Читать онлайн «В сердцевине морей». Страница 23

Если учитывать только традиционную еврейскую экзегезу, то в повести "В сердцевине морей" нет полной аналогии с книгой Ионы, кроме самой простой: Хананья нарушил святость Судного Дня и был брошен на берегу, он покаялся и исполнил мицву (заповедь) и спасся. Но с привлечением христианской экзегезы как возможного подтекста аналогия становится полной: Иисус - Иона принес Слово Божие иноверцам, обратил их, а затем пустился в обратный путь из Ниневии Рассеяния в родную Землю Израиля. Иными словами, по этой теории в повести говорится о репатриации Иисуса.

В какой степени эта теория безумна? В меньшей, чем можно было бы ожидать с первого взгляда. Мог ли Агнон подумать о таком? Во-первых, мог, и его винили и за христианские мотивы его произведений (см. комментарий к "Правым стезям"). Во-вторых, "сам Ибн Эзра разъясняет трудные места, что пророки пророчествовали, а что говорили - сами не знали" ("В сердцевине морей"), то есть автор не обязательно ощущает и сознательно реализует все ассоциации и аллюзии в своем произведении. Идеи могут появляться из общего религиозно-идеологического континуума и без сознательного усилия автора. Но есть ли такая идея в еврействе вообще? "Еврейская идея - это идея, которой придерживаются евреи, и больше ничего", - пишет знаток Каббалы Гершом Шолем.

Такая идея появлялась у евреев на двух уровнях. Во-первых, на чисто мистическом: один из последующих мессий - Саббатай Цви - старался спасти душу Иисуса (как Бешт старался спасти его душу), т.е. возвратить Иисуса Израилю. На уровне рационалистическом наш современник и хороший знакомый Агнона профессор Еврейского Университета Давид Флюссер (верующий и исполняющий все заповеди еврей) пишет в своей последней книге "Иудейство и истоки христианства": "Христианство и иудаизм можно воспринимать теоретически, как единую веру. Напряженность в отношениях с евреями была нужна христианской церкви, чтобы стать всемирной религией вчерашних язычников, но сейчас этой надобности нет. Христианство может возродиться с помощью иудаизма. Иисус стал разделяющим фактором между евреями и христианами явно вопреки своим намерениям. Надежда христианства - это перенос центра тяжести с божественного на нравственное, на содержание проповедей Иисуса. Тогда еврей Иисус не будет больше разделять евреев и христиан, но объединит их".

По мнению Флюссера, Иисус соблюдал все заветы и заповеди иудаизма, праздновал Пасху, верил в Избранность Израиля. Исторический парадокс - что христианская традиция сделала его ниспровергателем Закона Моисея. На самом деле он жил по еврейской вере и умер во имя ее (осужденный садуккеями знатью за свои пророчества о падении Храма, которые были восприняты как подрыв власти храмового священства). После его смерти произошел разрыв между Иисусом - еврейским учителем и Иисусом - объектом поклонения, будущим богом язычников.

Иудео-христиане стремились записать и исполнять его изречения, последователи Павла поражались его распятием, воскресением, непорочным зачатием и т. д. Павел и его последователи победили, и поэтому учение Иисуса играло куда меньшую роль в христианстве, нежели его восшествие на престол Небесный. Но именно эти, важные для христиан-неевреев атрибуты Иисуса стали между Иисусом и евреями, вместе с практиковавшимся христианами отходом от исполнения мицвот (заповедей).

На более глубоком уровне репатриация Иисуса - это репатриация его идей, репатриация мессианства, гармонизация разрыва между предельной формой иррационального иудаизма и основным рациональным потоком. Эта репатриация производится, по такому толкованию книги, Бештом. Бешт - чудодей, целитель, духовный вождь, являющийся карпатским горцам и молящийся за разбойников, но остающийся евреем, строго соблюдающий все заповеди и тому же учащий своих последователей - сынов Израиля, и отказывающийся от мессианского венца, хоть он ему и впору, - уже является еврейским Иисусом XVIII века. Но Бешт и его последователи - хасиды, - отказавшись от мессианства, отказались и от возврата в Землю Израиля. Подлинная гармония достигается лишь с возвратом в Землю Израиля: полная репатриация Иисуса завершается с приходом хасидов и Хананьи в Иерусалим. "Пришло время Возврата Пленников", - восклицают отроки, и среди пленников Израиля возвращается и Иисус, на столь многие века задержавшийся в Ниневии и ставший богом ее жителей.

