Читать онлайн «Штрафники против «Тигров»». Страница 39

Каждый командир взвода уже получил на своих людей боевое задание и знал точку на карте, где необходимо будет организовать боевые позиции. Аникин, кроме того, вместе с Карпенко нагрузился у полкового старшины спиртом и махоркой — премиальными от майора за успешную ночную разведку.

На новом месте боевого рубежа, занятого аникинским взводом, махорка оказалась очень кстати. Помимо ее общеизвестных — расслабляюще-умиротворяющих — свойств здесь пригодилось другое — отпугивающее.

Сразу за лощиной, по левую руку от места, где штрафники организовали засаду, начиналось болото. Карпенко вместе с Крапивой ползали туда «для рекогносцировки местности» и притащили полные каски ежевики. Попутно они выяснили, что «комарища там немерено, жрут по-черному. А размером они — как телята». Вскоре «телята» пожаловали и в засаду к штрафникам.

В низину слетелась уйма комаров. Размеров они были действительно преогромных и кусали очень неприятно.

— Я же говорил, что они — телята… — хлопая себя по лбу и размазывая над бровями очередного кровососа вместе с собственной кровью, приговаривал Карпенко. — Ого, видали? Вылитое теля… Бифштекс с кровью можно из них делать.

Он, демонстрируя очередной окровавленный труп комара Талатёнкову, приговаривал:

— Слышь, Телок, это не твои товарищи, часом? Ну, вылитые телята… Смотри, какие здоровущие…

— Карпенко, я щас из тебя бифштекс с кровью сварганю, — лениво перебранивался Талатёнков, постоянно отмахиваясь от жужжащих насекомых отломанной веточкой.

Кровососы собирались уже утром, когда бойцы рыли окопы. Работа спорилась, грунт, который обнажался, если снять верхний слой густой зеленой травы, был вперемешку с песком и легко поддавался саперным лопаткам. Пока все были в движении, никто на комаров внимания не обращал. Но когда разгоряченные копанием штрафники устроили передых, воздушная кровососущая армия стала всерьез их донимать.

Противовоздушные меры придумались сами собой. Решили организовать дымовую завесу из свежей выданной в полку махорки. Дружно скрутив «козьи ножки», бойцы задымили так, что комаров и след простыл.

— Ниче, было бы беды… — посмеивался Крапива, выпуская из прокуренных ноздрей и рта клубы никотина. — Вот в тайге, когда гнус налетит и облепит тебя с ног до головы, вот там — не бифштекс, а каша кровавая… Проводишь рукой по лицу, а гнуса в крови — как масла на щеки и руки намазано…

После перекура Аникин выбрался на самую макушку высоты. Все подступы просматривались с трудом. Рваные волокна молочно-белого тумана бродили по округе, мешая хорошенько осмотреться. Но все равно, и в этой туманной чересполосице бросалось в глаза, что ротный для их взвода выбрал неплохое место. Сзади болото, дорога внизу, прямо под носом. Немцы, если пойдут здесь, никуда от лощины не денутся. Никак по бездорожью лощину не обойти. Справа их высотка, небольшая, но достаточно крутобокая, а с другой стороны — испещренная оврагами роща. Нет, танкам в обход не пройти.

Майор с утра сказал, что здесь должны проследовать немецкие танки. Штрафники получили четкий приказ: если они тут пойдут, машины фашистов не трогать. Их надо было заманить в лощину и дальше, на поле. Там их должны будут встретить замаскированные «тридцатьчетверки» первого танкового батальона. Таков был замысел. Задача штрафников состояла в том, чтобы отвлечь на себя живую силу противника, постараться не пропустить в лощину и дальше, на поле, немецкую пехоту.

План действий сложился после того, как заговорили пленные, взятые аникинскими в ночном разведывательном рейде. Особенно ценным «фруктом» оказался фельдфебель на велосипеде. Он выдал информацию, после которой все и завертелось.

Фельдфебель служил в роте снабжения 501-го танкового батальона. Он и рассказал, что сорок танков их батальона базируются в Хмельнике, что два дня назад их батальон выгрузился на станции Конеуполь и что следом за ними на перрон выгрузилась танковая дивизия. Фельдфебелю нумерация этой дивизии была неизвестна, как и машины, которые они выгружали. Они не были похожи ни на «пантеры», ни на «Т-четвертые», которыми был оснащен их батальон, ни на «тигры». Какая-то новая модификация — огромных размеров, с обтекаемыми башнями и пушкой такой длины, какой он, фельдфебель, никогда раньше не видел.

