Читать онлайн «Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата». Страница 17

Именно так я поступил с резным дубовым креслом (рис. 32) и показанным на вклейке полукреслом в стиле «русский ампир». Поролоновая подушка лежит на жестком листе из 12 миллиметровой фанеры, прикрученном снизу мощными шурупами, что со стороны незаметно. При необходимости достаточно снять поддон, заменить наполнитель и снова поработать отверткой, не прикасаясь к обивке.

Рис. 32

Кстати, технический прогресс вложил сегодня в руки мастера дивный инструмент, какого не имели в старину – пружинный степлер (рис. 33), который аккуратно бьет скрепки различного размера с регулируемым усилием. Таким образом, проблема крепления черновой (внутренней) обивки решается удивительно просто и с высочайшим качеством. Любой гвоздь прихватывает ткань в одной точке, проделывая в древесине отверстие диаметром до 1 мм. Скрепка же имеет сечение порядка 0,2–0,3 мм, крепит сразу две точки плюс спинка, но главное – всаживается одной рукой, оставляя другую свободной для натяжки и выравнивания ткани. Только тот, кто ни разу не мучился с гвоздями и мешковиной, вряд ли оценит революционную прелесть степлера. Вдобавок черновая обивка всегда является несущей, она отвечает за распределение нагрузки, а равномерно и часто посаженные скобы дают в этом сто очков вперед любым гвоздям. Древесина способна выдержать до десяти и более циклов с использованием скрепок.

Рис. 33

Теперь о конском волосе, морской траве и древесном лыке. Все эти экзотические вещи объединены полезным свойством: в спутанном виде они образуют легкий, упругий комок или слой, не теряющий кондиций после сотен и тысяч сжатий-распрямлений. Независимо от конструкции, размера или художественного стиля, старые предметы непременно обнаруживают под обивкой тонкие коврики из упомянутых материалов, проложенные поверх системы пружин и холста, а иногда и в качестве самостоятельного амортизатора (сиденья и спинки полужестких кресел). До сих пор не изобретено ничего, что могло бы соперничать с этими дарами природы по удобству для тела и долговечности. В ряде случаев адекватной замены вообще нет, не было и вряд ли отыщется. Например, в показанном здесь замечательном конторском (офисном по– теперешнему) вращающемся кресле были использованы тонкие, не более полутора сантиметров, матики из конского волоса. Не уцелей они в первозданном виде, право, не знаю, каких ухищрений стоил бы поиск чего-то похожего.

К слову, чудесный предмет меблировки, выполненный из превосходного дуба, мог не только вращаться и ездить на колесиках, подобно своим нынешним пластиковым собратьям, но и качаться взад-вперед на остроумном рессорном шарнире.

Рис. 34

Другое богатое кресло, неумело обтянутое бархатом (рис. 34), демонстрирует использование окантовки витым шнуром без применения специальных обивочных гвоздей с большими латунными или бронзовыми шляпками. Его развороченный подлокотник, похожий на персонаж анатомического театра, был набит чем-то невразумительным типа корпии или ветоши. Несомненно, перед нами отнюдь не оригинальная работа, а плоды низкопробной реставрации невесть какого периода. Хорошие мастера так не поступают.

По поводу отсутствия вереницы обивочных гвоздей следует заметить, что это распространенная техника, но она требует особого рода декоративного шнура или плетеной тесьмы, разновидностей коих сотни и тысячи, за небольшим исключением: по закону подлости достать именно то, что нужно, никогда не удается, да и стоимость подобных красот выходит за рамки разумного. Впрочем, раздобыть сегодня настоящие гвоздики с латунными или бронзовыми шляпками также проблематично, и лучший выход – бережно извлечь старые и пустить в дело их.

Рис. 35

Ну и, наконец, еще образчик восстановления изрядно пострадавшего одра, где до того, как заниматься обивкой, реставратору пришлось чинить «скелет» и восполнять его утраты (рис. 35 а, б). Не скажу, что налицо умелая работа, но результат приемлем. Может, человеку просто мало заплатили?

Здесь нужно рассказать о том, что делать в некоторых самых распространенных случаях, когда несчастье постигло вовсе не комод XVIII века, а полированный стол или крышку секретера, изготовленную из ДСП. Начнем по порядку.

Сплошь и рядом в быту от тех или иных неосторожных действий страдает такая мебель – и зеркальная, и матовая.

