Читать онлайн «Последние солдаты империи». Страница 10

– Мои казачки с господином поручиком хоть к черту в гости идти готовы! Да и за станишников, что немчура из пулемета положил, поквитаться охота…

– Больно ретивы твои казачки! Ни одного немца в живых не оставили! Сейчас хоть что-нибудь знали, а то как слепые котята в темной комнате. – Не удержался от упрека Варенцов. И Борис, который в первую очередь сетовал на себя за то, что перед боем не дал распоряжение казакам взять языка, вслед за Усовым промолчал и тоже опустил глаза. Что теперь обвинять донцов, которые лютовали в деревне, мстя за гибель своих товарищей!

Раннее августовское утро выдалось беспокойным и суетливым. Задача была определена и доведена до каждого солдата. Казаки, за ночь приведя себя в порядок и похоронив убитых однополчан, тепло прощались с освобожденными из плена соотечественниками и готовились выступить к месту засады около станции, которое офицеры, следуя захваченным в деревне немецким картам, определили как наиболее перспективное.

Убедившись, что остатки сотни готовы к маршу, Усов, направился к Нелюбову, который, переодетый в форму немецкого солдата, стоял рядом с построенной шеренгой «пленных» и прилаживал к трофейной винтовке «маузера» штык-нож. Покрутив густой ус, хорунжий, как всегда окая и гэкая, прогудел своим низким рокочущим басом:

– Вы, ваше благородие, если что – сообщите в полк, мол, не посрамил Аким Усов своей фамилии. В полку наших станичников много, авось кто жив останется, вернется, моим пацанам расскажет, как отец воевал!

Борис бросил взгляд на огромного казачьего офицера, который без тени смущения смотрел на него и, понимая ненужность слов, молча кивнул. А Усов, посветлев лицом, словно получил причастие от батюшки, расправил плечи и, круто развернув коня, громко подал команду:

– Сотня! За мной, рысью, а-арш!

Проводив взглядом остатки потрепанной казачьей сотни, Нелюбов подошел в Щербицкому, который в форме немецкого офицера, поигрывая стеком, вживался в роль, неторопливой походкой прохаживаясь по двору.

– Ну что, господин поручик? Покажем немцам, как воюют русские офицеры? – Дмитрий Щербицкий с момента освобождения из плена, пребывал в прекрасном расположении духа, которое не смогли потушить, ни бессонная ночь, ни хмурое лицо Нелюбова, ни предстоящая операция.

– Мы-то с тобой покажем, да и казачков моих немцы разозлили всерьез. – Борис вплотную подошел к Щербицкому и понизил голос до полушепота:

– Из тех, кого вместе с тобой освободили, половина раненых! А они зубы сцепили и, как попугаи, мне одно и то же: «Никак нет! Все в порядке! Здоров, вашбродь!» – Нелюбов, не поворачиваясь, легким наклоном головы указал на солдат, которых в колонну по трое строили Варенцов и Сухонин, так же, как и Нелюбов, переодетые в немецкое обмундирование. – И придется им сейчас идти без оружия; и драться только тем, что за пазуху спрячут, да в бою отобьют.

Щербицкий, который до этого внимательно слушал товарища, вдруг неожиданно перевел взгляд в сторону околицы деревни, и Нелюбов, мгновенно обернувшись, увидел одинокий автомобиль и клубы пыли, которые, как гигантский шлейф, тянулись за ним следом.

– Языки в гости пожаловали! Ты наших предупреди, чтоб горячку не учинили, а я их встречу! – сверкнув глазами, отрывисто, как команду, бросил Борису штабс-капитан, и уверенной походкой направился к подъезжавшему автомобилю.

Борис, приблизившись к Сухонину и Варенцову, которые, замерев, напряженно смотрели на внезапно появившихся немцев, непроизвольно провел рукой по карманам, где лежали револьверы, и тихонько сказал обоим, так, чтобы слышали только они:

– Одного берем живым, остальных – как придется.

Старшим офицером оказался немолодой, лет пятидесяти, полный майор, который, высокомерным кивком ответив на приветствие Щербицкого, кряхтя вылез из машины и в сопровождении своего денщика и переодетого русского штабс-капитана направился к готовой к маршу колоне.

– Вам что, нечем заняться, господин обер-лейтенант? – майор неприязненно посмотрел на Дмитрия и пафосным жестом указал на лес, за которым в отдалении грохотала канонада.

– Там гибнут лучшие сыны Германии! Этих русских свиней надо расстреливать на месте, а не гнать в тыл, чтобы великая немецкая нация кормила и поила этих скотов!