Итак, "В сердцевине морей" - книга полной гармонии, книга о возврате и слиянии рационального и трансцендентального, мессианства и исполнения мицвот, распространения Торы и сохранения национально-религиозной самостоятельности, Торы и Страны Израиля, Народа Израиля и Святого Духа. При таком вселенском возврате становится понятно, для кого Агнон приберег место среди пилигримов - для того, кого хотел спасти еще Саббатай Цви. Но в этой книге (в отличие от современной ей поэмы "Двенадцать") Иисус не ведет, он ведомый. Не Иисус возвращает и ведет народ Израиля, но народ Израиля Хананья,- приобщившийся к тайнам мистического хасидизма, ведет и возвращает Иисуса в Страну Израиля. Если принять эту теорию, на место становится вся символика книги Ионы и многочисленные намеки в тексте, например: Безымянный пилигрим спрашивает о заслугах иных народов или оказывается последним ("Здесь последние - там будут первыми"). И ясен становится ответ Бешта, почему необрезанные пастухи заслужили право сказать стих, который святой народ Израиля говорит в Святой день Иом Кипур (день чтения книги Ионы).

Интересно, что все исследователи этой книги были - явно или неявно близки к данной интерпретации. По одной версии, с пилигримами: Грядущий Мессия, по другой - Саббатай Цви, по третьей - Сатана. Саббатай Цви подходил бы по всем данным, если б не символика книги Ионы, не касающаяся его: его имя запрещено называть, он связан со Святой Землей, он - прямой предтеча хасидизма, его - отступника - и в миньян засчитывать нельзя. Его сходство с Иисусом заметно: очередной еврейский мессия, он - по словам книги "Благовестие Бешта" - даже находится на Том свете на том же уровне, что и Иисус. И Саббатай, и Иисус для ортодоксального еврея - лжемессии и сродни Сатане, не говоря уж о более глубокой связи (дуалистической связи гностиков: мессия Христос и Сатана Антихрист): по словам Бешта, даже ключ к душе Мессии находится у Сатаны.

В повести есть еще один сатанинско-мессианский герой - разбойник с филактериями (прямо по Саббатаю Цви, см. сноску к "св. Ари"). Он не только одновременно грабит и налагает тфилин, он еще и знает путь в Страну Израиля ( к спасению на Тот свет) и делает благое дело - избавляет вместе с Хананьей женщину от соломенного вдовства. Соломенная вдова - это символ Израиля (и Шхины) с тех пор, как Господь изгнал его (и она ушла в изгнание). Все мольбы Израиля - как мольбы покинутой женщины, и Господь отвечает Израилю, как муж - провинившейся жене. Избавление от соломенного вдовства в книге производится не возвратившимся мужем, но фактом установления его смерти. Этот мрак искупления напоминает нам "Прах Земли Израиля" (см. сноску к "земля народа его"). Только разрешив оковы связи с мертвым, Хананья Израиль - смог отплыть к Земле Израиля, и для разрешения ему понадобился тот же разбойник с филактериями. Если автор выбирает себе псевдоним "Агнон", можно предположить, что эта коннотация - "агуна" - соломенная вдова Израиль, оставленный Господом, - особо близка ему. Причастность разбойника с тфилин к освобождению соломенной вдовы лишь увеличивает его сатанинско-мессианский размах. Поэтому понятно, что, по теории другого исследователя, Безымянный пилигрим связан с разбойником (то ли сам архистратиг, то ли кто иной). Мессианство и сатанизм сближаются и во многих других современных учениях; так, И. Бэлза в сборнике "Контекст" (Москва, 1978) подчеркивает связь между красной звездой красноармейцев и звездой Люцифера, с другой стороны, коммунизм, конечно, воспринимался многими как движение мессианское. Крайне религиозные круги в Израиле любят подчеркивать лжемессианский, сатанинско-мессианский (по их мнению) характер сионизма. Итак, все исследователи сходятся на том, что пилигримы везут с собой обратно в Страну Израиля нечто, связанное с (лже)мессианством. Но Иисус был единственным из мессий Израиля, ушедшим к иным народам, единственным, ставшим Ионой, поэтому он является центром этого религиозного континуума, на который указывают все исследователи.

Поскольку речь идет не об аллегории, невозможно подставить "подлинные имена" вместо имен героев. Иисус - не только безымянный пилигрим, и Хананья - не только Израиль. Ведь Иисус Нового Завета - воплощение добродетелей Израиля, и это делает его двойником Хананьи - праведника. Иисус, таким образом, эквивалентен Израилю и Ионе в этой книге. Интересно, что эта столь очевидная для автора "Правых стезей" идея осталась не замеченной агнонистами. Один из них предпочел даже увидеть в Хананье Вечного жида Агасфера из-за того, что он идет из города в город и т.д. Появление такой версии можно объяснить только тем, что исследователь ощутил присутствие Иисуса в повести, ужаснулся и предположил, что речь идет о его врагах.