Поскольку в абсолютном большинстве она покрыта полиэфирным лаком, постольку нет смысла говорить о пятнах и полосах, ибо дивный синтетик не боится ни воды, ни горячего чайника. В прежние годы роковая чашка кофе или мокрая шапка оставляли на шеллачной поверхности неустранимое белое пятно, теперь же подобные горести забыты. Но вот царапины… Разумеется, чисто теоретически есть возможность зашлифовать не очень глубокие бороздки наждачной бумагой соответствующей крупности, затем полировальной пастой и трубить победу, благо, полиэфирный лак всегда имеет слой порядка 1–2 мм. Но реально лично мне, со всем опытом и утонченной оснасткой, ни разу не удалось свести нахальные дефекты к нулю. Уменьшение их заметности процентов на тридцать – вот все, на что можно рассчитывать. Часто слой лака в силу неведомых причин трескается насквозь, до дерева, и края разрыва при этом слегка поднимаются вверх, как застарелый сыр. Тут следует заливать гиблое место эпоксидкой, хорошенько греть феном, чтобы смола затекла под лак и заполнила все пустоты, а потом шлифовать и полировать. Но, повторяю, не ждите чуда – рана попросту станет немногим менее заметна, и все.

В отличие от полированных, матовые и полуматовые покрытия кажутся менее капризными, однако это иллюзия. Во-первых, они всегда в большей или меньшей степени повторяют (или имитируют) фактуру дерева, все его бороздки, ложбинки, бугорки и т. д. Соответственно, любая шлифовка приводит к появлению «лысого» пятна. Во-вторых, никогда не удается задать поновленному участку нужную степень и характер матовости, чтобы он слился с окружающей поверхностью. Даже символические попытки использования каких бы то ни было паст, политур, восков и т. д. заставляют лак блестеть, особенно при взгляде сбоку. Приемлемый результат дает общая натирка всей плоскости спиртовой морилкой. Воздействуя огульно и равномерно, затекая в трещины и впадины, она мягко нивелирует тон, не затрагивая девственного лака, но подкрашивая царапины и всяческие марцефали. И, поверьте, ничего более радикального тут не изобрести.

Как уже говорилось, почти вся современная мебель, кроме баснословно дорогих экземпляров цельного дерева, изготавливается из ДСП – древесностружечной плиты. Если не поминать на ночь зловещие и справедливые нарекания гигиенистов относительно испарений формальдегида и прочих химикатов, то материал этот отнюдь не плох. По крайней мере, в целом ряде случаев он труднозаменим, например, при изготовлении столешниц, крышек секретеров и других плоских элементов. Но, будучи до звона крепка в поперечном направлении, даже самая качественная плита сравнительно легко расслаивается вдоль, так как представляет собой пропитанные полимерной смолой и спрессованные под давлением стружки. Чем больше смолы, тем крепче продукт, а вовсе рыхлый справедливо именуют макухой. Столь долгая преамбула необходима для того, чтобы перейти к рецепту врачевания распространеннейшего увечья ДСП – размочаленным краям всевозможных дверец и боковин шкафов, а также вывороченным крышкам секретеров после их срыва с поддерживающих цепей и ограничителей.

Здесь, как ни странно, нас поджидает успех. Ущербную плиту нужно расположить торцом кверху (т. е. стоймя), прикрыть рану с боков полиэтиленом, затем – гладкие подкладки (лучше из кусков той же ДСП), и все это сдавить струбцинами. Слегка поджав их так, чтобы конструкция только– только держалась, обильно залейте мочалистый торец нагретой эпоксидкой и подождите, пока она не втянется внутрь. Повторяйте пропитку до полного насыщения «макухи», а потом затяните струбцины, насколько хватит сил. Полиэтилен не даст смоле приклеить подкладки, и чем ровнее будет их поверхность, тем меньше будет хлопот, связанных с финальной обработкой. Именно поэтому так удобны обрезки ламинированной ДСП. Предупреждаю: никакой другой клей совершенно не годится – только разогретая смола способна пропитать древесину снизу доверху и справа налево, а залеченное место будет крепче прежнего.

А ведь я не раз сталкивался с попытками населения (неудачными, естественно) чинить разбитую плиту каучуковым клеем «Момент». Последствия таких опытов настолько необратимы, что заклинаю снова и снова: никакой каучуковый или полиуретановый клей (вообще все то, что предназначено для ремонта обуви и склеивания резины, микропора и других гибких материалов) категорически неприменим для дерева в любых ипостасях. Буквально за день до того, как писались эти строки, мой собственный сын с приятелями, расщепив край скейтборда (кто не знает – это доска на колесиках) из слоеного клена, решили быстро восстановить статус-кво именно клеем «Момент». Разумеется, горькая правда жизни явилась во всей красе, коль скоро у них не достало терпения воспользоваться эпоксидкой и поскучать до утра. ПВА, безусловно, также принесет горькие плоды, поскольку он на воде, а всякий контакт с водой грозит стружечной плите разбуханием без малейшего шанса вернуть прежний облик, разве что вы умудритесь в домашних условиях снова сдавить ее с усилием в несколько десятков тонн.