Читать онлайн «Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба)». Страница 27

— Товарищи! — крикнул он громко. — У нас в самолете родился Петька!

— Почему Петька?

— Мы его так окрестили. Петр первый. Первый человек, рожденный в небе над линией фронта.

Из самолета вышел Запыленов.

— Петьке при рождении фашисты оказали яростное сопротивление, — сказал он. — Давно наш самолет так сильно не обстреливался противником, как в момент рождения Петьки. Снаряды рвались вокруг, прожектора, как спруты, охватывали самолет…

— Это вам так казалось, — заметила Гризодубова. — Петьке, видимо, казалось наоборот. Ведь новорожденный видит все вверх ногами. Так что Петька видел события ближе к истине. Не фашисты по вас стреляли, а вы по ним.

— Товарищ командир, — обратился к Гризодубовой адъютант Соболев, — как же Петька будет писать в анкете на вопрос: место рождения?

— Очень просто. Линия фронта между фашизмом и социализмом на высоте 3 тысяч метров, — серьезно ответила Гризодубова.

Пока летчики обсуждали будущее Петьки, Аркаша Тайхман доказывал врачу, что он при родах мальчика сделал все правильно.

— Принимайте, доктор, от меня крестника в полной исправности, — говорил Аркаша. — Да имейте в виду, если в своей врачебной практике встретите затруднения, позовите меня.

Санитарная машина увезла Петьку вместе с матерью в ближайшую больницу.

Так Петька, партизанский сын, в первую же минуту своей жизни принял участие в боевых действиях авиационного полка в составе экипажа партизанского летчика Степана Запыленова.

Забегая вперед, закончу рассказ о Петьке. Много лет спустя мы сидели со Степаном Семеновичем Запыленовым в его рабочем кабинете. Он, как и до войны, служил в Гражданском воздушном флоте, но уже не летчиком, а ответственным работником одного из ведущих отделов управления ГВФ. Ему было далеко за пятьдесят, но внешне Степан Семенович оставался все таким же суровым, Тучей, а в душе добрым. Войну он закончил в должности командира авиационного полка. Подчиненные уважали его за примерность в бою и требовательность по службе.

— Слушай, Александр Михайлович, — сказал Запыленов, — а ведь Петьке сейчас уже 18 лет, наверное комсомолец, что, если бы ты написал статью в газету или в журнал об этом редком случае: рождение человека в небе? Может, он найдется? И даст о себе знать. Только смотри не расписывай меня. Я тут ни при чем и никакого отношения к появлению Петьки на свет не имею, — шутил Степан Семенович.

— Может, мальчика назвали совсем не Петькой, а Мишкой, — ответил я. — Мать его в то время была занята совсем другими мыслями и чувствами, так что едва ли она прислушивалась к летчикам, которые окрестили сына без ее согласия.

— Это верно, — сказал Степан Семенович и перевел разговор на другие случаи из своей боевой жизни в период войны. Я слушал его и думал: «Написать бы статью в газету; может, и найдутся необыкновенный Петька и его мать — Михолап Б. И., как узнал я потом. Не сумею, пожалуй, я этого сделать», — решил тогда. Но за меня это сделали другие, и вот с помощью журнала «Огонек» Михолап нашлась. Зовут ее Бронислава Ивановна.

Вот ее письмо:

«Я случайно прочитала в «Огоньке» заметку «В небе рожденный». Матерью рожденного в небе сына оказалась я. Вспомнилось все прошлое. Война принесла столько горя матерям и женам, что без слез вспоминать прошлое нельзя… Ведь я потеряла двух дорогих — сына и мужа. Я запомнила на всю жизнь перелет через линию фронта, теплое, душевное отношение ко мне всего экипажа и встречу на аэродроме… Просьбу летчиков я выполнила: назвала сына так, как они просили».

С чувством гордости Бронислава Ивановна описывает, как она, рядовая партизанка, и ее муж, Мокей Севостьянович Михолап, командир 620-го партизанского отряда, сражались против фашистских захватчиков. Но война и горе слишком близкие соседи: ни в небе рожденный сын ее Петька, ни его отец не дожили до дня победы. 30 мая 1944 года Мокей Севостьянович возвращался с Большой земли в свой отряд. В ту ночь изменило боевое счастье летчику Борису Ивановичу Павлову. Самолет сбили фашистские истребители, и он упал на окраине деревни Хворостово. Экипаж и командир партизанского отряда Михолап погибли. А вскоре умер и грудной младенец — в небе рожденный Петька.

Бронислава Ивановна не осталась одинокой. Она обрела новую семью и трудится на Минском тракторном заводе, растит двух сыновей.

…В Усакинский лес весной 1943 года Запыленов больше не летал. В апреле две посадки сделал там Иван Андреевич Гришаков. В один из полетов он доставил в Кличевский район секретаря ЦК КП(б) Белоруссии И. П. Ганенко и секретаря Могилевского обкома партии Д. С. Мовчанского.