– Но господин майор! Они же безоружные! И… среди них много раненых! – Щербицкий недобро смотрел на полного майора, но тот, не замечая ярости, блеснувшей в глазах Дмитрия, и словно не слыша возражений, продолжал:

– Расстрелять! Здесь и сейчас! Дайте команду солдатам установить пулемет, – майор, небрежным жестом показал на колодец, который находился в метрах тридцати и, словно только сейчас заметив недовольное лицо Щербицкого, закричал так, что Борис невольно вздрогнул и обернулся на стоящих в оцепенении русских солдат – вдруг кто понимает по-немецки.

– Я приказываю! Расстрелять!!! Я хочу видеть, как подохнут эти выродки!.. Мы будем без жалости уничтожать всех русских, которые плодятся, как тараканы в помойной яме… – майор вдруг замолчал и удивленно уставился на плетеную рукоятку офицерского стека, торчащую у него из груди и через секунду, переведя взгляд на Щербицкого, медленно осел на землю, а Дмитрий тем временем, выхватив из поясной кобуры браунинг, приставил его ко лбу совершенно опешившего денщика.

Шофер майора оказался на удивление прытким. Едва заметив, как его начальник рухнул на землю, он пустился бежать, пригибаясь и петляя, как заяц и, когда Варенцов и Сухонин вскинули к плечу трофейные карабины, ловя на прицел шустрого немца, Нелюбов пробормотал с досадой:

– Зачем побежал дурак! Поднял бы руки, может, жив остался.

В Первую мировую войну Россия вступила, имея прекрасные полки, посредственные дивизии и слабые армии. Поражение в Русско-японской войне мало чему научило людей, которые отвечали за боеспособность армии. Рабская психология продолжала главенствовать в сознании большинства высших офицеров. Услужливо-покорное повиновение вышестоящему командиру и презрительно-высокомерное отношение к нижним чинам разлагающе действовали не только на офицерский корпус, но и на основную силу Российской империи – простого солдата.

В любой армии мира приказ Главного командования в боевых условиях всегда стоит выше всех социальных норм и законов вместе взятых. Когда вокруг льется кровь, и своя, и чужая, когда цена человеческой жизни измеряется пройденными километрами или взятыми у неприятеля населенными пунктами, особенно остро обнажаются недостатки лидеров всех масштабов. И если в мирной обстановке глупость или некомпетентность командира может обернуться тяжелой и бесполезной работой и привести к неоправданным лишениям или увечью солдат, то на войне это зачастую влечет за собой невосполнимые потери. Хотя… Многие генералы привыкли считать, что в России мужик никогда не переведется: «А коль станет трошки меньше, так бабы еще нарожают».

На станции царила утренняя суета. Недалеко от неказистой бревенчатой избы с немецким флагом над входом, которая и являлась вокзалом, дымили две полевые кухни, и едва проснувшиеся немецкие солдаты с живым интересом поглядывали на них, ожидая команду к приему пищи.

Впереди колоны русских «военнопленных», развалившись на заднем сидении захваченного автомобиля, ехал Дмитрий Щербицкий. Он категорически не захотел расставаться с трофеем, аргументированно доказав, что такое его комфортное передвижение будет не только больше соответствовать реальности картины, но и позволит взять с собой пулемет, который существенно увеличит огневую мощь группы.

Прапорщик Варенцов оказался единственный, кто мог управлять автомобилем и, поменяв каску солдата на фуражку шофера и немного поворчав на запущенность техники, все же уселся за руль.

Борис с винтовкой наперевес шел позади колоны «пленных», и бронепоезд, который, как и ожидалось, занял весь главный путь, увидел последним.

При подходе на них никто не обратил внимания. Слишком буднично и обыденно выглядела колона, и Нелюбов, наблюдая за реакцией немецких солдат, прочитал на их лицах только благодушное удовлетворение; еще одни русские сдались в плен, познав силу германского оружия.

Мощный паровоз, надежно закрытый тяжелыми броневыми листами и расположенный прямо посередине этого уродливого железного чудовища, неторопливо пыхтел, а распахнутые настежь литые железные двери боевых отделений хищно поглощали ящики с боеприпасами.

Нелюбов посмотрел на часы. До начала атаки остались считанные минуты! «И если Усова с казаками до сих пор не обнаружили, то можно считать, с первой задачей, основная цель которой была „внезапность“, мы справились», – удовлетворенно подумал поручик.

Щербицкий тем временем, не доехав метров сто до бронепоезда, остановил колону и, не обращая внимания на глазевших вокруг немецких солдат, принялся громко отчитывать переодетого Сухонина, который, подбежав к автомобилю, замер по стойке смирно и подобострастно «ел» глазами начальство.