Читать онлайн «Переводы с собачьего, или Этология собаки в картинках». Страница 19

Джина Верещагина, темпераментная и склочная дамочка, просто обожает критиковать всех и каждого. С огромным удовольствием разнесет цвет костюма, прическу и мейк-ап, особенно если объект критики надежно привязан к хозяину поводком или, еще лучше, находится за надежным забором. Особенное наслаждение Джине доставляло препирательство с двумя огромными азиатами, сторожившими виллу за глухим забором. Толстые доски оставляли минимальные просветы, в которые разъяренные зверюги могли просунуть лишь пальцы или кончик носа. Джина блаженствовала. Бегая вдоль забора от одного конца участка к другому, Джина высказывала претензии ко всему азиатскому роду до седьмого колена включительно. На каждое их слово имела десять проклятий, полных концентрированного гадючьего яда. После чего разрумянившаяся и донельзя довольная собой гордо удалялась. Не забыв на прощание описать газон на углу азиатского участка.

Получилось так, что мы пару недель не гуляли тем маршрутом. Джина изнывала от скуки и, когда мы наконец-то выбрались знакомой дорогой, прямо-таки тряслась от нетерпения. Еще одна улица, еще один поворот и… Мы впервые увидели азиатскую виллу во всей красе: двухметровый забор убрали. Большой розовый особняк, безупречно ровные дорожки, подстриженные газоны. На мраморном широком крыльце лежали азиаты. И мы их впервые увидели во всем великолепии. Необыкновенно крупные, с могучим костяком и необъятными головами, они лежали как два сфинкса, величественные и невозмутимые. Джина открыла пасть, набрала в легкие побольше воздуху, и тут они нас увидели. В их глазах философски-возвышенное выражение сменилось пристально-внимательным, мышцы напряглись, как пружина в капкане. Джина притормозила и выпустила воздух обратно. Критика с воздухом не вышла, очевидно, застряла где-то в горле.

Дело в том, что на месте глухого забора красовалась низкая каменная стеночка, а над ней покоился ажурный кованый заборчик – изящная конструкция из железных прутьев с листиками, цветочками и прочими финтифлюшками. Молча, со вздыбленной шерстью и выпученными глазами, Джина сошла с тротуара и перешла на другую сторону улицы. Азиаты все так же молча наблюдали, как мы идем вдоль забора и приближаемся к калитке, тоже кованой и ажурной. Калитку и крыльцо разделяло пространство метров в десять, прямая дорожка, посыпанная цветной каменной крошкой. Азиаты были все так же неподвижны, как настоящие сфинксы. Джина, не в силах вынести мысль, что она вот так просто уйдет и не скажет ни слова, остановилась, подняла глаза, и… события стали развиваться с невероятной быстротой. Раз – и оба азиата стояли на ногах. Два – и они взвились в воздух, как баллистические ракеты, одним огромным прыжком преодолев расстояние между крыльцом и воротами. Три – оба синхронно, натренированным движением просунули между прутьями калитки свои тела, почти до половины свисая на улицу, и издали глухой утробный рык.

Джина подобрала выпавшую челюсть, спрятала ее в сумочку и, с опаской косясь на азиатов, по стеночке противоположного забора прокралась мимо их участка. Забыла, по обыкновению, написать на углу и с тех пор утратила интерес к прогулкам в том квартале…

Исследователи, изучавшие голосовые проявления волков, утверждают, что волки из удаленных географических областей имеют совершенно различные сигналы общения. Каждая область имеет, мол, свой диалект, и, если верить ученым, канадские волки не поймут волков, живущих в Карпатах или в Сибири. Что уж потом говорить о понимании между волками и собаками!

Я бы не сказал, что все так драматично. Конечно, каждая стая имеет свои традиции, методы охоты и стиль общения, а в рамках этих различий различные способы воя. Свои песни, так сказать, или, еще точнее говоря, свой боевой клич. Так, разные индейские племена, выходя на тропу войны, голосили на разные голоса, чтобы соплеменники точно знали, где их воины находятся и что в данный момент происходит. Если не считать мелких различий, волки не только разных географических областей, но и волки разных подвидов без особого труда нашли бы общий язык. И не такая уж проблема для волка и собаки понять друг друга, несмотря на то что они формально относятся к различным биологическим видам. Доказательством этого являются спонтанно возникающие время от времени волко-собачьи гибриды. Как и люди, в случае нужды они найдут способ договориться о тех важнейших вещах. При остром недостатке партнеров своего вида подойдет и чужак: ведь на безрыбье и рак – рыба.