Техник отряда Кузьма Агафонович Козлов и бригада мотористов два месяца ремонтировали в Брянском лесу запыленовский самолет. Даже поломанный, он служил моральной поддержкой партизанам.

В конце апреля в Смелиже приземлился Виталий Масленников. На борту его самолета находился экипаж Запыленова. В ту же ночь Степан Семенович перелетел на своем самолете в Москву.

Масленников каждую ночь летал к Сабурову. В полеты к партизанам Виталий Иванович вкладывал, что называется, душу. Очень пригодился его прошлый опыт посадок на льдины, на заснеженные площадки северной тайги. Он был также хорошим советчиком партизан по подготовке посадочных площадок в зимних условиях, без особых технических средств.

В свободное от полетов время Масленников сконструировал лыжи для самолетов ЛИ-2. Они быстро устанавливались на шасси и легко снимались. Но авиамастерским некогда было заниматься изготовлением лыж для ЛИ-2. Зато после войны, вот уже более 20 лет, лыжи Масленникова успешно применяются в полярной авиации.

10 мая Гризодубова сказала Виталию Ивановичу:

— Сегодня партизаны просят сесть на новую площадку — Пашеньки, расположенную юго-восточнее Брянска. Уверяют: площадка пригодна, выбиралась с участием летчиков, которые ждут вывоза их на Большую землю. Полетите вы, Виталии Иванович.

— Понял, товарищ командир, — ответил Масленников.

Он изучил по карте место предстоящей посадки. Казалось, неприятностей не предвиделось. Но ухабы чаще попадают под колесо там, где их меньше всего ожидают. Ночью Масленников уверенно шел на посадку в Пашеньках. Как только шасси коснулось земли, летчик почувствовал неровность площадки. Прокатившись метров пятьдесят, самолет ударился о большую кочку, сбил шасси и лег на фюзеляж, погнул при этом лопасти винтов и повредил консоли плоскостей. Масленников был настолько возмущен, что даже через два дня, после того как его вывезли в полк, не мог прийти в себя. Из его рассказов Гризодубовой мы поняли, что летчики-штурмовики, ожидавшие самолет, чтобы вернуться на Большую землю, не посмотрели пригодность площадки. Чувствуя свою вину в поломке самолета, они в ту же ночь ушли на боевое задание; решили, видимо, искупить свою вину в бою с фашистами на земле. Днем Виталий Иванович сам выбрал площадку, а ночью с помощью партизан выложил сигналы и дал радиограмму о готовности принять самолет. Запыленов был в долгу перед Масленниковым за вывоз из Смелижа. Степан Семенович на вторую ночь благополучно сел, уже не на партизанскую, как он выразился, а на масленниковскую площадку.

Еще не улеглись события с поломкой самолета в Пашеньках, а Гризодубова уже решала, кому же поручить ответственное задание — полет в Америку. Лететь предстояло на самолете ЛИ-2 из Москвы через Сибирь на Аляску. Валентина Степановна сама была не против лететь по знакомому ей маршруту. Вспомнились Полина Осипенко и Марина Раскова, 1938 год, самолет «Родина», мировой рекорд беспосадочного перелета для женщин. В те годы для такого перелета потребовались длительная подготовка экипажа и специальный самолет. Также особо готовились перелеты в Америку экипажей Валерия Чкалова, Михаила Громова, Владимира Коккинаки.

Прошло всего пять лет, и в ту же Америку посылается экипаж на серийном самолете с посадками на нескольких аэродромах по маршруту для дозаправки бензином.

Но Гризодубова лететь не могла: слишком много дел было у нее здесь, на земле: обязанности командира полка, депутата Верховного Совета СССР, члена Чрезвычайной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов…

Выбор пал на экипаж Масленникова.

Виталий Иванович не удивился, что именно ему доверили перелет, как в шутку выразилась Гризодубова, «к черту на кулички». Кому, как не ему, бывшему летчику Севморпути, избороздившему северные просторы от Урала до Берингова пролива, лететь туда и на этот раз? Когда экипаж Масленникова получил задание, Валентина Степановна напомнила:

— На подготовку самолета и экипажа в вашем распоряжении всего два дня.

Самолет летел над бесконечной тайгой, над тундрой, с посадками на попутных аэродромах. Кроме командира корабля Виталия Масленникова, штурмана Николая Покачалова, борттехника Федора Балашова и радиста Жоры Щукина на борту находились крупные дипломаты. Летчики опасались, как бы из-за погоды или какой-либо неисправности не пришлось доставить их в тайгу вместо Аляски. Один дипломат беспрерывно дымил сигарой: тоже, наверно, думал об этом. Когда самолет пересек Берингов пролив, он стал веселее смотреть на советских летчиков.