Читать онлайн «Надежды, разочарования, мечты…». Страница 20

Как и все люди, связанные с хоккеем, я немало слышал, разумеется, о «железном» Тарасове, о его неслыханно твердом характере, о «железной» дисциплине в армейском клубе. Впрочем, не только слышал о Тарасове, но и знаю его уже много лет.

Уверяю читателя, что ничего этого не было в том ЦСКА, в который попал я. Не было не только «железной» дисциплины, но и элементарной – с точки зрения требований, принятых в современном спорте.

Для меня, повторяю, дисциплина – это и поведение в быту, и дисциплина игровая.

Все эти проблемы тесно связаны одна с другой, и вычленить их можно только в послематчевом анализе. Они нерасторжимы в практике. В спорте. В жизни.

Тактическое образование – это не только тактическая эрудиция игроков, их умение разобраться в том, что происходит на льду. Не только готовность найти ключи к любой тактической схеме, предложенной соперником, но и неукоснительное, точное исполнение заданий на матч, строгая игровая дисциплина, исключающая казацкую вольницу, какой-либо анархизм на поле.

Разумеется, следование плану, выполнение тактического задания не только не исключает, но и предполагает импровизацию, творчество, неустанный поиск.

В спортклубе ЦСКА все, кажется, соглашались, что Тихонов занял в общем правильную позицию. Именно в общем. Ибо когда речь шла не об общих декларациях, не о перспективных планах и принципах, которым, по мнению тренера, должна следовать команда, но о конкретных людях, в том числе знаменитых, нужных команде для ее боеспособности, взгляды руководителей менялись. Мои решения вызывали недоумение и протесты.

Я убеждал хоккеистов, уговаривал их, просил подумать о судьбе команды и о собственной судьбе. Терпел многое. Долго терпел. Но наступало время, когда просьбы и уговоры уже не действовали, когда терпение было исчерпано.

И тотчас же возникали сложности. Меня не понимали. Друзья, далекие от спорта, спрашивали не раз:

– Ну почему вы, в ЦСКА, должны выносить сор из избы, когда рядом, в команде ваших соперников, за такие же проступки игрока наказывают тихо, стремятся все-таки сохранить его для команды, хотя проступки бывают там и более тяжкие?…

Отвечал:

– А может быть, и они возьмут с нас пример? Кто-то же должен начать?… Мы будем наводить порядок, даже если все об этом будут знать, даже если нас за это будут не просто критиковать, но и ругать. Даже если надо мною станут насмехаться… Но мы добьемся, что с нас будут брать пример…

Я был непреклонен; Ибо убежден, что сильный коллектив может себе позволить выносить сор из избы, его нравственному здоровью не опасны никакие критические перетряски и переоценки. Что же касается позиции тренера… Стараюсь не забывать, что тренер отвечает не только за очки, набранные его командой, не только за сегодняшнюю игру и поведение спортсмена вне площадки, но и за то, каким этот спортсмен будет в будущем, каким человеком он станет.

Было бы неверно рассматривать мою работу в ЦСКА как деятельность, направленную на некую кардинальную ревизию, на решительный пересмотр всего того, что было найдено, накоплено, создано прежними тренерами. Конечно же, нет! Я опирался на лучшие традиции ЦСКА, где на протяжении десятилетий спортсменов приучали трудиться самоотверженно, истово, с полной отдачей сил, где со времен Тарасова существовал закон – играть с первой и до последней минуты, где молодежь воспитывалась в духе патриотизма, истинного товарищества, где, наконец, многие годы стремились не останавливаться на достигнутом, но неустанно искать возможности и пути усиления игры.

Говоря о недостатках в игре армейцев, вовсе не собираюсь упрекать за это кого-то из тренеров, работавших в ЦСКА. Тем более Анатолия Владимировича Тарасова: ко времени моего перехода уже несколько лет команда готовилась к сезонам и играла без него.

Дело в ином. На мой взгляд, в мировом хоккее самые большие изменения происходили именно в середине 70-х годов. Между прочим, и потому, что именно тогда начались регулярные встречи с профессионалами. Успехи советского хоккея, приумноженные в матчах с соперниками из канадо-американских клубов, еще более повысили интерес к нашей школе игры. Нас внимательно изучали, стараясь определить, за счет каких качеств побеждают сборная СССР и московские клубы.

К сожалению, мы не обратили внимания на этот пристальный интерес к нашему хоккею. Непрерывные победы успокоили и игроков, и тренеров, и требовательность к своей подготовке, к совершенствованию игры была снижена.

