Читать онлайн «Актеры шахматной сцены». Страница 38

Это, конечно, было не более чем легендой, и Ботвинник опровергал ее убедительнейшим образом на протяжении все тех же сорока семи лет.

И не он один. Не случайно, наверное, Бронштейн в статье, написанной в 1957 году, счел нужным дважды отметить талантливость тогдашнего чемпиона мира: «В основе многолетних творческих и спортивных достижений Ботвинника… лежит, без сомнения, крупный и многогранный шахматный талант…» И несколько далее, раскрыв черты творческого облика Ботвинника: «Все эти дополнительные факторы – только нули, приставленные справа к единице яркого и неповторимого шахматного таланта Ботвинника».

Но почему же она, эта легенда, несмотря на свою вздорность, была так живуча?

Тут причин не одна и не две – их много.

Ботвинник поздно познакомился с шахматами – в двенадцать лет. Из великих сделал свой первый ход позже, если не ошибаюсь, только Акиба Рубинштейн. Так вот, спустя всего два года, в полуфинале первенства Ленинграда среди взрослых Ботвинник набрал 111/2 очков из 12 – необыкновенный результат, особенно если вспомнить, что в ту пору Ленинград по шахматному потенциалу как минимум не уступал Москве. Меня удивляет не столько количество побед, сколько то, что мальчик, не проиграв ни одной партии, лишь одну закончил вничью.

Уже тогда, выходит, у совсем еще юного и неопытного Ботвинника, знавшего шахматы всего два года, была тяжелая рука. В подсознании он словно торопился в своем шахматном развитии, стараясь побыстрее наверстать упущенные годы. Так и кажется, будто с шахматами он еще не был знаком, а его шахматное совершенствование уже загадочным образом происходило.

Раннее созревание, ранняя зрелость таланта позволили Ботвиннику избегать свойственных юности иллюзий, запальчивых промахов, наивных увлечений. Не пора ли мужчиною стать? – этого укоряющего вопроса ему никто не мог задать. Не странно ли, талант, заявляя о себе, должен, просто обязан на первых порах допускать промахи! Пусть талантливые, но промахи. Талантливый юноша не имеет права не увлекаться, не давать волю своим порывам, а как же иначе! Вспомним хотя бы юность Михаила Таля, вспомним, как увлекался и многое терял на этом юный Роберт Фишер, какие, я бы сказал, пылкие промахи совершал в азарте Гарик Каспаров в своем первом чемпионате страны!

Ботвинник ошибок молодости практически не делал, и этого-то ему и не могли простить! Молодо, да не зелено! Это было не по правилам. Так на юноше появился ярлык: сильный, но скучный шахматист. А клей, которым прилепляются ярлыки, как мы знаем, схватывает намертво.

В своем первом чемпионате страны Ботвинник выступил в шестнадцать лет и разделил пятое-шестое места. (Для сравнения: талантливейшие Давид Бронштейн, Тигран Петросян и Михаил Таль впервые попали в финал в двадцать лет и заняли там соответственно пятнадцатое, шестнадцатое, пятое-седьмое места).

При оценке дебюта Ботвинника один из крупнейших авторитетов того времени нашел едва ли не главное достоинство юного шахматиста в уравновешенности его игры! Еще более красноречиво откликнулся на потрясающий успех юноши московский журнал «Шахматы». Из сыгранных Ботвинником двадцати партий он опубликовал четыре – именно и только те, в которых тот потерпел поражение…

Почему удачливому дебютанту чемпионата был устроен такой странный прием? Может быть, тогда вообще принято было молодых держать в черном теле – на всякий случай, чтобы не задирали нос? Вовсе нет. Щедро одаренного Николая Рюмина, шахматиста яркого, остроатакующего стиля, выигравшего, кстати, у Капабланки сенсационную партию в московском международном турнире 1935 года, принимали куда теплее. Увлекавшийся и азартничавший в игре (вот оно, право таланта!), хотя и нередко при этом ошибавшийся, Рюмин вообще был любимцем шахматистов. Я всегда с восхищением наблюдал за ним в Центральном парке культуры имени Горького. Высокий, сутулый, во всегдашней тюбетейке, Рюмин, между прочим, чем-то неуловимо напоминал молодого Горького на фотографиях. Рюмин несколько лет конкурировал с Ботвинником в борьбе за лидерство в советских шахматах, и, как вы уже догадываетесь, симпатии многих были опять-таки не на стороне Ботвинника.

