Читать онлайн «Игра у животных». Страница 6

Известны отдельные случаи манипуляционной игры даже у низших позвоночных, но трудно сказать, игра ли это? Сообщалось, например, о случае, когда молодой аллигатор, плававший в пруду, в течение 45 мин описывал круги около струи воды, падавшей из трубы, и при этом время от времени бросался на струю и захватывал ее пастью. Наблюдали игроподобное манипулирование предметами и у рыб, например у стерляди, которая толкала рострумом (удлиненным рыловидным окончанием головы) стекло, покрывающее аквариум, а также гнала вдоль стенок плавающий в воде термометр и пыталась поднять со дна резиновые трубки, по которым в аквариум подавался воздух.

Мейер-Хольцапфель наблюдала в аквариуме Берлинского зоопарка еще более интенсивные действия рыбы с «биологически нейтральным» предметом: африканская рыба мормирус, обладающая удлиненным хоботообразным рылом (рострумом) часами возилась с опустившейся на дно разветвленной веточкой, причем подсовывала под нее рыло и всплывала с ней, продолжая держать ее на конце головы. Балансируя этим предметом, рыба поворачивалась в разные стороны, и, если веточка скатывалась с головы, она мгновенно ныряла под нее, быстро ловила ее и возобновляла свои манипуляции. Другие неразветвленные или более тяжелые веточки, равно как целлулоидные игрушки (даже удобные для жонглирования), она оставляла без внимания.

Подобное наблюдали и другие исследователи у представителей этого экзотического отряда рыб (Mormyri-formes). Во всех случаях быстроплавающие рыбы балансировали небольшими предметами (веточками, реже — камешками, домиками улиток, пластмассовыми шариками), проталкивали их головой кверху, а иногда даже держали их на конце рострума, как это делают дрессированные морские львы. Мейер-Хольцапфель допускает, что эти манипуляции можно признать подлинно игровыми, но справедливо обращает внимание на то обстоятельство, что эти рыбы резко выделяются среди всех прочих рыб исключительно мощным развитием головного мозга. Видимо, мы имеем здесь дело с совершенно особым случаем среди низших позвоночных.

Вернемся, однако, к млекопитающим, у которых игровая активность достигает наибольшего развития и проявляется в весьма разнообразных и подчас сложных формах. Теоретически манипуляционные игры могут выполняться с любым предметом. Однако предмет, чтобы стать объектом игры, должен обладать некоторыми признаками, которые присущи и тому объекту, с которым будут обращаться взрослые животные, и который игровой объект должен замещать. Этими общими признаками являются так называемые ключевые раздражители, т. е. те специфические признаки предметов (или других животных), восприятие которых вызывает определенную инстинктивную реакцию.

Для хищника, например, одним из ключевых раздражителей, обусловливающим преследование жертвы, является ее удаление, бегство. У играющего котенка животное-жертва заменяется неживым, но тоже «убегающим» предметом — клубком ниток, мячиком, шариком, бумажкой, привязанной к веревке, и т. п., причем этот «суррогативный» объект котенок чаще всего сам приводит в движение ударами лапок. Бегая за удаляющимся предметом и ловя его, котенок учится все лучше управлять теми движениями, которыми ему в будущем предстоит ловить свою добычу. Для этого годится любой предмет, лишь бы он двигался и был маленьким, поскольку эти два свойства — ключевые раздражители, вызывающие реакцию преследования. Остальные признаки предмета в этом отношении не имеют значения.

Вместе с тем обращение с катающимся по полу предметом (например, пластмассовым шариком), не имеющим, кроме указанных ключевых раздражителей, ничего общего с убегающим маленьким животным, имеет большое познавательное значение, ибо способствует расширению «кругозора» котенка, позволяет ему в широком диапазоне экспериментировать и делать «открытия». Чем, следовательно, разнообразнее «игрушки», тем лучше для развивающегося молодого животного.

В приведенном примере шарик или клубок пряжи, по которому бьет котенок, может быть «заместителем» не только жертвы-мыши, но и другого котенка, т. е. игрового партнера. Упражняемые при такой игре движения нападения, преследования, борьбы и т. п. выполняются всерьез не только при ловле добычи и овладении ею, но и при общении между сородичами. Компенсация здесь проявляется в том, что объект игры компенсирует отсутствие игрового партнера: вместо того чтобы пообщаться, «побороться» с сородичем, котенку или щенку приходится «драться» с тряпкой, подкарауливать мячик и «охотиться» за ним.

