Читать онлайн «Спецназ. Любите нас, пока мы живы». Страница 22

6. Сведения о группе крови. И так далее.

Сбором сравнительных материалов больше заняты матери и отцы, дети которых бесследно исчезли в Чечне. Оперативно откликается на запросы 124-й лаборатории ГУУР МВД России. Когда в республиканские министерства внутренних дел и УВД из 124-й лаборатории поступает документ с просьбой о сборе и представлении в Ростов-на-Дону сравнительных материалов, кто-то из сыщиков должен нести за выполнение этой задачи личную ответственность. Когда такое по воле милицейского руководства происходит, сравнительный материал поступает в срок и в объеме, способствующем опознанию.

Чаще 124-я СМЛ СКВО сталкивается с ведомственной волокитой, в то время как именно в этой лаборатории действует наиболее результативная прикладная организационная модель решения идентификационных задач.

Обратимся к документу: «…Об устойчивости модели свидетельствует постоянно отслеживаемая положительная динамика установления личности.

На стадии идентификации по алгоритму, предложенному 124-й СМЛ СКВО, помимо традиционных, активно используются разработанные совместно с НИИ нейрокибернетики РГУ нетрадиционные методы установления личности:

1. Сравнительный анализ прижизненных и посмертных рентгеновских снимков грудной клетки.

2. Сравнительный анализ параметров, полученных по прижизненным портретам и посмертным рентгеновским снимкам головы.

3. Методы дерматоглифики, включая сравнительный анализ дактилоскопических формул кровных родственников.

По отзывам научных консультантов, эти методы допускают установление личности до 84 процентов из всего массива неопознанных тел, установление личности остающихся 16 процентов возможно только с применением молекулярно-генетических методов исследования».

Сеть судебно-медицинских лабораторий, подобных 124-й, была создана в военных округах Советского Союза в 1943 году.

До боевых действий в Чечне 124-я выдавала экспертную продукцию по поручениям органов военной юстиции. С началом боев на ростовских экспертов обрушился вал трупов. Шло оперативное реагирование на их поступление, люди работали в изнурительном экстремальном режиме.

Тогда Главное медицинское управление Министерства обороны России применило вахтовый метод: в Ростов-на-Дону приехали специалисты из военных округов и с флотов России, чтобы обрабатывать «трупный массив», фиксировать все опознавательно-идентификационные критерии, занося их в базу данных.

Полковник Владимир Щербаков принял 124-ю СМЛ в самые трагические дни чеченской кампании. С 1992 года он служил в 124-й старшим врачом-экспертом, вернувшись в Ростов-на-Дону по семейным обстоятельствам, с должности начальника 29-й лаборатории Тихоокеанского флота.

До этого, после окончания Военно-медицинской академии, Владимир Щербаков два года служил на кораблях, девять месяцев ходил в Индийском океане на эскадренном миноносце «Вдохновенный». Владимир Владимирович смел, решителен, инициативен, талантлив. Сегодня в России он один из самых известных специалистов по идентификации. В разговоре со мной он сказал много добрых слов о своих учителях, о тех, кто помогает 124-й судебно-медицинской лаборатории и словом и делом.

Экспертно-криминалистический центр МВД России под руководством генерал-лейтенанта милиции, доктора юридических наук Игоря Петровича Карлина оказывает методологическую, научно-консультативную помощь, активно обменивается информацией. В лаборатории генотипоскопии ЭКЦ стажировались сотрудники 124-й СМЛ.

Сегодня начальник 124-й СМЛ СКВО полковник В.Щербаков и его офицеры смотрят далеко вперед. Они справедливы в своих размышлениях о том, что миру никогда не нравилось понятие «неизвестный солдат».

Чтобы больше не скитались матери в поисках пропавших без вести сыновей, в России должен быть закон о медико-криминалистической идентификации личности человека, — такова точка зрения сражающихся со смертью офицеров 124-го СМЛ СКВО.

— Есть риск умозрительный, конкретно-чувственный, а есть предопределенный, — сказал мне Владимир Владимирович. Под «группами риска населения» он понимает контингент граждан, работа или условия проживания которых сопряжены с объективно существующим повышенным риском для жизни и здоровья.