Так в чем же дело? Может быть, у Ботвинника действительно не было острых партий, эффектных атак? Было, и немало! Но как римские когорты побеждали во многом благодаря четкой, продуманной системе действий в наступлении и защите, благодаря умелому перестроению боевых порядков, так и Ботвинник превосходил других мастеров прежде всего в стратегии, в постановке партии в позиционном понимании. Поэтому и возникала иллюзия, будто тактика была его уязвимым местом.

Как ни странно, тот знаток, который, как видно, не без сарказма обратил внимание на уравновешенность игры юнца, попал в яблочко! Ибо уже тогда, в шестнадцать лет, став только после этого чемпионата мастером, Ботвинник обладал тем, что резко выделяло его среди советских шахматистов того времени – разносторонностью («уравновешенностью»!), густой энергией, неудержимой напористостью игры.

Много-много лет спустя, перед последним матчем Ботвинника, защищавшего свой титул, экс-чемпион мира Михаил Таль сформулирует свой прогноз с афористической четкостью:

– Мне кажется, что одной из важных проблем матча станет конфликт между пробивной силой Ботвинника и непробиваемостью Петросяна.

Пробивная сила – это словосочетание всегда было опознавательным знаком игры Ботвинника во всех без исключения турнирах и матчах.

Страстный и непримиримый ревнитель шахматных законов, Ботвинник всегда (за одним редчайшим, хотя и важным исключением, – мы к нему еще вернемся) играл по позиции. Если позиция подсказывала, что вернейший путь к цели – накопление позиционных богатств, Ботвинник без колебаний шел по этому скучному пути. Если позиция требовала принятия безотлагательных решений, он не уклонялся от ответственности и шел в атаку. Но атакующие позиции, как мы знаем, возникают не так уж и часто. Молодые, горячие головы пытаются иной раз такие позиции создавать искусственно, поступаясь при этом какими-то позиционными выгодами. Ботвинник этого не делал – он, повторяю, строго уважал шахматные законы.

Тут есть один нюанс. Уважать шахматные законы мало, надо еще, чтобы эти законы уважали вас. Став чемпионом страны в 1931 году, двадцатилетний Ботвинник превзошел всех советских мастеров, помимо всего прочего, и в позиционной технике и уже тогда практически сравнялся в этом с сильнейшими шахматистами Запада. Мастера старшего поколения, не владевшие таким умением, не могли смириться с тем, что юнец переигрывает их позиционно, а иногда даже и чисто технически. А что, действительно обидно! Они ведь тогда не знали, что в боях с ними оттачивает свой клинок будущий чемпион мира…

Молодому Ботвиннику чуть ли не в укор ставили, что он сравнительно рано отказался от открытых дебютов и перешел на закрытую игру. Откуда, дескать, в юноше такая осторожность? А никакой осторожности: просто Ботвинник очень быстро осознал, какую силу представляет собой хорошо обдуманный и заранее подготовленный стратегический план, вытекающий из дебютного построения. В открытой партии позиция часто быстро упрощается, а ему нужно было получить сложную игру, где решают не случайности, а логические закономерности, где осуществляемый план всей своей массой, как бетонной плитой, придавливает противника, лишает свободы действий, лишает возможности случайно подвернувшимся шансом изменить ход событий. Я позволю себе привести упрощенное сравнение с классической борьбой, где надо, помимо прочего, уметь держать противника в партере, не давая ему встать на ноги. Ботвинник как никто другой умел держать противника в партере – вспомним хотя бы матч-реванш с Талем. А если ситуация была иной, если требовалось провести эффектный прием, он прекрасно умел осуществить и это.

Разговоры о том, что Ботвинник играет суховато, что многие его победы – главным образом результат домашней подготовки, приутихли лишь после его триумфальных выступлений в 1935 и 1936 годах, особенно после незабываемого ноттингемского турнира, где играли все без исключения сильнейшие шахматисты того времени.

О, этот Ноттингем! Помню, с каким жадным и почтительным восторгом ловил я, чемпион (простите за нескромность!) хабаровских школьников, сообщения о том, как наш, советский Ботвинник, в ту пору еще комсомолец, не только на равных сражается с шахматными богами-олимпийцами, но и побеждает их. Подумать только – Ботвинник разделил первое место с Капабланкой, оставив позади тогдашнего чемпиона мира Эйве, Решевского, Файна, Алехина, Ласкера, Флора и других. Его партия с Тартаковером была признана красивейшей в турнире, а партия с Видмаром отмечена призом за красоту.

И вот ведь что удивительно: все еще молодой Ботвинник поднялся на шахматный Олимп, где царили легендарные уже в ту пору Алехин, Капабланка, Ласкер, с необыкновенным спокойствием и чувством достоинства.