Читать онлайн «От магов древности до иллюзионистов наших дней». Страница 13

Талантливый актер, Филадельфия обладал даром словесной импровизации. По отзывам современников, он блестяще преподносил в мистическом духе трюки, которые в те времена были еще новы.

Им восхищался Гёте. Шиллер в своем стихотворении «Лаура за клавесином» упоминает о его искусстве «вызывать души умерших»:

Шиллер очень точно описал трюк «вызывание духов» и его технику в неоконченном романе «Духовидец», опубликованном в 1789 году.

Популярность Филадельфии была очень велика. Вероятно, здесь сыграла решающую роль невиданная до тех пор реклама. Но однажды реклама подвела его. В 1777 году профессор Геттингенского университета Георг Лихтенберг сочинил злую пародию на афишу Филадельфии, и к приезду этого иллюзиониста на гастроли в Геттинген на всех заборах города красовались объявления:

«Любители сверхъестественной физики извещаются о том, что к ним прибудет всемирно известный волшебник Филадельфус Филадельфия, которого упоминает даже Карданус в своей книге „О природе сверхъестественного“, называя его избранником неба и ада, так как ему удается без малейшего усилия появляться из воздуха и таким же путем исчезать».

Далее сообщалось, что «Филадельфия будет производить здесь чудеса, совершая безусловно невозможное ежедневно и ежечасно, кроме понедельника и четверга, когда он появляется в Америке перед достопочтенным конгрессом своих соотечественников, и кроме времени от 11 до 12 часов в остальные дни, когда он приглашен в Константинополь, а также времени от 12 до часу дня, когда он обедает…». Затем перечислялись чудеса, которые совершит Филадельфия в Геттингене:

«Не выходя из комнаты, он поменяет местами флюгера на церквах св. Якова и св. Иоанна, а через несколько минут вернет их на свои места. Все это без магнита, исключительно с помощью проворства рук…»

«…Он возьмет все часы, кольца и драгоценности присутствующих, а также наличные деньги… и выдаст каждому расписку. Тут же положит все это в чемодан и уедет с ним в Кассель. Через восемь дней каждый порвет свою расписку — и кольца, часы и драгоценности мгновенно вернутся. С помощью этого фокуса он заработал много денег»[13].

Весь Геттинген хохотал над этим объявлением, а Филадельфия на следующее утро тайком уехал из города.

Несмотря на новизну трюков и актерское дарование Филадельфии, его манера подачи фокусов отжила свое время. Теперь зритель хотел видеть в представлении иллюзиониста не сверхъестественные явления, а научные опыты, не призраки мертвецов, а образы живой действительности.

И вполне закономерно, что нашелся артист, который понял требования времени и сумел удовлетворить их художественными средствами.

Им оказался английский актер Александр Стивен, в годы американской войны за независимость перебравшийся в Соединенные Штаты Америки и оставшийся там навсегда.

В своем представлении под названием «Головы» Стивен сочетал вентрологию с демонстрацией пятидесяти восковых бюстов в характерных париках с подвижными нижними челюстями. Артист оживлял эти головы своим искусством.

Различными голосами, с характерными интонациями и выражениями он говорил за головы купцов, врачей, судей, проповедников, крестьян, солдат, ученых, артистов, придворных дам. Остроумный сатирик, сам сочинявший тексты своих выступлений, Стивен спорил с головами и заставлял их говорить друг с другом, вставляя порой едкие, иронические замечания от своего имени. Он высмеивал придворные нравы, крючкотворство судей и подчеркивал благородную прямоту и честность простых людей. Зрителям казалось, что говорят бюсты, а не двигавшийся между ними Стивен, настолько велика была иллюзия, создаваемая актером-вентрологом. Он умер в 1786 году.

Современник Стивена, австрийский вентролог артист-любитель фон Менген впервые стал вести диалог с куклой. Но его программа была бессодержательной забавой.

Через несколько лет в Лондоне начал выступать иллюзионист под псевдонимом «мистер Генри», принадлежавший к тому же художественному направлению, что и Стивен. В его репертуар входили обычные для того времени трюки: в пустых чашках появлялся кофе; различные предметы возникали, исчезали и неожиданно менялись местами; карты, выбранные зрителями, сами выскакивали из колоды по команде фокусника; из одной и той же бутылки мистер Генри наливал сперва бренди, потом другие напитки.

