Читать онлайн «Мои воспоминания о войне. Первая мировая война в записках германского полководца. 1914-1918». Страница 4

Во время моего пребывания на фронте командиры отдельных подразделений подробно знакомили меня с обстановкой, будучи откровенными в своих суждениях, как и мои сотрудники в главном штабе. Они хорошо знали мое желание услышать их личное мнение и получить ясную картину происходящего. За докладом обычно следовало всестороннее обсуждение положений доклада с участием командующих крупными армейскими соединениями, попутно рассматривались и другие интересующие меня проблемы.

Мои контакты с фронтом не ограничивались лишь еженедельными поездками. Каждое утро я связывался по телефону с командующими армиями, и они сообщали мне о своих заботах и намерениях. Часто они обращались ко мне с разнообразными просьбами, хорошо зная, что, если возможно, я непременно помогу. Бывали случаи, когда мне приходилось их успокаивать и подбадривать, после чего они выполняли свои нелегкие обязанности с еще большим энтузиазмом.

Телефонные разговоры с командующими на местах помогали мне правильно ориентироваться в обстановке. При возникновении настоятельной необходимости таким путем передавались и приказы, которые затем дублировались в письменном виде. О моих разговорах по телефону с командирами любого уровня обязательно информировалось соответствующее вышестоящее командование. Я со своей стороны никогда не допускал начальственного произвола, да и повода для этого не было.

Куда я не поспевал, обычно посылали кого-нибудь из штабных офицеров с задачей: изложить командованию замыслы главного штаба или же выяснить обстановку на месте.

Персональные изменения старшего командного состава – явление вполне закономерное. Такая необходимость могла возникнуть, когда на какой-либо участок фронта в силу сложившихся обстоятельств вдруг требовался более опытный военачальник или если кому-то из офицеров нужен был отдых или лечение. Обычно кадровые перестановки регулировал руководитель имперского военного кабинета по представлению компетентных инстанций, для Генерального штаба служебный персонал подбирал его начальник. При этом, однако, избежать несправедливых и даже жестоких решений удавалось не всегда.

Штурм крепости Льеж – самое яркое воспоминание всей моей военной биографии. Тогда мне пришлось сражаться в первых рядах, как простому солдату, проявляя подлинное мужество.

Начало войны я встретил командиром бригады, дислоцированной в Страсбурге. Перед этим я долгое время подвизался в Генеральном штабе. Наступление августа 1914 г. явилось практическим воплощением идеи генерала графа фон Шлиффена, спланировавшего операцию на тот случай, если Франция нарушит нейтралитет Бельгии или если Бельгия заключит союз с Францией. В этой ситуации предусматривался ввод германских войск на бельгийскую территорию. Иначе постоянная угроза германскому правому флангу из Бельгии сковала бы любые действия Германии против Франции и не позволила бы достичь быстрой победы. А скорость была необходима, чтобы своевременно предотвратить реальную опасность проникновения русских войск в самое сердце Германии. Война на два фронта, на Востоке и Западе, оказалась бы слишком затяжной, и поэтому фон Шлиффен хотел исключить подобное развитие.

Находясь в крайне невыгодной военно-политической ситуации в центре Европы, окруженные со всех сторон враждебными государствами, мы, если не хотели погибнуть, должны были быстрыми темпами вооружаться с учетом превосходящих сил вероятного противника. Нам было известно о стремлении России развязать войну и об увеличении ею численности своей армии. Россия хотела бы существенно ослабить влияние Австро-Венгерской империи и господствовать на Балканах. Во Франции, с другой стороны, возобладали идеи реванша, желание вновь присвоить себе исконные немецкие земли. Многое происходившее в предшествовавший период во Франции, в том числе и восстановление трехгодичной воинской повинности, недвусмысленно свидетельствовало об истинных намерениях французского правительства. С явным неудовольствием взирала Англия на наш бурный экономический подъем, нашу дешевую рабочую силу и необыкновенное усердие немцев. Германия становилась самой мощной державой континентальной Европы. К тому же она располагала прекрасным, неуклонно развивающимся морским флотом. Англичане видели в нем серьезную угрозу своему мировому господству и привычному образу жизни колониальной империи. Британское правительство сосредоточило большую часть своих военных кораблей, до тех пор бороздивших Средиземное море, в проливе Ла-Манш и в Северном море. Речь Ллойд Джорджа, произнесенная 21 июля 1911 г., не оставила никаких сомнений относительно планов Великобритании, которые та обычно чрезвычайно ловко маскировала. Росла уверенность, что война нам скоро все-таки будет навязана и что это будет схватка, какой мир еще не видывал. Крайне опасно было бы недооценивать военную мощь противника, а подобная тенденция наблюдалась в определенных кругах немецкого гражданского населения.

