Читать онлайн «Еда как разновидность секса». Страница 12

Шампанские династии

Международная ярмарка марки «Dom Pérignon» состоялась в 1936 году. Кроме нектара из плодов прославленных монастырских виноградников покупателям была предложена и хорошо продуманная упаковка – бутылка а-ля флаконы XVIII века и этикетка в стиле ампир. Что же касается Овильерского монастыря, то там в наше время расположился музей вин «Möet et Chandon», погреба которого по праву считаются самыми известными в мире.

В прочную связь церкви и королевского двора, в которую уходит своими корнями шампанское, со временем вписался и светский, буржуазный элемент: один аптекарь вошел в историю благодаря своим экспериментам с сахаром, в результате чего ему удалось получить красивую пену, а вдова по фамилии Клико внесла свой вклад в то, чтобы нектар сохранял жемчужную чистоту, добилась она этого путем особого способа розлива. Вообще, в хрониках шампанских вин вдовы фигурируют довольно часто. Итак, Николь Барт Понсарден, она же вдова Клико, выдумала для шампанского самый старый слоган: «Только одна категория качества – первая» – и под такой рекламой начала поставлять свой продукт в Россию, где горячими приверженцами этого французского чуда стали Пушкин, Гоголь и Чехов. Не уступала им и прославленная актриса Ингрид Бергман. Вспомните, как в «Касабланке», бросив мимолетный взгляд на легко узнаваемую оранжевую этикетку, она кокетливо сообщает Богарту: «Если это „Клико", я остаюсь».

Любители шампанского убеждены, что этот напиток представляет собой настоящее произведение искусства. Возможно, именно поэтому он всегда магнетически притягивал к себе людей искусства – писателей, художников, скульпторов, музыкантов, дизайнеров, а также всех тех, кто умел превращать в искусство самое жизнь. Колетт и Пруст восхваляли это благословенное вино. Поль Пуаре, первый великий кутюрье, создал известнейшее платье цвета розоватого шампанского. Потомки мадам де Поммери, которая, руководствуясь собственной интуицией, уменьшила количество сахара в вине, превратили ее неоготический замок Сен-Никез в Реймсе в настоящий памятник шампанскому. Внук госпожи де Поммери, Ален де Полиньяк, влюбленный в архитектуру и искусство, привлек к работе скульпторов, которые украсили погреба замка монументальными барельефами (один из них увековечил образ славной прабабушки), а бочку-родоначальницу оформил в стиле модерн сам Эмиль Галле.

Еще три шампанские дамы внесли свой вклад уже в двадцатом столетии: вдова Лорана Перрье, Лили Боллинжс и Камиль Ольри Родерер стоят у истоков трех крупнейших семейных торговых домов, которые обязаны им впечатляющими коммерческими успехами и известными на весь мир именами. Из погребов Перрье появилось на свет шампанское «без сахара», натуральное, с запоминающейся этикеткой «Grand Siècle». Владельцы дома «Bollinger» подчеркивают, что с первых дней его существования были поставщиками королевы Виктории, сын которой, Эдуард, разделял благосклонность к этой марке с Джеймсом Бондом. Из приверженцев продукции «Roederer» самым высокопоставленным был российский император Александр II, для которого в свое время были изготовлены особые хрустальные бутылки, подчеркивавшие цвет его любимого напитка («Cristal Roederer»). Приближенный к императору специалист-винодел большую часть года проводил в поездках по винным погребам, наблюдая за всеми этапами изготовления пенистого напитка, о чем составлял подробнейшие письменные отчеты.

Когда шампанская эпидемия перебралась через Атлантику, американцы, переняв французскую технологию, вскоре создали собственную империю, назвав ее «Charlie» в знак признательности человеку по имени Чарлз Хайдек, чей ловкий родственник Пайпер первым начал разрабатывать золотоносную жилу, внедрив шампанское в жизнь Голливуда. Таким образом, «Charlie» теперь считается самой престижной маркой, во всяком случае, когда речь идет о грандиозных мировых представлениях вроде вручения премии «Оскар» или призов Берлинского и Каннского кинофестивалей. Рассказывают, что Лорел и Харди, Кларк Гейбл и Фред Астер, не говоря уж о Мэрилин Монро, начинали каждое утро с обязательной четвертьлитровой бутылки «Charlie», для того чтобы «согреть тело и душу». Судя по всему, многие верили госпоже Помпадур, которая утверждала, что «шампанское – это единственный напиток, который делает женщину красивой».

