Читать онлайн «Соус из томатов». Страница 3

- Я хочу мой собственный нож! - воскликнул Лагартихилло.

- Тогда и мне давай мой. Так лучше! - прохрипел другой.

Когда все пари были записаны, Manager подал им еще один большой стакан водки. Они выпили водку залпом и бросили свои сигаретки. Каждому принесли по длинному красному шерстяному платку, и борцы крепко обмотали ими левое предплечье и руку.

- Можете начинать, ребятушки! - воскликнул хозяин. - Открывайте ножи!

Клинки навах звякнули пружинами и встали торчмя. Звонкий, отвратительный звук. Но оба парня оставались совершенно спокойными. Ни один из них не шевелился.

- Начинайте же, зверушки! - повторил патрон.

Борцы сидели неподвижно и не двигались.

Андалузийцы стали проявлять нетерпение.

- Хвати его, Бомбита, мой молоденький бычок! Воткни ему рожки в тело!

- Начинай, малыш! Я поставил на тебя три дуро.

- А, так вы хотите быть курицами! Куры вы! Куры!

И хор загудел:

- Куры! Куры! Яйца вам класть! Жирные куры!

Бомбита Чико вытянулся вверх и бросился на противника. Тот поднял левую руку и поймал вялый удар в толстый платок. Оба парня, очевидно, были так пьяны, что едва могли управлять своими движениями.

- Подождите, подождите! - шептал padro. - Подождите только, пока они увидят кровь...

Андалузийцы не переставали дразнить борцов, то подбодряя их, то бичуя насмешками. И снова кричали им в уши:

- Куры вы! Яйца вам класть! Куры! Куры!

Тогда оба бросились друг на друга, слепо, очертя голову. И спустя несколько минут один из них получил легкий порез в левое плечо.

- Браво, Бомбита! Браво, малыш! Покажи ему, мой петушок, что у тебя есть шпоры.

Они сделали маленькую передышку, отерли грязный пот с лица.

- Воды! - воскликнул Лагартихилло.

Им протянули большие кружки, и они стали пить медленными глотками. Видно было, как они трезвели. Равнодушные взоры становились острыми, колючими. С ненавистью смотрели они друг на друга.

- Готов ли ты, курица? - прокаркал маленький.

Его противник вместо ответа бросился на него и разрезал ему щеку. Кровь заструилась по голой верхней половине тела.

- А, начинается, начинается... - бормотал padro.

Андалузийцы замолчали. Жадно следили они за движениями борцов, на которых они поставили свои деньги. И оба человека кидались и кидались друг на друга...

Светлые клинки сверкали, как серебряные искры, в красном мерцании факелов, крепко впивались в шерстяную повязку левой руки. Большая капля кипящей смолы упала одному из борцов на грудь - он и не заметил этого.

Так быстро мелькали в воздухе руки, что невозможно было заметить, достигали ли их удары цели. Только кровавые борозды, которые появлялись всюду на обнаженных телах, свидетельствовали о новых и новых уколах и разрезах.

- Стой! Стой! - закричал патрон.

Парни продолжали биться.

- Стой! У Бомбиты сломался нож! - воскликнул он снова. - Разнимите их!

Двое андалузийцев вспрыгнули, схватили старую дверь, на которой они сидели, и грубо швырнули ее между бойцами. А затем поставили ее между ними так, что они не могли видеть друг друга.

- Дайте сюда ножи, зверки! - крикнул патрон. Оба борца охотно повиновались.

Его зоркий глаз не ошибся. Клинок Бомбиты сломался посредине. Бомбита проткнул своему противнику всю ушную раковину, и его нож сломался о жесткий череп...

Борцам дали по стакану водки. Затем им вручили новые ножи и убрали дверь.

И в этот раз они напали друг на друга, как два петуха: без рассуждения, со слепой ненавистью, удар за удар...

Темные тела окрашивались в пурпур. Из множества ран струилась кровь. У маленького Бомбиты свешивался со лба коричневый лоскут кожи, влажные пучки темных волос торчали в ране. Его нож запутался в повязке его противника, и последний нанес ему два-три глубоких удара в затылок.

- Убери свою повязку, если ты не трус! - крикнул маленький и сам сорвал зубами платок со своей левой руки.

Лагартихилло помедлил мгновение, а затем последовал его примеру. Бессознательно парировали они и после того своими левыми руками взаимные удары, и руки их в несколько минут были совершенно искромсаны.

Опять сломался клинок. Опять разъединили их гнилой дверью. Опять подали им водки и новые ножи...

- Проткни его, Лагартихилло! - воскликнул один из зрителей. - Проткни его! Выпусти кишки старой кляче!

И в то мгновение, когда дверь убрали, Лагартихилло неожиданно нанес своему противнику снизу вверх ужасный удар в живот и выдернул клинок сбоку обратно. Из длинной раны буквально потекла отвратительная масса кишок.

