Читать онлайн «Диета старика». Страница 46

Пока тело небольшое, лучше всего собирать коллекции. Собирать ключи, ордена, открытки, монеты, почтовые марки, бутылки. Или вырезки из детских книжек с изображениями земляного грунта в разрезе, так что видны туннели, ходы и интерьеры нор и норок. Норки обставлены шкафчиками, диванами, освещены лампами в уютных оранжевых абажурах. Видно, как лиса спит в кровати, подложив собственный хвост под голову и заговорщицки ухмыляясь. Медведи лежат в снежной утробе, в синем освещении, накрывшись многослойными перинами. Спит заяц, сняв свои дряхлые белые валенки и положив очки на тумбочку. Квартиры есть не только под землей. В дуплах расположились совы и белки со своими книгами, рецептами, ковровыми дорожками и креслами. Вот мышь в красном переднике собирается покормить своих мышат: они сидят за столом, а она вносит на подносе крупные чашки - красные в белый горошек. В чашках что-то белое, дымящееся. Наверное это горячее молоко, которое полагается пить перед сном.

Аллегория милосердия - молодая женщина, кормящая грудью старика. Образ католического происхождения. Тюремное окошко, забранное решеткой, напоминает о подобных окошках в католических кабинках для исповеди. Сквозь решеточку Уста поверяют свои тайны Уху. Сквозь решеточку Уста приникают к Соску. Уста старика приникают к соску дочери. Таким образом, старик становится на место своего внука. Милосердие это реверс, обратный ход, возвращение, повтор. Своими сморщенными губами старик нажимает на розовую кнопку, предназначенную для губ младенца, для губ любовника. И все исчезает для того, чтобы через секунду возникнуть вновь - точно таким, каким было несколько мгновений тому назад.

Так называемое "бессознательное" это всего-навсего множество ворчливо-вежливых, маразматически-шутливых голосков, которые, как комариные облака, плывут и вертятся над обширным одиноким болотом, которым является человек. Если прислушаться к их "разговорам", то можно заметить, что они все время что-то куда-то пристраивают с поразительной заботливостью. Верно, у них действительно целое "хозяйство" находится под присмотром.

Джанни Родари

Вот это домик для головы, для головушки конурка, изволите видеть, такая бревенчатая, теплая. Хорошее, сухое бревно тепло сохраняет лучше всякой печки. Это для ног избушка: ногам нужен и уют, и свежий воздух. А здесь у нас ручонка будет жить, такой загончик для нее обустроен, как в зоопарке почти. Тут и забор, и воротца есть, и фонари… А вот плечо у нас в таком вот вигваме размещается, или в юрте - даже не знаем, как лучше сказать… Локоть-локоток… Он в ангарчике таком, ну что-то вроде депо…

Два человека по очереди ныряют в огромный чан с кипящим молоком. Первый выныривает преображенным - он приобрел вечную молодость, красоту и крепкое здоровье. Второй вообще не выныривает - он исчезает в молоке, "сваривается": "…прыгнул в чан и в миг сварился…" Так это описывается в "Коньке-горбунке" и в других сказках. Молоко, питание для младенцев, используется здесь как средство омоложения и как средство казни. Впрочем, можно сказать, что "сварившийся" тоже "омолодился" - но только глубже, чем его предшественник, до стадии предрождения.

"Молодость" происходит от слова "мало". "Молодость" означает "мало даст", поскольку молодость паразитарна, она берет, и берет много, дает же взамен мало. Вынырнувшему молоко дает молодость, но дает мало - в виде отблеска, сияющего на его лице и теле, пусть вечного, но все же лишь отблеска. Это происходит просто потому, что молоко само молодо и может давать только мало. Если же оно вдруг "дает много", то уже не выпускает из себя - человек возвращается навсегда в свое "кипящее начало".

Картина "Неравный брак" Пукирева, находящаяся в Третьяковской галерее, содержит в себе простую геометрическую фигуру - два треугольника, складывающиеся в ромб или же в квадрат.

