопросам стратегии и тактики.

Группы армий кронпринцев Рупрехта и Германского получили пополнение свежими дивизиями, артиллерией и боеприпасами, а также были снабжены всем необходимым для успешной обороны. Я старался в меру своих сил удовлетворять справедливые требования.

В начале апреля я уже не сомневался в скором наступлении англичан у Арраса. Я попросил командующего группой армий подтянуть к полю предстоящего сражения находившуюся в резерве 6-ю армию. Последние октябрьские и декабрьские бои у Вердена подтвердили старую истину: резервы следовало держать поближе к месту боев. В плане «активной обороны» было поэтому предусмотрено сосредоточение во втором эшелоне ряда полнокровных дивизий, которым предстояло атаковать и отбросить на исходные позиции вражеские войска, прорвавшиеся через передние оборонительные рубежи.

Дивизии второго и третьего эшелонов 6-й германской армии хотя и продвинулись вперед, но все же 8 апреля были еще слишком удалены от передовых траншей. 9 апреля после короткой, но мощной артиллерийской подготовки противник нанес сильный танковый удар по обе стороны реки Скарп. Наша оборона оказалась прорванной в нескольких местах, защищавшие ее дивизии понесли чувствительные потери. Уже в первой половине дня врагу удалось добраться до наших артиллерийских позиций и занять высоты, господствовавшие над местностью в направлении Востока. Контратаковать противника было нечем: резервные дивизии еще не подошли. Мы сумели перебросить на автомашинах к месту прорыва лишь отдельные части. Сложилась угрожающая ситуация, чрезвычайно опасная для всего фронта, продолжи противник свое наступление. Однако англичане довольствовались достигнутым и в этот день дальше уже не пошли.

9 апреля я встретил в Кройцнахе свой день рождения в подавленном настроении: похоже, не оправдалась уверенность, с которой я ожидал этого наступления. Неужели наши усилия и заботы последних месяцев оказались напрасными? Неужели содержавшиеся в наставлении «Оборонительное сражение» правила были неверными? И если да, то как же быть теперь?

Я пригласил к себе офицеров из частей, принявших на себя основные удары, переговорил по телефону с непосредственными участниками боев и пришел к выводу: директивы ОКХ были правильными. Но их соответствующее применение целиком и полностью зависело от мастерства командиров на местах.

10 апреля и в последующие дни положение оставалось по-прежнему критическим. Не так-то просто залатать брешь в обороне шириной 12–15 и глубиной 6 и более километров. Учитывая потери в живой силе, артиллерийских установках и расход боеприпасов, неизбежные при прорыве подобного масштаба, для этого требуется немало усилий и средств.

10 апреля англичане ввели в прорыв дополнительные войска и попытались продвинуться в южном направлении, но ихоказалось все-таки недостаточно. Большие бои происходили 23 и 28 апреля и 3 мая. В перерывах не утихали ожесточенные схватки местного значения. Мы успешно контратаковали на отдельных участках фронта, но кое-где должны были уступить противнику небольшие клочки территории.

В сражениях у Арраса было уже израсходовано значительное количество резервных войск и военного имущества всех видов, когда 16 апреля французы перешли в наступление в районе реки Эны и в Шампани.

По замыслу французского генерала Нивеля, уже в первые дни наступления следовало прорвать германский фронт между Вайли и Реймсом и затем, развивая успех, ударом восточнее Реймса в направлении реки Сюипп расширить брешь и расшатать немецкую оборону на 70-километровом участке фронта!