А затем с быстротой молнии нанес удар сверху. Он поразил противника пониже левого плечевого сочленения и разорвал большую артерию, которая питает руку.

Бомбита вскрикнул и согнулся. Толстая, в руку толщиною, струя крови из его раны брызнула другому борцу прямо в лицо. Казалось, что Бомбита сейчас бессильно поникнет; но внезапно он выпрямил еще раз свою широкую грудь, поднял руку и бросился на ослепленного кровью противника. И поразил его между двумя ребрами прямо в сердце...

Лагартихилло затрепетал руками. Нож выпал из правой руки. И могучее тело безжизненно склонилось вперед, к противнику.

И как будто это зрелище придало новые силы умирающему Бомбито, из раны которого широкою дугою брызгал на мертвого врага ужасный кровавый луч. Как безумный, продолжал он вонзать жадную сталь в окровавленную спину.

- Перестань, Бомбита, храбрый малыш! Ты победил! - промолвил спокойно патрон.

Тогда случилось самое ужасное. Бомбита Чико, последний жизненный сок которого окутывал побежденного во влажный красный саван, оперся обеими руками о землю и поднялся кверху так высоко, что из широкого разреза в его животе глубоко вниз вывесились желтые кишки, словно клубок отвратительных змей. Он вытянул шею, вытянул голову - и в глубоком молчании ночи раздалось триумфальное:

"Ку-ка-ре-ку!"

Затем он склонился, как подкошенный... Это был его последний привет жизни...

На мое сознание как бы спустился внезапно красный кровавый туман. Я ничего не видел, не слышал. Я погрузился в пурпурное, бездонно-глубокое море. Кровь заливала мне уши, нос.

Я хотел закричать, но едва я открыл рот, как он наполнился густой, теплой кровью... Я почти задыхался. Но еще хуже, гораздо хуже был этот отвратительный сладковатый вкус крови на моем языке. Затем я почувствовал где-то у себя резкую боль. Но прошло, как мне показалось, бесконечное время, прежде чем я понял, где у меня болит. Я укусил что-то, и то, что я укусил, именно и болело. С невероятным напряжением разжал я зубы.

И только когда я вытащил палец изо рта, я опомнился. Во время борьбы я почти до корня отгрыз ноготь и впился зубами в обнаженное мясо.

Андалузец пожал мне колено.

- Неугодно ли вам уплатить ваши пари, кабальеро? - спросил он.

Я кивнул.

Тогда он стал очень многословно объяснять мне, сколько я проиграл и сколько выиграл. Все присутствующие окружили нас. О трупах никто не заботился.

Прежде всего деньги! деньги!..

Я передал ему пригоршню монет и просил его распорядиться ими, как нужно. Он пересчитал и с ожесточенными криками стал рассчитываться с остальными.

- Этого мало, кабальеро! - промолвил он наконец.

Я чувствовал, что он меня обманывает, однако спросил, сколько с меня следует, и снова дал ему денег.

Когда он после того заметил, что у меня в кармане еще остаются деньги, он предложил:

- Кабальеро, не хотите ли купить ножичек маленького Бомбиты? Он принесет счастье. Много счастья!

Я приобрел наваху за несообразную цену. Андалузец засунул мне ее в карман.

После этого уже никто не обращал на меня внимания. Я поднялся и, шатаясь, пошел навстречу ночи. Мой палец болел. Я крепко обмотал его носовым платком. Глубокими, долгими вздохами пил я свежий ночной воздух.

- Кабальеро! - окликнул меня кто-то: - Кабальеро!

Я оглянулся. Меня догонял один из только что оставленных мною людей.

- Меня послал патрон, кабальеро, - промолвил он, - не можете ли вы взять с собой домой вашего друга?

- Ах, да... padro! Padro!.. - В течение всего этого времени я не видел его и не думал о нем.

Я пошел обратно, пролез через кактусовую изгородь. На земле все еще лежали, привязанные к ней, кровавые массы. Над ними склонился padro и ласково поглаживал руками эти жалкие разорванные тела. Но я прекрасно заметил, что крови он не касался. О, нет. Только по воздуху двигались его руки...

И я увидел, что это были тонкие, нежные, женские руки...

Его губы шевелились.

- Прекрасная сальса! - шептал он. - Великолепный красный соус из томатов!

Пришлось силой оттащить его от трупов.

Он не мог сам оторваться от созерцания. Он заикался и пошатывался на своих тощих ногах.

- Слишком много водки! - смеялся один из зрителей. Но я знал, что padro не пил ни капли.

Хозяин снял шляпу. Остальные последовали его примеру.

- Vayan ustedes con Dios, Caballeros! - промолвили они.