Эти бронированные чудовища тоже прибыли в Хмельник, следом за танками 501-го батальона, но не в полном составе. Часть из них, и немалая часть, по дороге поломалась. Некоторые поломки были устранены быстро, а некоторые машины еще не прибыли в Хмельник. По крайней мере, до тех пор, пока фельдфебель там находился. Подвела фельдфебеля баба. Он на ночь глядя отправился на близлежащий хутор, в гости к вдове, с которой познакомился накануне на станции.

Майор Шибановский пересказал это все командирам взводов, объясняя смысл отдельно взятого маневра их подразделения в общей картине боевой задачи, которую им предстояло выполнить вместе с танкистами и стрелками. Кратчайшим, самым удобным и, по сути, единственным путем из Хмельника на Сташув была проселочная дорога, проходившая через лощину. Когда немцы узнают, что русские оставили стратегически важные населенные пункты Оглендув и Сташув, они наверняка пожелают ими завладеть. На этом и строился весь расчет: заманить немецкие танки в лощину и на поле, где их и встретят заранее подготовленные засады.

— Пока, парни, с куревом надо перекур сделать, — спустившись к траншее, произнес Аникин. — А то за километр ваш дым видать. Демаскировка полнейшая… Дым столбом, как будто пионерский костер догорает. Вы пока оружием займитесь. Проверьте боезапас. Особенно к «пэтээровцам» это относится… С противотанковыми обоймами аккуратно, без надобности не расходовать… И гранаты — то же самое…

Траншея по всей линии заполнилась клацаньем затворов. Бойцы принялись осматривать свои винтовки и автоматы. В составе взвода Аникина находились пулеметный и минометный расчеты. Пулеметчиков Андрей разместил по центру позиции, а миномет расположился с правого фланга, для того чтобы сподручнее было засылать мины и в лощину и на подступы к ней — в поле.

— Товарищ командир, так без курева комары нас съедят и не подавятся… — с досадой откликнулся Абайдуллин.

— Не дрейфь, Абай, — ответил ему Крапива. — У нас шкура должна быть уже такой задубевшей, что поляцким комарам ее никак своим хоботом не продырявить…

— Ага, ты еще скажи, что от твоей шкуры фашистские пули отскакивают… — смеясь, отмахнулся Абайдуллин.

— Отскакивают, не отскакивают, а дырок в фашистских шкурах я поболе наделал, чем они в моей, — рассудительно ответил Крапивницкий, сплюнув на дно окопа.

— Эх, устроить бы этим гадам пионерский костер… — нетерпеливо проговорил Карпенко, притушив окурок своей самокрутки и аккуратно припрятав его в карман гимнастерки.

— Не торопи события, — отозвался Аникин. — Костер зажечь всегда успеешь… Главное, помните: огонь без команды не открывать. Мы по ним в хвост должны ударить. Внести, так сказать, панику и сумятицу в их ряды.

Аникин только что вернулся с правого фланга, еще раз напомнив «цэу» по боевой задаче расчету минометчиков. Минометным хозяйством у него заведовал надежный мужик — Федот Тяглецов. Этот все понимал с первого раза, сам, тягловым методом, таскал вьюком свой 50-миллиметровый ротный миномет, доверяя двум своим подчиненным только ящики с минами.

Конечно, против танковой армады, которая на них должна была выдвинуться, этот миномет был что комариный укус. Но все-таки это было лучше, чем ничего. К тому же неизвестно было, какие силы пехоты немцы бросят для прикрытия своих танков.

Эти бронированные чудовища, о которых рассказал майор, не выходили у Аникина из головы. Мысль о том, что они должны были лицом к лицу с ними столкнуться, рождала внутри томительное напряжение. Его блеск Андрей видел в глазах бойцов, готовящихся принять удар вражеского танкового кулака.

Неведомые чудища не пугали Андрея, но… Черт побери, даже самим фашистам они казались какими-то непобедимыми — «всесокрушающими»… Именно так назвал неведомых чудищ пленный фельдфебель, по словам майора. Сумеют ли они, горстка штрафников, противостоять этим громадинам? Выстоят ли против них наши танкисты?

Эта томительная неопределенность изводила Андрея. В конце концов, скорее бы уж началось. Даже сам бой, с его ежесекундным присутствием смерти, с кровью и гибелью товарищей, не был так мучителен, как ожидание боя, медлительные, наполненные ужасной тоской минуты, отделяющие от того момента, когда ты впервые воочию видишь наступающего на тебя врага.

— Товарищ командир… — вдруг произнес Абайдуллин, почему-то шепотом. — Слышите?