Первый треугольник - так называемый "любовный": муж, жена, любовник. Муж и жена показаны в момент, когда они становятся мужем и женой - в момент венчания. Старый муж, молодая несчастная жена, молодой и гневный любовник. Этот треугольник дополнен другим - муж, жена, священник. Действительно, если совместить фигуры дамы и джентльмена в одну фигуру, то мы получим священника - цилиндр, наслаиваясь на шляпу с вуалью, даст камилавку.

Сюртук, совместившись с длинным платьем, даст рясу. Если любовник это фигура вычитания (жена вычитается из мужа), то священник - фигура сложения, недаром он вооружен знаком плюса - крестом. В поэме "Знак" фигуры священника и любовника соединяются в одну фигуру: квадрат складывается по диагонали и снова становится треугольником.

Оргию решено было устроить в здании бывшей школы - стандартное здание: два одинаковых блока, соединенные стеклянным коридором. На втором этаже второго блока имелись два больших зала с огромными окнами - бывший актовый зал и бывший зал для занятий физкультурой. Залы были, в общем, в хорошем состоянии, но все же кое-где проступали следы обветшания. В актовом зале, в углу, валялся золотой пионерский горн, за дощатой сценой стоял стыдливо сдвинутый туда белый бюст Ленина. В физкультурном зале, как и во всех физкультурных залах, лежали сложенные большими стопками кожаные маты, пылились шведские стенки и другие гимнастические тренажеры. Решено было сделать во всем здании ремонт. Бригада из Финляндии быстро справилась с задачей. Поскольку было начало сентября, в залы внесли множество старинных медных тазов, начищенных до блеска и наполненных различными сортами яблок - в тот год был отличный яблочный урожай. Что же касается цветов, то в их отношении решили проявить сдержанность - ограничились огромными букетами белых хризантем и астр. Роз не было вообще. Актовый зал украсили знаменами: здесь были всякие - и советские парадные из красного бархата, и императорские штандарты, расшитые парчой, и российские шелковые, с золотыми кистями, и отмененные флаги бывших республик СССР и социалистических стран Европы и Азии, а также новые флаги этих государств.

Были также старинные флаги - копии знамен и штандартов Наполеона. Бюст Ленина, скромно выглядывающий сбоку из-за занавеса, был полностью увит орхидеями. Стены актового зала были затянуты красным бархатом, кое-где стояли большие живописные полотна - именно стояли, а не висели: как будто их только что закончили. Это и в самом деле было так, они даже источали запах масляной краски и скипидара. На одном из полотен изображен был король экзотического острова - толстый мулат в камзоле XVIII века, простирающий руку над порослью крошечных манго вых деревьев. За его спиной застенчиво улыбались восемь его дочерей. На Другом полотне изображен был хоккейный вратарь, облаченный в свои тяжеловесные доспехи, приготовившийся оборонять ворота своей команды. Третья картина была портретом девочки-фигуристки на коньках, в коротком платье, которая с испуганным и почтительным лицом склонялась над божьей коровкой, сидящей на кончике ее пальца. На льду, лезвиями коньков, было написано:

Физкультурный зал оставили совершенно белым, пустым, без каких-либо украшений. Шведские стенки, тренажеры и маты - все осталось на своих местах. Здесь устроители ничего не прибавили от себя.

Кроме простого дачного рассохшегося деревянного столика в углу, на котором стоял большой медный самовар с чаем. Там же горкой возвышались чашки для чаепития - все специально подобранные немного попорченными, с коричневыми трещинками, пересекающими иной раз синеватый цветок на фарфоровом боку чашки. Здесь же находилось серебряное блюдо с лимонами и хрустальная сахарница, наполненная кусковым сахаром. Под столиком десять железных ведер, наполненных холодной водой из святого источника. Кроме этой холодной воды, которую можно было черпать железными кружками, горячего чая, яблок и молока, налитого в хрустальные бокалы, не было поначалу никакой другой еды и других напитков. Не было алкоголя, никаких табачных изделий, а также никаких наркотиков - все участники оргии должны были быть трезвыми, чтобы не повредить эффекту оргиастической свежести.