Читать онлайн «В крымском подполье». Страница 37

Уходя в лес, он взял с собой Володю Цурюпу. После тяжелых переживаний в связи с обвинением в легкомыслии Цурюпа решил уйти к партизанам совсем. Толя пошел с Гузяем как представитель молодежной организации, чтобы получить от подпольного центра нужные указания и батареи для радиоприемника.

Пока Толя ходил в лес, Борис и Женя выпустили пятую листовку «Вести с Родины», где говорилось, что «На Кубани наши войска, успешно развивая наступление, заняли много населенных пунктов, в том числе Анапу и Темрюк». Там же сообщалось о занятии нашими войсками Смоленска, Полтавы, Чернигова и многих других городов и населенных пунктов. На многих участках фронта наши части подошли к Днепру, и фронт приближался к Крыму.

Толя пробыл в лесу семь дней и 4 октября благополучно вернулся в город.

Хорошо помня печальную историю с Сеней Кусакиным, Боря Хохлов решил немедленно созвать совещание актива, на котором Толя должен доложить о результатах своего похода в лес.

На этом совещании присутствовали, кроме Бори, Толи и Жени, руководители групп: Вася Бабий, Лида Трофименко, Зоя Жильцова.

Всех интересовал вопрос, как их представителя приняли партизаны и какие инструкции он получил для подпольной организации. Толя рассказал, что его в лесу приняли хорошо и похвалили за листовки «Вести с Родины». Он получил от подпольного центра типографский станок, батареи для радиоприемника, взрывчатку для диверсий и ему лично Луговой подарил пистолет.

Одну магнитную мину Толя принес с собой на собрание и показал ребятам вместе с пистолетом, как вещественное доказательство непосредственной связи со штабом партизан.

Он получил указание оформить комсомольскую организацию. Для этого нужно избрать комитет и утвердить руководителей групп. Ребята получили из леса брошюру о героях-комсомольцах Краснодона. Толя предложил построить работу своей организации по типу краснодонцев. И поскольку именно он, Толя, теперь лично связан с подпольным центром, то командиром организации надлежит утвердить его, а Бориса Хохлова — комиссаром и секретарем комсомольской организации. Со всеми этими предложениями Толи ребята согласились.

В комитет вошли все присутствовавшие на данном совещании. Борису Хохлову поручено было написать и отпечатать в типографии текст клятвы и оформить всех членов подпольной организации.

Среди подпольщиков были и не члены комсомола. Решено было эту внесоюзную молодежь принять в комсомол по рекомендации руководителя данной группы.

На этом собрание актива и закончилось.

Трофименко с Зоей Жильцовой пошли распространять по городу листовки, полученные ими от Бориса, а Вася Бабий, получив от Толи магнитную мину, решил тут же ее испробовать на вражеском объекте.

— На Битакской улице имеется склад с бензином, — сказал он. — Можно взорвать его.

Ребята согласились.

И прямо с собрания Вася Бабий, Толя и Женя Семняков пошли на выполнение боевой операции.

По дороге встретили «Павлика» и тоже захватили его с собой.

Было темно. До запрещения хождения по городу оставалось еще около часа. Ребята подошли к складу на Битакской улице, огороженному забором. На улице никого не было, «Павлик» и Женя остались около склада и должны были подавать сигнал, если будет опасность, а Вася с Толей Косухиным перелезли через забор, поползли к штабелю с горючим, заложили мину и благополучно вернулись обратно.

На другой день утром на складе произошел взрыв и начался пожар. Сгорело тридцать бочек с бензином и три машины.

Когда я пришел в Симферополь, в молодежной организации насчитывалось сорок два человека. Работой руководил комсомольский комитет; в который, кроме Бори и Толи, входили Лида Трофименко, Зоя Жильцова, Женя Семняков, Вася Бабий и Владимир Ланский. Все они хорошо проявили себя на подпольной работе и дали клятву, текст которой написал Боря Хохлов, прочитавший брошюру о краснодонцах:

«Перед лицом моей Родины, перед лицом моего народа клянусь быть до последнего своего дыхания преданным великому делу освобождения моей Родины от немецко-фашистских захватчиков, отдать этому делу все свои силы, а если потребуется, и жизнь.

Клянусь быть смелым, мужественным, держать в строгой тайне существование и деятельность организации, беспрекословно исполнять приказания моих руководителей. А если придется погибнуть от руки врага, то умру честно, не попросив у врага пощады, не выдав своих товарищей.