Еще в преддверии войны, осенью 1912 г., когда стали очевидными коварные замыслы будущих противников, я составил план многократного усиления германских вооруженных сил, в полной мере отвечавший желаниям народа и ведущих политических партий, представлявших парламентское большинство. Мне удалось уговорить генерала фон Мольтке передать мой план рейхсканцлеру, который поручил военному министру рассчитать предполагаемые расходы, не касаясь политической стороны дела. Указанные в смете миллиардные суммы вовсе не свидетельствовали об агрессивном характере предлагавшихся мер, они должны были лишь выравнять чересчур явные несоответствия и помочь практически осуществить положения закона о всеобщей воинской повинности: ведь до сих пор тысячи военнообязанных немцев были лишены возможности выполнить свой долг перед родиной. Требовалось также обновить наши оборонительные сооружения и пополнить материальные запасы. На все было получено согласие, вот только мое настойчивое предложение о немедленном создании трех новых армейских корпусов не нашло поддержки. Это упущение дорого обошлось нам позднее. Именно этих корпусов нам не хватило в начале войны, а наспех сформированные осенью 1914 г. соединения страдали серьезными недостатками, обусловленными торопливой импровизацией.

Еще не закончились дебаты вокруг моего плана, когда меня откомандировали в Дюссельдорф и назначили командиром 39-го стрелкового полка. Отсюда меня в апреле 1914 г. перевели в Страсбург.

1 августа 1914 г. была объявлена всеобщая мобилизация. Моя жена сразу же выехала в Берлин: семьи офицеров и государственных служащих должны были, согласно распоряжению, покинуть Страсбург. За четыре года войны моей семье так и не удалось обзавестись собственным домом, встречи с женой были очень редкими и всегда короткими. Загруженный служебными делами, я не мог уделять семье достаточного внимания.

Рано утром 2 августа я выехал в Аахен и вечером уже был на месте. В соответствии с полученным приказом мне предстояло занять должность обер-квартирмейстера 2-й армии, которой командовал генерал фон Бюлов. Но сначала я поступил в распоряжение генерала фон Эммиха; ему была поставлена задача силами нескольких пехотных бригад внезапно захватить бельгийскую пограничную крепость Льеж. Это открывало путь германским войскам в глубь Бельгии. Утром 3 августа я познакомился с генералом фон Эммихом и сразу проникся к нему глубочайшим уважением, сохранив это чувство до самой его смерти.

4 августа германские войска пересекли бельгийскую границу, а в то же самое время в Берлине депутаты рейхстага в патриотическом порыве заявили о своей поддержке правительства, и присутствовавшие руководители различных политических партий, выслушав тронную речь, торжественно поклялись в безусловной верности кайзеру в радости и горе. В этот же день я впервые участвовал в бою возле местечка Бизе около голландской границы. Стало очевидно, что Бельгия давно готовилась к нашему вторжению. Характер разрушений и завалов на дорогах свидетельствовал о планомерной и длительной работе. Позже, на бельгийской юго-западной границе, мы не увидели ничего похожего. Почему же Бельгия не предприняла тех же защитных мер на своей границе с Францией?

Было очень важно захватить речные переправы через Маас у Бизе неповрежденными. Я отправился во 2-й кавалерийский корпус генерала фон Марвица, действовавший на данном отрезке фронта. Он медленно продвигался вперед: приходилось преодолевать многочисленные заграждения и завалы на дороге. По моей просьбе вперед послали роту самокатчиков.[2] Вскоре один из них вернулся и доложил, что рота была окружена близ Бизе и полностью уничтожена. С двумя сопровождающими я немедленно отправился на место предполагаемого боя и, к моей радости, обнаружил всех солдат самокатной роты живыми, только командир был тяжело ранен выстрелом с противоположного берега Мааса. Память об этом небольшом эпизоде сослужила мне хорошую службу. Он сделал меня невосприимчивым к разного рода «обозным слухам». А великолепные громадные мосты через Маас у Бизе оказались все-таки взорванными: Бельгия основательно подготовилась к войне.