Читать онлайн «История русских крепких питей. Книга-справочник по основным вопросам истории винокурения». Страница 43

Более того, водками стали называть не только отечественные напитки, но и все зарубежные. Профессор Фридман в очень интересной и познавательной книге, написанной им в 1914 г. и посвященной зарубежному опыту введения питейной монополии, рассказывая о напитках Франции, Германии, Швейцарии и других стран Европы, все их, без исключения, называет водками [427]. И вот что удивительно: ведь тот же Канонников, приходя в ресторацию и заказывая водочку, отлично знал, что официант не принесет ему «смесь обыкновенно винного (этилового) спирта (алкоголя) и воды», а обязательно уточнит, какую водку клиент желает – английскую горькую, шустовскую рябиновую или зубровку (список взят из книги Гиляровского «Москва и москвичи») [428].

Следующая метаморфоза со словом «водка» произошла в 20-х годах XX века. Вначале слово «водка» стали осторожно приклеивать к термину «очищенное вино». Так, в утвержденном в 1931 г. общесоюзном стандарте дается определение очищенного вина, а в скобках указывается водка: «Очищенным вином (водкой) называется смесь этилового ректификованного спирта (ОСТ 116) с водой…» [429]. И затем в 1936 г. рубанули с плеча [410], окончательно порвав с многовековой традицией именовать водкой в основном вкусо-ароматические напитки и закрепив этот термин за канонниковской «смесью обыкновенно винного (этилового) спирта (алкоголя) и воды». Я пока нигде не встретил объяснения мотивов, которыми руководствовались составители нового ГОСТа, кардинально меняя определение. Могу только сказать, что определенная логика в таком решении имела место быть. Похоже, что к этому времени широкое распространение получила практика всевозможных добавок (сода, сахар, глицерин и др.) к водно-спиртовому раствору с целью смягчения его вкуса. В царском законодательстве подобная вольность категорически не допускалась. Вернее, при ее допущении даже в самых минимальных количествах напиток немедленно переходил из вина в категорию водочных изделий [165] и подвергался добавочному налогообложению. А значит, в этом случае советские напитки, на этикетках которых до 1936 г. формально писали «вино» (очищенное, хлебное вино), на самом деле по старому законодательству должны были именоваться водкой. А поскольку в настоящем и будущем отказ от смягчающих добавок не планировался и, следовательно, чистые водно-спиртовые растворы в качестве напитка просто исчезали, то существующее положение решили просто узаконить.

Таким образом, в наше время клиент ресторана, заказывая водку, в отличие от своего коллеги конца XIX века точно знает, что официант принесет ему не настоянный на всевозможных вкусо-ароматических веществах напиток, а безвкусную, практически чистую водно-спиртовую смесь, на этикетке которой уже на законном основании красуется привычное нам слово «Водка».

Но странный дуализм восприятия термина «водка», заложенный еще в XIX веке, дошел и до нашего времени. Масса наших соотечественников продолжает оперировать этим словом, когда речь идет о крепких напитках вообще. И поэтому на вопрос, какой напиток являлся основным русским национальным напитком, не задумываясь отвечают – водка. Хотя современная нам водка ведет отсчет своего существования в лучшем случае с 1895 г., а до того водка, в силу своей дороговизны, выпускалась в столь малых количествах, что никак не могла претендовать на звание массового и тем более единственного национального напитка.

Итак, подведем итог и кратко перечислим основные значения слова «водка» в различные времена:

XVI – середина XVII в. Лекарственные настои лечебных трав на спиртовой основе.

Середина XVII в. – 1936 г. Облагороженные напитки, чаще всего с использованием вкусо-ароматических ингредиентов.

Середина XIX – начало XX в. Любой крепкий спиртной напиток.

1936 г. – наше время. Напиток, представляющий собой водно-спиртовой раствор чистого ректификованного спирта, в обязательном порядке обработанный активированным древесным углем.

Если быть скрупулезно педантичным, то надо отметить еще одно значение водки, – правда, с приставкой «крепкая». Так называли кислоты, применявшиеся в различных производствах: «…делать купорос, краску мумию, масло и дух купоросной и крепкую водку и иные вещи, какия из купоросной руды произведены быть могут» [430].

То, что, как уже отмечалось, русский язык в данном случае проявил удивительную скупость и решил для обозначения разных сущностей обойтись одним-единственным словом, сыграло весьма негативную роль в нашем недавнем прошлом.

