Читать онлайн «Правда и ложь о русской водке. АнтиПохлебкин». Страница 32

Если исключить явно чужеземные «лифляндское вино» и «черкасское вино», то все термины относятся к одному и тому же спиртному напитку, представляющему собой продукт дистилляции браги на основе хлебного сырья и с самого начала получившему и на официальном, и на бытовом уровне наименование «вино». Всевозможные прилагательные отражают (и В. В. Похлебкин это признает), что долгое время «писари» не решались писать просто «вино», дабы не спутали с привозным виноградным. Когда я говорю «писари», то имею в виду и многочисленное чиновничество самых разных уровней, и частных лиц, оставивших нам свои письма, заметки, хозяйственные записи. В разговорной речи не было угрозы потери идентификации – там всегда было ясно, о чем идет речь. Также и в царских документах практически не было разноголосицы. Там всегда все ясно. Слава богу, сохранились бесценные для нас документы приказной избы дворцовой усадьбы XVII века в селе Измайлово [68] , в которых скрупулезно день за днем перечисляются все изменения в припасах – сколько чего приобрели, сколько чего выпили царь, царицы, княжны и их окружение. Например:

Таких примеров в этой книге десятки, и из них ясно видно, что, по крайней мере, на царском дворе терминология была совершенно устоявшаяся – никаких «горячих», «куренных», «горьких» и т. д. Из крепких напитков только «вино» и «водка». Причем, обратите внимание, никакой путаницы. Вино и водка – это разные напитки. Здесь еще не знают об утверждении В. В. Похлебкина о том, что слово «водка» следует понимать в значении «крепкий спиртной напиток». Вино – продукт более низкого качества, водка – вино, перегнанное в специальном «водочном кубике», чаще всего ароматизированное различными пряно-ароматическими добавками.

Но зато в этом документе присутствуют два термина, которые не упомянуты В. В. Похлебкиным. Это – «гороховое вино» и «дворянское вино». Можно предположить, что в первом случае речь идет о вине из гороха, в отличие от обычного хлебного, что и потребовало уточнения. Что же касается дворянского вина, то ни в рассматриваемом документе, ни в других источниках мне не удалось найти даже намека на его отличительные особенности. То, что они были, сомнений не вызывает. Документация приказной избы сугубо официальная, ведется с целью учета каждой копеечки, здесь с терминологией не забалуешь, поскольку каждый продукт имеет свою цену. У «вина» одна цена, у «горохового вина» – другая, у «дворянского» – третья. Можно только предположить, что дворянское вино по своему качеству располагалось между обычным вином и водкой.

Итак, в разговорной речи и на «высшем официальном уровне» необходимости в каких-либо разнообразных прилагательных к слову «вино» практически не возникало. Иное дело переписка: здесь пишущий, чаще всего, хотел уточнить, о чем, собственно, идет речь, но в отсутствие общепринятой «узаконенной» терминологии каждый выбирал слова на свое усмотрение.

Поэтому, на мой взгляд, бессмысленно делать какие-то обобщения и искать смысл в сопоставлении этих терминов – вот я и не буду этого делать, в отличие от В. В. Похлебкина. Однако не могу не вступиться за термин «горячее вино». По мнению В. В. Похлебкина, из терминов «горячее вино», «горючее», «горящее», «горелое», «жженое вино» правильным следует считать «горящее вино», «то есть то, которое обладает способностью гореть, выгорать, а не "горячее", то есть обладающее высокой температурой, и тем более не "горелое". Этот термин, по существу, общеевропейский, так как был принят во всех германоязычных странах как официальное название хлебного вина – водки: "брантвайн" (Brandtwein). Этот термин в украинском языке стал основным официальным названием водки – "горшка", а в польском – одним из двух основных: gorzalka и wodka. "Горзалку" употребляют в бытовом польском языке постоянно и гораздо чаще, чем "водку", но последняя обычно преобладает на этикетках и в рекламе».

В. В. Похлебкин почему-то решил, будто «горячее», «горелое», «жженое» связано исключительно со способностью гореть. Между тем немецкий термин Branntwein переводится как «вино, полученное жжением», то есть перегонкой! Дело в том, что немецкий глагол brennen весьма многозначен. В. В. Похлебкин остановился на одном значении «гореть». Отсюда его нелепый перевод «вино-пожар». Между тем, например, фраза «Schnaps aus Kartoffeln brennen» означает «гнать шнапс из картофеля» [69] . Так что термин Branntwein (В. В. Похлебкин ошибочно пишет Brandtwein) означает вовсе не «официальное название хлебного вина – водки», а всего-навсего «продукт перегонки», дистиллят. Поскольку этот термин известен по меньшей мере со второй половины XV века [70] , то и «горячее вино», и «горилка», и «горжалка» – всего лишь его буквальные переводы на соответствующие языки.