Приведем еще несколько соответствующих примеров, в которых четко выступают типичные элементы обычного игрового общения между молодыми животными. Так, по нашим наблюдениям, молодые барсуки, которых содержат в одиночку, при манипулировании достаточно крупными предметами, принимая самые различные позы, бьют по ним лапами, царапают (нередко стоя на задних лапах), толкают их, переворачивают, прижимают к животу или груди и вращают предмет лапами (лежа на спине), перекатываются с ним с бока на бок, зажав предмет между передними лапами, или даже ставят его стоймя на грудь — т. е. производят все движения, встречающиеся в игровой борьбе барсуков. Приходилось даже наблюдать, как молодой барсук, зажав металлическую пластинку между передними лапами и подбородком, кувыркался с ней через голову. Показательно, что наибольшего развития и интенсивности такие манипуляционные игры достигают у молодых хищных именно тогда, когда в норме наибольшей интенсивности достигают их совместные игры.

Сходные наблюдения были сделаны и другими исследователями. Например, у изолированной молодой мангусты появились компенсирующие манипуляционные игры, в которых животное имитировало обычные игры с сородичами. Детеныш подскакивал к игровому объекту или даже перескакивал через него, прыгал вокруг него, как бы пугая его, а затем набрасывался на объект, «боролся» с ним, царапая и покусывая его, хватал зубами и потряхивал, а то обнимал его, прижимался к нему всем телом и нередко в таком положении перекатывался с предметом лежа на спине с бока на бок.

Эти наблюдения были сделаны на животных, которые содержались в неволе и у свободно живущих животных, обитающих в естественных условиях. Например, случалось наблюдать «ожесточенные» нападения молодых оленей на небольшие, отдельно стоящие кусты. При этом обнаруживаются все атрибуты игровой борьбы с сородичами: животные стремительно набрасываются на такие кусты, борются с ними, или, наоборот, внезапно тормозя свой бег, резко поворачивают перед ними и устремляются назад. Сюда же можно, очевидно, отнести и подбрасывание молодыми самцами лежащих на земле веток, поскольку и такие движения составляют обязательный компонент борющихся взрослых партнеров. Подобное я наблюдал и у молодых зубров. Иногда молодые олени, как только у них появляются рога, нападают на муравейники.

Наблюдаются подобного рода игры подчас и у свободно живущих хищных млекопитающих, в частности у медведей. Описан, например, случай игры молодого гризли с лежавшим в горном ручье бревном: медведь «боролся» с бревном именно так, как, играя, борются друг с другом медвежата. Компенсаторному использованию бревна вместо игрового партнера явно способствовало то обстоятельство, что размеры и физические свойства этого предмета вполне обеспечивали возможность имитации игрового партнера, выступающего в норме в роли «врага». Однако надо думать, в данном случае обращение с бревном как с врагом особенно стимулировалось подвижностью предмета, обусловленной потоком воды, поскольку тем самым значительно усиливался эффект производимых животным ударов по бревну. К тому же игровая ситуация усложнялась имитацией «ответных действий» объекта игры: ведь приводимое водой в движение бревно, да толкаемое медведем то и дело как бы само «нападало» на играющее животное, а может быть, и ударяло его.

То же самое происходит, разумеется, и при «драке» олененка с кустом — ведь и он приходит в движение под воздействиями животного и может «оказать сопротивление», ударить отскакивающей назад веткой, уколоть торчащим сучком и т. д. Этим отличаются такого рода игры от других манипуляционных игр, когда предметы выполняли лишь пассивную роль и активность исходила только от играющего с ними животного. В результате устанавливались односторонне направленные непосредственные связи между играющим индивидом и объектом игры.

Компенсаторные игры с предметами относятся к наиболее типичным формам игры у животных и имеют исключительное значение в развитии их поведения. А сейчас мы подошли к сложнейшим из этих игр, когда молодые животные имеют дело уже с «активно сопротивляющимися» и даже «нападающими» предметами — игрушками. Но не следует забывать и о самых простых манипуляционных играх, когда нет никакой компенсации и объекты игры не «суррогаты» биологически необходимых компонентов среды, а именно такие предметы.