Во-первых, когда в XIX веке в России резко возрос интерес к истории нашей родины и в массовом порядке начали разыскиваться и переводиться на русский язык воспоминания иностранных авторов об их путешествиях в Россию, переводчики, как правило, встречающиеся там упоминания о спиртных напитках переводили, в полном соответствии с устоявшимися представлениями, как «водка». Всего с XV века по 1650 г. известны 144 иностранца, которые посетили Россию и оставили об этом письменные впечатления (все они приведены на сайте «Восточная литература»; 66 авторов упомянули об алкогольных напитках, из них 38, судя по переводам, якобы употребили слово «водка». Мне удалось найти 37 книг, отпечатанных на языке оригиналов, в основном в XVI–XVII веках, и оказалось, что ни в одной из них нет русского слова «водка, vodka, wodka». (Все, что написано иностранными авторами в те времена об алкогольных напитках и связанных с ними проблемах, можно прочитать на сайте www.borisrodionov.ru в разделе «Мои книги» – «Алкоголь в России» – «Иностранцы о питиях».) В действительности авторы употребляли свои привычные национальные названия: немцы писали Pranndt Wein, Вrantenwein, Brandtwein. Пишущие на латыни – aqua vitae, aquam ardentem, vinum adustum, vini cremate. Итальянцы – acqua di vita, англичане – aqua vitae (aqua-vita, aquavite). Но все эти публикации были переведены на русский язык в XIX веке, причем в основном во второй его половине, когда у обывателей укоренилась ассоциация слова «водка» с любым крепким напитком вообще. И в соответствии с этими представлениями переводчики любые иностранные обозначения крепкого напитка переводили словом «водка». И пошло гулять в информационном пространстве, в том числе и в серьезных научных кругах, представление о том, что в XVI веке русские вовсю в качестве крепкого алкогольного напитка употребляли водку.

Дошло до курьеза. В 1525 году итальянский епископ Павел Иовий Новокомский (Паоло Джовио) написал текст, который в переводе звучит так: «употребляют они [жители Московии] также, подобно немцам и полякам, пиво и водку» [431]. Звучит как сенсация. Ведь, судя по всему, в то время не только водки не было, но и существование самого слова находится под большим сомнением. Все становится на свое место, если обратиться к первоисточнику. На латыни эта фраза выглядит так: In usu quoque sunt birra atque cervisia [432]. То есть вполне безобидное слово cervisia, которое переводится с галльского как хлебный квас, брага или пиво [433], переводчик ухитрился перевести словом «водка». И теперь в самых солидных изданиях можно встретить утверждения, со ссылкой на Павла Иовия, что в Московии еще в 1525 г. была в употреблении водка.

Во-вторых, непонимание того факта, что водка сейчас и водка раньше – это два разных напитка, сыграло с нашими чиновниками злую шутку, когда надо было разбираться в вопросах приоритета. Подробно эта история была изложена в первой части книги, и сейчас мы просто напомним, о чем идет речь. Дело в том, что, когда начался экспорт нашей водки в Европу, он проходил под рекламным лозунгом: «Только водка из России – настоящая водка». Получалось, что, например, польская водка не настоящая. Поляки обратились в «Союзплодоимпорт», который в то время занимался вопросами экспорта водки, с просьбой изменить лозунг, мотивируя это тем, что водку поляки стали делать никак не позже русских. В 1976 г. в Варшаве собрались эксперты с той и другой стороны, выложили на стол свои аргументы, и нашим пришлось отступить. По документам выходило, что в Польше винокурение началось раньше. Вся эта история закончилась тем, что «Союзплодоимпорт» изменил рекламный лозунг на «Только водка из России – настоящая русская водка», и конфликт был исчерпан. Правда, потом В. В. Похлебкин в своей книге «История водки» этот быстро и бескровно закончившийся конфликт раздул до вселенского масштаба. В его изложении поляки хотели вообще запретить России использовать слово «водка», и с этой целью подали в международный суд, который Россия в 1982 г. якобы триумфально выиграла.

Никогда и ни с кем в международных судах по поводу водочного приоритета Россия не судилась. А в конфликте с Польшей в 1976 г. нашим экспертам пришлось отступить – и только потому, что они не заметили, как произошла подмена понятий. Ведь Россия и Польша конкурировали на внешних рынках современной водкой, а не каким-то средневековым напитком, который в момент начала его производства и водкой-то не назывался. Поэтому если бы наши специалисты перевели вопрос в плоскость приоритета современной водки, то спорить просто было бы не о чем. То, что водка как массовый напиток, представляющий собой водно-спиртовой раствор, родилась именно в Российской империи в 1895 г., ни у кого не вызывает никакого сомнения. Тем более что Польша тогда входила в состав Российской империи. А кто раньше начал производить спиртное в принципе, русские – горячее вино или поляки свою горжалку, для данного спора не имело никакого значения. Если бы с самого начала, то есть с 1895 или 1936 г., водка получила бы какое-либо другое название, то, без всякого сомнения, наши переговорщики не повелись бы на приманку первородства и не угодили бы в собственноручно вырытую ловушку.