Тем не менее большинство контактов между волками и собаками заканчиваются конфликтом. Недостаток понимания тут ни при чем. Собаку, оказавшуюся в лесу на волчьей территории, волки воспринимают как конкурента, как захватчика. И соответственно поступают, руководствуясь лозунгом «Смерть оккупантам!». Им абсолютно все равно, что делала эта собака в их лесу: охотилась на их дичь, собирала гербарий или просто отстала от компании грибников. Точно так же они поступают в отношении чужака волка.

Собаки тоже в долгу не остаются. Стая гончих, натасканная на волков, воодушевленно гонит их под ружейный выстрел, нисколько не задумываясь над родственными связями. Для гончих это не сородич, а только дичь. Среднеазиатские и кавказские овчарки, которые охраняют стада, тоже с волками не церемонятся и, если им удается какого-нибудь поймать, устроят ему короткий процесс под названием «секир-башка». И опять же, чтобы быть справедливым: то же самое ждет и любую чужую собаку, подозрительно болтающуюся вблизи вверенной отары.

Люди открыли у животных явление импринтинга. Утята, вылупляясь из яиц, не знают, как выглядят их родители. Склонны принять за родителя первый предмет, который увидели, запечатлевают его в своей памяти, а потом следуют за ним везде. Им все равно, что это: курица, мяч или человек. Они его увидели, запомнили и признали за родителя. Если им потом показать утку – они ее проигнорируют. Запомнили курицу, и точка.

Нечто подобное, как подозревают, происходит и у собак. Если маленького щенка забрали от мамы в человеческую семью, он вскоре забудет, как выглядела мама и однопометники, и начнет вас и себя считать представителями одного вида. На деле это не так. Мы считаем себя и вас членами одной семьи, стаи, но не представителями одного вида. Мы знаем, кто мы. Известны случаи, когда волки принимали в свою семью людей. Не просто терпели их присутствие, но именно принимали в стаю и относились к ним как к членам семьи: общались, защищали и заботились. Но, встречая незнакомых людей на своей территории, волки не ведут себя по отношению к ним как к чужакам волкам. Не нападают и не пытаются прогнать даже при численном превосходстве. Следуют из укрытия и не нападают даже в том случае, когда люди забирают из логова волчат. Они знают, что люди не волки. Точно так же пастушьи псы, экстремально агрессивные к волкам и собакам, не проявляют сильной агрессивности к людям.

Собака умнее утки. Даже вырастая среди людей, собака, от природы наблюдательная, не может не видеть, как сильно она отличается от них. И может сравнить. Во времена моей молодости не существовало надежных вакцин от энтерита, и многие владельцы, боясь заразить щенка на прогулках, выходили на улицу только после окончания курса прививок. Но в том возрасте (около трех с половиной месяцев) щенок уже имел проблемы с социализацией, и большинство панически боялись незнакомых собак. Этот страх сохранялся еще очень долго, и щенок долго привыкал к каждой новой незнакомой собаке. Вот тогда мы и обратили внимание, что такие робкие и стеснительные щенки гораздо быстрее и легче адаптировались в обществе собак той же породы. Или, в случае конфликта, собаки имеют тенденцию объединяться против того, кто резко отличается от них внешностью. Так солдаты по униформе отличают своих от «не своих».

Собака имеет представление о том, как выглядит. Помню, к нам в гости принесли малыша колли. У нас как раз был помет ротвейлеров примерно того же возраста (полтора месяца). Когда юного колли поместили между ротвейлерятами, те моментально обратили внимание на новичка. Трудно сказать, что больше бросалось и куда: новый запах в нос или светло-рыжий окрас в глаза. Но разницу во внешности щенки, безусловно, заметили и обратили внимание на существенную деталь: у новичка был хвост! Столпились при его тыловой части и удивленно таращили глазенки на необычный привесок к попе. Некоторые, осмелившись, пытались потом попробовать его и на зуб.

Не думайте, что собака не знает, кого видит в зеркале или на экране телевизора. Может, и купится ненадолго, увидев в первый раз, но быстро сообразит, что к чему, и теряет интерес. Что с него взять, с отражения? Ну и что, что не вертится перед зеркалом, как вы или ваши родственнички-обезьяны. Просто нам по большому счету все равно, как выглядит наша физиономия. У нас не по одежке встречают.