Читать онлайн «Боевой гимн матери-тигрицы». Страница 3

Слушая подобные истории, мои друзья часто предполагают, что у меня было ужасное детство. Но это совсем не так. В своей особенной семье я нашла поддержку и доверие. Мы вместе были иноземцами, мы вместе открывали Америку, в процессе становясь американцами. Я помню, как мой отец работал каждый день до трёх часов ночи - так усердно, что даже не замечал, когда кто-то из нас входил в комнату. Но также я помню, как счастлив он был, знакомя нас с такос, сэндвичами с говядиной, Dairy Queen (Популярное в США мороженное) и шведским столом, не говоря уже о катании на санках и лыжах, ловле крабов и походах. Я помню мальчишку из выпускного класса, который делал "азиатские" глаза и ржал над тем, как я произношу слово “ресторан" (“рестОУран") - в то время я как раз сражалась со своим китайским акцентом. Но также я помню герлскаутов и хулахупы, американские горки и публичные библиотеки, победу в конкурсе сочинений от организации “Дочери американской революции" и гордость от того, что в один знаменательный день мои родители натурализовались.

В 1971 году мой отец принял предложение калифорнийского университета в Беркли, мы упаковали вещи и переехали на Запад. Мой отец отрастил волосы и начал носить пиджаки с пацификом на лацкане. Затем он заинтересовался коллекционированием вин и построил для этого погреб на тысячу бутылок. Поскольку благодаря своей теории хаоса папа стал известен, мы начали путешествовать по миру. Свой первый год в средней школе я провела в Лондоне, Мюнхене и Лозанне, а ещё папа свозил нас на Северный полюс.

Но мой отец был также китайским патриархом. Когда зашла речь о поступлении в колледж, он заявил, что я буду жить дома и ездить в Беркли (куда меня уже приняли), и никак иначе. Никаких кампусов и никакого права выбора. Не подчинившись ему, как сам он не подчинился своей семье, я "забыла" о его предписании и втайне подала заявление в известный колледж на Восточном побережье. Когда я сказала отцу, что именно сделала - и что меня приняли в Гарвард, - его реакция меня удивила. Буквально за ночь он прошёл путь от гнева к гордости. Позже он был в равной степени горд, и когда я окончила Гарвардскую школу права, и когда Мишель, его средняя дочь, закончила Йель. Как никто другой он гордился (хотя, возможно, и немного грустил), когда его третья дочь Кэтрин уехала из дома в Гарвард, чтобы окончить его доктором медицины.

Америка меняет людей. Когда мне было четыре года, папа сказал: "Ты выйдешь замуж за белого только через мой труп". Но закончилось все тем, что я вышла замуж за Джеда, и теперь они с отцом лучшие друзья. Когда я была ребёнком, мои родители не сочувствовали инвалидам. В большинстве азиатских стран увечья - это позор, поэтому, когда моя самая младшая сестра Синтия родилась с синдромом Дауна, мама плакала буквально каждый день, а некоторые наши родственники уговаривали нас отправить Синтию в специализированный интернат на Филиппинах. Но моя мать встретилась с дефектологами и другими родителями детей-инвалидов и уже вскоре проводила дни, терпеливо разгадывая вместе с Синди головоломки и обучая её рисованию. Когда сестра пошла в начальную школу, мама учила её читать и зубрила вместе с ней таблицу умножения. На сегодня Синтия - обладательница двух золотых медалей по плаванию, заработанных на Паралимпийских играх.

Единственное, что заставляет меня слегка жалеть и переживать о том, что я не вышла замуж за выходца из Китая, так это то, что я пустила по ветру четыре тысячи лет цивилизации. Но большая часть меня чувствует огромную благодарность за те творческие возможности и свободу, что дала мне Америка. Мои дочери не чувствуют себя здесь чужаками. А я иногда чувствую. Но для меня это не столько бремя, сколько привилегия.

Один из моих самых больших страхов -  семейный упадок. Старая китайская пословица гласит: "Процветание не длится дольше трёх поколений". Держу пари, что, если кто-то с эмпирическими знаниями проведёт исследование того, насколько преуспели разные поколения одной семьи за последние пятьдесят лет, он выявит удивительную закономерность в среде китайских эмигрантов, которые были удачливы настолько, что окончили университеты или стали высококвалифицированными рабочими. Картина будет выглядеть примерно так.