Если же по злому умыслу или трусости нарушу данную мною клятву, то пусть наказанием мне будет всеобщее презрение и смерть от руки моих товарищей.

Кровь за кровь!

Смерть за смерть!»

Клятва мне очень понравилась — все, что нужно, и ничего лишнего. Я решил в будущем оформить по ней все патриотические группы. Толя — «Костя», как я его теперь назвал — был очень этим польщен.

Я спросил, как в молодежной организации оформляли принятие клятвы.

— Уж будьте покойны, — гордо сказал «Костя», — сделано как надо. Каждый подписался своим именем и фамилией.

— Как фамилией? — удивился я. — Это же недопустимо! Надо подписываться только кличками. Ты подумай, если эти документы попадут в гестапо…

Я объяснил «Косте», что все подпольщики должны иметь клички. Неосторожно упомянутая, тем более написанная фамилия, да еще на таком документе, может привести к провалу одного, а то и всех членов организации.

— Да что вы так боитесь гестапо? Клятвы спрятаны в надежном месте, зачем они в гестапо попадут? — «Костя» улыбнулся чуть-чуть насмешливо. — Мы работаем самостоятельно не первый день…

Он любил слово «самостоятельно». Почти каждый мой совет «Костя» воспринимал как попытку посягнуть на эту «самостоятельность», и мне всякий раз приходилось объяснять ему, как нужно правильно понимать эту самостоятельность в условиях подполья.

— Скажи, «Костя», из боеприпасов, которые мы принесли с Гришей Гузием, сколько получила комсомольская организация?

— Восемь мин, двадцать гранат и пятнадцать шашек тола.

— Восемь мин из десяти. Разве тебе не ясно, какое значение придает вашей работе подпольный центр?

— И две-то напрасно оставили. Все равно другие группы ничего не сделают, только болтают, а мы уже показали себя.

Он явно опасался, как бы другие патриотические группы не наделали немцам больше вреда, чем комсомольская организация, и не затмили ее славу.

Толя был смелый, инициативный парень, но он болел чрезмерным честолюбием и самонадеянностью, которые меня очень тревожили. Неприятно было слышать, когда в разговорах со мной он всячески старался умалить роль и заслуги Бориса Хохлова в создании комсомольской организации.

Толя, единственный ребенок в семье и большой баловень матери, когда-то был активным пионером, но, увлекшись физкультурой, оторвался от пионерской организации. В комсомол он вступил лишь перед войной и не прошел настоящей школы комсомольской работы, которая делает комсомольцев дисциплинированными, сознательными помощниками партии.

Со всем этим я не мог не считаться и, не желая переходить на тон приказа, терпеливо старался помочь Толе осознать всю глубину и сложность доверенной ему работы.

Перед нашим подпольем стояли три основные задачи: шире развернуть политическую работу среди населения, организовать крупные диверсии и сообщать штабу партизан разведданные.

Мне нужно было подобрать двух помощников: одного по военно-диверсионной, второго по агитационно-массовой работе, и назначить ответственных связных. Требовался постоянный паспортист для подделки документов.

Борю Хохлова я этим загружать не хотел. Нужны были конспиративные квартиры для свиданий с руководителями подпольных групп и для укрытия на случай провала. Нужно было подготовить помещение для радиостанции и тайник для оружия и боеприпасов, которые нам будет пересылать подпольный центр.

Части Красной Армии действовали уже на Перекопском перешейке и на Керченском полуострове. Поэтому в первую очередь мы должны были развернуть диверсии на железной дороге, по которой немцы непрерывно перебрасывали на фронт войска, технику и боеприпасы.

Я надеялся, что «Серго» поможет мне в организации партийного подполья. Но «Серго» не являлся. Пришлось действовать одному.

Филиппыч, будучи хорошим сапожником, имел много заказчиков. Это было для нас и выгодно и опасно. Выгодно потому, что под видом заказчиков к Филиппычу приходили связные подпольного центра, руководители подпольных групп и подпольщики, которыми он непосредственно руководил. Опасно потому, что среди клиентов было немало немцев и румын. Мария Михайловна то и дело предупреждала меня:

— Не выходите из кладовки!

Это означало, что у Филиппыча — нежелательный «заказчик», которому мне лучше лишний раз не попадаться на глаза.