На самом же деле термин «горячее вино» – практически единственный, неизменно присутствующий во всех руководствах по винокурению, и обозначает он спиртосодержащую жидкость, полученную методом перегонки, то есть горячим способом, точно так же, как и немецкий термин branntwein. Об этом говорит и устойчивость термина. Прошло почти 200 лет после первого упоминания, а в начале XIX века в руководстве по винокурению дается следующее определение:

Более того, в России в практических руководствах никогда не употреблялся термин «горящее вино» – обычно просто «вино», а если уж с прилагательным, то только «горячее».

В царских указах, когда речь идет об отечественном производстве, всегда поменяется термин «вино» без всяких прилагательных. Но когда речь идет о продуктах иностранного производства, то во избежание путаницы с вином виноградным, применяется термин «горячее вино». Например, в указе Екатерины II сказано: «Иностранное горячее вино и прочая вне Российской Империи деланныя всякия водки суть товар, с коим поступать по тарифам, и которых из них привоз не запрещен, те позволяется всякому для своего обиходу и на продажу выписывать с платежом положенной пошлины» [72] .

Что же касается терминов gorzalka и wodka, то и в этом вопросе В. В. Похлебкин демонстрирует крайне поверхностное знание предмета. Исторически в Польше слово gorzalka означало то же, что и российский термин «горячее вино», a wodka – напитки, в основном ароматизированные, на ее основе (снова полное соответствие с российской ситуацией). Кстати, приняв единожды, что слово «водка» несомненно имеет русское происхождение, он в примечании (стр. 140/73) пишет: «Wodka произносят по польски "вудка", как заимствованное с иностранного (русского) языка. Это лишний раз говорит о неправомерности польских притязаний на термин "водка"; лингвистический аргумент в данном случае неопровержим». Но ранее было показано, что «неопровержимость» этого утверждения находится под очень большим вопросом. Расхождения в значении слов gorzalka и wodka (сохраняющиеся по сию пору) начались в первой трети XX века. Как я уже писал, в СССР в 1936 году водкой стали именовать исключительно чистый водно-спиртовой раствор, а ароматизированные напитки были отнесены к классу ликеро-водочных изделий и стали именоваться наливками, настойками и ликерами.

Несколько иная терминология была принята польской спиртовой монополией. Любые местные напитки на спиртовой основе в Польше официально относились к «вудкам». А чтобы было понятно, что речь идет о водке в российском смысле слова, то есть о чистом водно-спиртовом растворе, на этикетке требовалось уточняющее слово – «чистая» [73] Если вы хотите купить именно водку как простой водно-спиртовой раствор, вы должны покупать то, что называется Wodka czista, в противном случае вы можете приобрести какое-нибудь ликеро-водочное изделие, которое тоже будет именоваться «вудкой».

Таким образом, если поляк скажет, что он весь вечер пил водку, то потребуется уточнение – что же он именно пил: «вудку чисту» или ликеро-водочное изделие. Поскольку все время произносить «вудка чиста» в бытовой речи не очень удобно, то поляки вместо этого скажут: «Я весь вечер пил горжалку». Горжалка, продукт перегонки раки, никогда не была ароматизированной, так что сразу понятно, о чем идет речь. В. В. Похлебкин верно подметил факт, но объяснить его не сумел.

Обсуждение остальных терминов находится примерно на таком же уровне, поэтому, не теряя на них времени, переходим к «эвфемистическим, метонимическим и жаргонным терминам хлебного вина в XVIII-XIX веках».

К ним, по мнению В. В. Похлебкина, относятся «Царская мадера», «Французская 14-го класса», «Петровская водка», «Огонь да вода», «Хлебная слеза», «Сивак», «Сивуха», «Перегар», «Брандахлыст» (точнее – брандахлест), «Самогон», «Самогонка», «Монополька». Разговор обо всех этих терминах сопровождается глубокомысленными рассуждениями об их происхождении, которые опять же преподносятся без тени сомнений – не как предположение, а как установленный факт. Чтобы показать бессмысленность таких упражнений, приведу современные жаргонные термины, взятые из книги историка и писателя А. Никишина [74] : «беленькая», «чистая», «сердечная», «радость жизни», «родимая», «бадяра», «бадяга», «сучок», «винище», «ханка», «дорогая», «жидкая валюта», «белочка», «бухло», «бухалово», «косорыловка», «хмельное вино», «водяра», «жидкий хлебушек», «горькая», «родная», «похмельная», «беспохмельная», «крепкая» – здесь не приведено и половины из первоначального перечня!