Замечу здесь же, что резко сдали наши игроки, в том числе и многие ведущие, и в морально-волевом плане, этом важнейшем компоненте современного хоккея.

Пожалуй, наиболее заметным было отставание в тактической подготовке хоккеистов, даже и ведущих.

Команду ЦСКА издавна упрекали, что она играет только в тактике силового давления: мнет, как паровой каток, соперников с самого первого вбрасывания, и мастерство игроков, в конце концов, решает исход матча. Так бывало. Но это высокое мастерство порой само по себе успеха не приносило. Наталкиваясь на хорошо организованную оборону, армейцы не могли ее сломить, а умения для ее преодоления не хватало.

Терялась уверенность, действия приобретали хаотический характер, все бросались «спасать» команду, брали игру на себя, сбиваясь на индивидуальные действия.

Летом мы проводили занятия по тактике – в классе и на льду – и хоккеисты выражали неудовольствие вслух:

– Мы все это знаем… Все умеем… Теория важна, но важнее практика, а мы пока – сильнейшие в миpe…

Приходилось напоминать, что сильнейшие – чемпионы мира, а мы два раза подряд уступали этот титул. Возражения не заставляли себя ждать:

– Это – игра. В игре случается всякое… А если бы Балдерис забил, когда выскочил один на один с чехословацким вратарем, то… А если бы мы не проиграли второй матч шведам, где мы были не хуже, то…

Спорил. Говорил, что в спорте исход борьбы решают реальные факты. Забитые голы. Выигранные матчи.

Помог мне первый же выезд на товарищеские матчи. Как и летом 1983 года, летом 1977-го ЦСКА провел серию контрольных поединков в ФРГ. Там устроили турнир, приглашены были и чехословацкие хоккеисты.

И вот встречаемся с соперниками из ЧССР.

Первый период. Чехословацкая команда играет в тактике силового давления. У нас ничего не получается. С трудом выходим из своей зоны. Не успеваем раскатиться. Нет первого паса.

В перерыве разбираем ход борьбы. Подсказываю, как, в каком ключе надо играть против соперника, чтобы прорвать его оборону.

Начинается второй период. И сразу же выясняется, что соперник изменил тактику. Отказался от силового давления. Взял на вооружение прессинг.

Следующий перерыв ушел на анализ и выработку плана действий в условиях прессинга.

Начался третий период, и соперник снова заиграл иначе. Видимо, сил уже было меньше, и чехословацкие хоккеисты, откатившись назад, выстраивали рубеж обороны на синей линии, пытались поймать нас на контратаке.

Это была помощь мне словно по заказу. Армейцы воочию, на собственном опыте убедились, насколько тактически искусен соперник (и не сборная страны, а рядовой клуб!), насколько трудно отыскать ключи, которые позволили бы приоткрыть оборону соперника, легко и весьма квалифицированно меняющего по ходу матча рисунок своей игры.

Перечитываю и в пятый, и в десятый раз то, что написано, отредактировано, поправлено и снова отредактировано, понимаю читателя, который недоумевает, но ничего исправлять не хочу, да и не могу.

Все было точно так, как рассказано на этих страницах. У знаменитого, славного своей историей клуба, двадцатикратного чемпиона страны были проблемы. Немало проблем. Уточнять, выправлять надо было многое.

В команде играли опытнейшие хоккеисты, давно сложившиеся мастера, с устоявшимися воззрениями, и переубедить их, переговорить было, пожалуй, невозможно. Разговоры грозили быть бесконечными и безрезультатными.

Изменить ситуацию, настроения игроков, не склонных что-либо менять, могли только реальные факты. Только серьезный и вдумчивый анализ положения дел в команде, анализ каждого матча, выигранного и проигранного, анализ действий в каждом периоде, в каждом игровом отрезке. Анализ убедительный, доброжелательный, аргументированный.

Предстоял солидный объем работы. Не с одним каким-то «трудным» хоккеистом. С командой, которую никто и никогда, в том числе и я, не относил к числу «трудных».

Программа, предложенная команде, стала серьезным испытанием, и не все с ним справлялись. Были тому разные причины. И разные объяснения. Молодым хоккеистам, недавним новобранцам команды, справиться с предложенным объемом работы было трудно, поскольку им недоставало подготовки. Многоопытным мастерам тяжко было из-за возраста. Некоторые могли справиться с любыми заданиями тренера, но не хотели тренироваться с полной отдачей сил и потому порой увиливали от работы.