— Наиболее уязвимой категорией населения в смысле предопределенности обезличивания является личный состав силовых структур России, — говорит Щербаков. — Данное обстоятельство при отработке нормативного блока должно быть положено в основу первоочередности формирования банка данных медико-криминалистического характера в отношении военнослужащих Вооруженных Сил России и других силовых ведомств.

О многом говорит факт, что из большого количества опознанных трупов, обезличенных в ходе боев в Чечне, считанное время ушло на идентификацию четверых граждан с криминальным прошлым, отпечатки пальцев которых оказались на дактилоскопическом учете в милиции.

Америка, Великобритания и другие страны, в отличие от России, в вопросах идентификации располагают соответствующим законом, банком данных. Более того, в США система идентификации находится в сфере управления Госдепартамента, в Англии — Парламента, в Швеции — Министерства обороны.

У 124-й лаборатории СКВО, головной организации этого направления, много хозяев. В СКВО это начальник штаба тыла, начальник тыла, начальник штаба СКВО.

Видимо, Россия пройдет несколько этапов осознания важности этой задачи. На первом необходимо решение о подчиненности 124-й СМЛ Главному медицинскому управлению Министерства обороны — таково мнение специалистов.

…В силовых структурах России устарелая система маркировки форменной одежды, надо решать проблему личных жетонов. Личный номер военнослужащего, по сути, всего лишь один из ориентирующих признаков, не более того. Жетон могут не носить, потому что дурная примета. В Чечне в солдатской среде случалось такое: «Я дарю тебе счастливый жетон, братан», — могли сказать те, кто уходил на дембель, и опознавательный жетон, меняя хозяина, создавал впоследствии немыслимые трудности для экспертов 124-й судебно-медицинской лаборатории.

Свидетельство о смерти Антона Теплова, военнослужащего 101-й бригады внутренних войск, мама его, Татьяна Семеновна, получила 7 июля 1996 года. Более полугода она, исстрадавшаяся, не знала о судьбе сына, затихая перед телевизором: может, где в видеохронике мелькнет лицо Антоши — живого, здорового. Не случилось…

Государство обидело ее и тем, что, замученный боевиками, он так долго числился в списках самовольно оставивших часть — по сути, в дезертирах.

Пусть слабым, но утешением для матери было то, что златоустовские омоновцы и эксперты 124-й СМЛ СКВО вернули ее мальчику доброе солдатское имя.

1998 г.

За седьмым постом — промзона, кладбище с тополями, а потом до самых гор трава по пояс. С наступлением темноты со стороны промзоны видны явные признаки ночной разведки противника. С помощью «зеленых огней» боевики высматривают, нет ли каких изменений на российском режимном объекте.

Но сегодня только грозненская жаркая темнота лезет в глаза, да кажется, что на далеком, невидимом с седьмого поста кладбище начинают рокотать барабаны.

Седьмой пост — авангард охранной системы — это обложенный мешками с песком форпост уиновского спецназа. Его бойницы давно пристреляны боевиками. Но пока Бог миловал от ранений всех, кому выпадает дежурство в отрыве от своих. Отсюда хорошо виден бетонный забор, отделяющий охраняемый объект от промзоны. Задача наших бойцов — подорвать мины направленного действия, если боевики рискнут на атаку с этого направления. Автоматные перестрелки отсюда почти бессмысленны.

Самое опасное время — когда, нарастая в звучании, бьют барабаны.

— Слышишь, как рокочут? — нарочито спокойно спрашивает майор Александр С. у лейтенанта Михаила П.

— Нет, — отвечает тот, оглохший на одно ухо после недавней контузии, и смеется. — Ну и компания у нас. Я не слышу на левое ухо, ты — на правое. Давайте, что ли, вместе сядем, послушаем…

Гулкие вздохи чеченских «тамтамов», если они точно нарушили тишину, для спецназовцев значат только одно — через полтора часа будет сильнейший обстрел или атака втихую. Поэтому приход механика-водителя БТРа Бачи принимается с восторгом. И прошедший Афганистан, бывший пограничник Бача, не прислушиваясь, подтверждает, что барабаны режут слух уже больше десяти минут, и по этому поводу Сан Саныч, начальник режимного объекта, просит майора Александра С. к себе.