Но все эти фокусы были только предлогом для комментариев исполнителя. В остроумных замечаниях артист намекал на те или иные «фокусы» политических деятелей, напоминая о злободневных событиях иллюзионными трюками. При этом он пародировал своих знаменитых современников, пел озорные песенки и играл на «музыкальных» стаканах.

Содержанием выступлений Стивена и мистера Генри было критическое изображение действительности. Вентрология и иллюзионизм были для них лишь средством, с помощью которого они выражали это содержание. И не удивительно, что первые иллюзионисты такого направления оказались именно в Англии, где раньше всего сложились «классические» буржуазные отношения. Английская публика хотела видеть правдивое, заостренное отражение современной жизни.

Стивен и мистер Генри удовлетворили это желание, чем и объясняется их огромный успех.

Иллюзионная сцена из комедии дель арте. Гравюра XVIII в.

Повальное увлечение западноевропейской публики фокусами в XVIII веке было так велико, что повлияло и на искусство театра. Уже в книге об итальянской комедии дель арте, составленной Андреа Перуччи и изданной в 1699 году в Неаполе, встречаем такого рода указания: «Чтобы провести мужа, влюбленные притворяются статуей, органом, какая-нибудь проделка „ложной магии“». А в XVIII столетии, когда комедия дель арте утратила свой прежний сатирический характер и главное место в ней заняли различные трюки, пантомима и акробатика, обычным явлением в спектаклях стали фокусы и иллюзии.

Подлинные и мнимые маги и астрологи то и дело появлялись на сцене. Из сумки купца вытаскивали бесчисленное множество предметов, казалось бы, не могущих там уместиться. Гадание на картах сопровождалось карточными фокусами, вызывавшими комические опоры, недоразумения и смешные истолкования. Аист приносил младенца и, в то время как будущая мать входила в дом повивальной бабки, чтобы избавиться от ребенка, — уносил его обратно на небо. Действующему лицу отрывали голову, и пострадавший таскал ее под мышкой, не зная, что с ней делать. Голову другого персонажа превращали в ослиную.

Своего высшего развития иллюзии в театре достигли в жанре пьес-сказок, завоевавшем большую популярность в Италии в середине XVIII века. В противовес реалистической комедии Гольдони, опираясь на традиции комедии дель арте и приемы современных ему иллюзионистов, Карло Гоцци создал пьесы нового жанра. В отличном исполнении труппы Сакки они шли в венецианском театре «Сан-Самуэле» с исключительным успехом.

Бегло просмотрим ремарки театральных сказок Карло Гоцци. Не будем принимать в расчет волшебников, неожиданно появляющихся из-под земли и проходящих сквозь стены, или превращение пустыни в цветущий сад. Это достигается средствами театральной машинерии. Но вот из апельсина появляется девушка. Она превращается в голубку и летает по сцене. Ее ловят, сажают на стол — и вдруг она превращается в принцессу («Любовь к трем апельсинам»). А в «Короле-олене» две статуи стоят симметрично в нишах. По одной из них ударяют несколько раз, давая возможность зрителям убедиться, что это настоящая статуя. Другая статуя «изображается живым человеком, спрятанным до пояса и набеленным так, чтобы публика приняла его за изваяние, подобное стоящему справа». Эта статуя начинает хохотать и гримасничать, как только женщина на сцене солжет. Но любопытнее всего, что в конце концов эту статую разбивают на мелкие куски.

В той же пьесе попутай превращается в человека, король — в оленя, олень — в Тарталью, король — в нищего старика и т. д. В заключение происходит одновременное превращение сразу двух актеров.

В «Женщине-змее» появляется чудовищный великан. Во время поединка ему отсекают руку, которая вместе с мечом падает на землю, потом ногу и, наконец, голову. Но великан со смехом приставляет на место отрубленные части, и они тотчас прирастают. Число таких примеров бесконечно. И в любом из них иллюзионные трюки фигурируют не в качестве вставных номеров, они неизменно служат Гоцци для развития сюжета.

Шел XVIII век. Высшая власть постепенно переходила от королей к банкирам. При дворах, в салонах и в академиях, в гостиницах и игорных домах встречались бесчисленные светские философы и остроумцы, политические деятели и бездельники, блиставшие громкими именами и титулами. Воем им нужно было золото. Все они хотели жить с неслыханной роскошью. И все чаще вспоминали о магах, которым молва приписывала обладание тайнами алхимии, искусства превращать в золото любые вещества. Несмотря на деятельность просветителей, вера в сверхъестественное была еще достаточно сильна не только среди простого народа, но и среди высшей знати.