Бутылки для шампанского разного объема имеют свои названия: «quart» (0,197 л), «demie» (0,375 л), «bouteille» (0,75– 0,8 л), «magnum» (1,5 л), «mathusalem» (6 л), «bal-thazar» (13 л) и «nabuchodonosor» (16 л). «Charlie» из бочки «Rare», украшенный этикеткой с подписью прославленного ювелира Фаберже, к которой по случаю столетия со дня рождения добавлен драгоценный камень, обработанный ювелирами дома «Van Cleef amp; Arpels», несомненно представляет собой самый дорогой алкогольный напиток в мире.

Своей славой шампанское во многом обязано выдающимся творческим личностям, которые своими эксцентричными поступками способствовали его маркетинговому продвижению. По случаю Всемирной выставки в Париже в начале XX века Эжен Мерсье, публицист и фанатичный поклонник благородного напитка, подарил парижанам гигантскую бочку, которую из Эперне привезли с помощью 24 волов и 18 лошадей, в сопровождении статуи мадам Мерсье, которая в свое время вызвала скандал отнюдь не головокружительным декольте, а обнаженными коленями. В другой раз в доставке этой бочки в Париж участвовали только лошади, причем белого цвета, освещаемые к тому же светом ста тысяч свечей. Торговый дом «Мерсье» и по сей день славится утонченным вкусом и умением устраивать необыкновенные, невиданные презентации своих товаров. А посещение его погребов для любого гостя превращается в поистине незабываемое событие.

Теттингер привлек к оформлению бутылок для своей продукции великих художников современности. Среди них были: Вазарели (в 1983 году), отец поп-арта Рой Лихтенштейн, а также Виэйра да Сильва, Арман и Андре Массой. На это его вдохновил пример бутылки «Belle Epoque», которую в 1902 году оформил для «Perrier-Jöuet» Эмиль Галле. «Krug» избрал совсем другой способ презентации – тишину, гораздо больше подходящую для раритетов, которыми в свое время наслаждались Коко Шанель и Хемингуэй. А Орсон Уэллс сформулировал знаменитое изречение, что существуют только две действительно невыносимые вещи: холодная женщина и теплое шампанское.

Ив Сен-Лоран, вдохновившись шампанским, хотел было выпустить туалетную воду своей мечты: духи в стилизованном бочонке, своим шипением, подобным шипению открываемой бутылки шампанского, должны были вызывать у каждой женщины ассоциацию с этим напитком, внушающим ей, что она желанна. Это должен был быть аромат, призывающий ее к тому, чтобы воспринимать жизнь как вечный праздник, успех, торжество. Капля за мочкой уха, которая будет уверять ее в том, что и сама она принадлежит к миру прославленных, могущественных или хотя бы любимых. Сен-Лоран хотел поместить в этот бочонок с духами все, что может прийти женщине в голову, пока она держит в руке изящный продолговатый бокал, напоминающий своей формой тюльпан, и наблюдает за игрой жемчужных пузырьков в искрящейся жидкости с бесподобным вкусом. Потому что шампанское – это нечто гораздо большее, чем даже самое дорогое вино. Оно – миф, часть культуры, символ и дух традиций, загадка и частичка личной антологии каждого. Оно – ностальгия и одновременно обещание, что завтрашний день может стать сказочным.

Хотя Никола Монтесоль в путеводителе «Заигрывайте с шампанским» (1998) утверждает, что есть люди, уверенные в том, что коктейли с шампанским это признак дурного вкуса, «соблазнителям следовало бы отнестись к таким коктейлям благожелательно», так как они просто подтверждают разносторонность этого вина. Вот один рецепт из этой книги:

Нет необходимости приготовлять его с шампанским определенного урожая. Если кто-нибудь предложит вам этот коктейль, сделанный с настоящим шампанским, попросите, чтобы шампанское и апельсиновый сок были поданы в отдельных бокалах.

Сок вылейте.

Шампанское выпейте.

Крепкие парни поглощали его беспощадно: от индейских вождей, Колумба и Васко да Гама до Магеллана и других международных коммивояжеров, которые ввезли чили из Мексики и Центральной Америки в Европу, а потом заразили им Дальний Восток. Арабы через кровь завещали его испанцам вместе с фламенко, а турки – венграм, которые им пользуются в качестве горючего для чардаша. В наших краях острый перчик дают грудным детям вместо соски-пустышки. Зависимость от острого мы получили в национальном генетическом коде.