• Поколение эмигрантов вроде моих родителей работало тяжелее всего. Многие начали свою жизнь в Соединённых Штатах почти без денег, но безостановочно трудились до тех пор, пока не становились успешными инженерами, учёными, врачами, преподавателями или бизнесменами. Как родители они были необычайно строгими и бережливыми ("Не выбрасывайте остатки еды!", “Почему вы используете так много порошка для посудомоечной машины?”, “Тебе не нужно в парикмахерскую, я подстригу тебя ещё лучше”). Они вкладывали деньги в недвижимость. Они много не пили. Все, что они делали и зарабатывали, было направлено на образование и будущее их детей.

• Следующее (моё) поколение, родившееся в Америке, как правило, стремилось к высоким целям. Обычно его представители играли на пианино и/или скрипке. Они поступали в университеты Лиги плюща или в те, что входят в десятку лучших. Они становились профессионалами - юристами, врачами, банкирами, телеведущими - и превосходили своих родителей по уровню доходов. Отчасти это объясняется тем, что они начинали, имея на руках больше денег, и ещё тем, что семьи так много в них инвестировали. Они не такие скромные, как их родители. Они полюбили коктейли. Женщины стали чаще выходить замуж за белых мужчин. И вне зависимости от пола эмигранты второго поколения не так строги к своим детям, как их родители были строги к ним самим.

• Третье поколение (София и Лулу) - то, из-за которого я не сплю ночами от беспокойства. Благодаря тяжёлому труду их родителей и бабушек с дедушками они родились в величайшем комфорте, на верхушке среднего класса. Даже у маленьких детей будут книги в твёрдом переплёте (почти криминальная роскошь, с точки зрения родителей-эмигрантов). У них будут богатые друзья, дающие взятки за то, чтоб им поставили четыре с минусом. Они могут учиться или не учиться в частных школах, но в любом случае они будут любить дорогую модную одежду. Наконец, и с этим самые большие проблемы, они начнут думать, что у них есть собственные права, гарантированные американской конституцией, и, следовательно, будут чаще не подчиняться родителям и игнорировать их карьерные советы. Короче, все факты говорят о том, что именно с этого поколения начинается крах.

Впрочем, не в моем случае. С того момента как родилась София, я вглядывалась в её симпатичное и умное личико, и меня переполняла решимость не дать этому произойти с ней, не вырастить слабого ребёнка, качающего права, не позволить моей семье прийти в упадок.

Это было одной из причин, по которой я настаивала, чтобы София и Лулу занимались академической музыкой. Я знала, что не могу искусственно заставить их чувствовать себя бедными эмигрантскими детьми. Никак нельзя было скрыть тот факт, что жили мы в большом старом доме, владели двумя автомобилями, а во время отпусков останавливались в прекрасных отелях. Но я могла сделать так, чтобы София и Лулу были глубже и образованнее, чем мои родители и я сама. Академическая музыка - это противоположность краха, лени, пошлости и испорченности. Для моих детей она была возможностью добиться того, чего не добилась я. Но это также связывало их с высочайшей культурой моих предков.

В моей антиупадочной кампании были и другие составляющие. Как и мои родители, я требовала, чтобы София и Лулу знали китайский и были отличницами. "Всегда трижды проверяйте свои экзаменационные ответы, - говорила я им. - Выискивайте слова, которые не знаете, и запоминайте точные определения". Чтобы убедиться, что София и Лулу не станут испорченными и порочными, как Римская империя накануне краха, я также настаивала на их занятиях физическим трудом.

"Когда мне было четырнадцать, я лично с помощью кирки и лопаты вырыла плавательный бассейн для моего отца", - неоднократно рассказывала я дочерям. И это правда. Бассейн был меньше метра в глубину и три метра в диаметре и больше походил на чан, но я, в самом деле, выкопала его на заднем дворе нашей хижины, на озере Тахо, на покупку которой - любила повторять я, - я пылесосила одну половину дома, а моя сестра пылесосила другую. Я мыла туалеты, выпалывала сорняки с газона и подстригала кусты. Однажды я построила для папы сад камней: мне пришлось таскать валуны, каждый из которых весил больше двадцати килограммов. Поэтому я такая сильная".

Поскольку я хотела, чтобы девочки занимались музыкой так много, как только возможно, я не просила их подстригать кусты или рыть бассейны. Но я старалась сделать так, чтобы они как можно чаще поднимали тяжести - выносили мусор по воскресеньям и таскали чемоданы во время путешествий или переполненные корзины с грязным бельём вниз и вверх по лестнице. Любопытно, что у Джеда были противоположные желания. Он переживал, когда видел девочек, таскающих тяжести, так как беспокоился за их здоровье.