Читать онлайн «Роковая корона». Страница 37

Где бы они ни появлялись, Мод всякий раз бывала удивлена тем, как тепло принимают Стефана лондонцы. Ее отец лично знал всех крупных землевладельцев своего королевства, но Стефан был знаком и с простыми горожанами. Все, от процветающих торговцев до скромных церковников, ткачей и подмастерьев, знали Стефана из Блуа. И, казалось, все они были очарованы им. Радость, которую выказывали эти люди при виде ее кузена, неизменно передавалась ей самой.

Мод закончила одеваться как раз, когда колокола зазвонили к вечерне. Когда она добралась до аббатства, все придворные и знать со всего королевства уже собрались здесь на рождественскую мессу. Мод заметила, что не явились только ее отец и недавно прибывший король Шотландии.

Потом все перебрались в большой зал Вестминстерского дворца, дожидаясь короля и его высокопоставленного гостя. На стенах, увешанных гобеленами, ярко пылали тисовые факелы. Большие поленья, специально подготовленные для сочельника, горели в центральном камине; пол был усыпан сушеным тростником и ароматными травами. Алый падуб, темно-зеленый плющ и омела с белыми цветами свешивались с деревянных балок потолка.

— Ты сегодня очень красива, сестра, — улыбаясь, произнес Роберт. Рядом с ним стояла Мэйбл, его жена-валлийка.

Мод улыбнулась в ответ. Она искала взглядом Стефана, который уже пробирался сквозь толпу, двигаясь к ней. Он держал под руку Матильду. Кузен великолепно выглядел в темно-красной тунике, черных обтягивающих штанах и черном плаще, подбитом лисьим мехом, накинутом на плечи. Нескрываемое восхищение, вспыхнувшее в его глазах, вознаградило Мод за те долгие часы, когда она вместе со служанками трудилась над своим нарядом. Поверх платья, сшитого из небесно-голубого шелка, она надела синюю тунику с длинными висячими рукавами. Талию стягивал золотой пояс; на груди сверкал маленький золотой крестик, украшенный жемчугом и рубинами, который изготовил для нее лучший во всей Италии золотых дел мастер. Плечи принцессы окутывал темно-синий плащ, подбитый мехом горностая. Прическу венчала прозрачная вуаль, придерживаемая золотым венцом с крупными жемчужинами. Сознавая, что взоры всех присутствующих обращены к ней, Мод вспыхнула от удовольствия, и ее серые глаза заблестели.

— Вот он, — прошептал Роберт, склоняясь в глубоком поклоне.

Вслед за главным дворецким в большую залу вошел король Генрих рука об руку с королем Шотландии Давидом. За ними следовал архиепископ Кентерберийский, Вильгельм из Корбэ, далее — епископ Солсбери и, наконец, королева Аделиция.

Встреча с дядей Давидом явилась для Мод большим потрясением. Она знала, что дядя воспитывался в нормандской Англии, и думала, что он будет выглядеть и вести себя так же, как нормандцы. Но совершенно неожиданно принцесса оказалась в мощных объятиях рыжебородого великана с загорелым, изборожденным морщинами лицом, который звучно расцеловал племянницу в обе щеки.

— Эгей, Генрих, да она стала настоящей красоткой! — Давид Шотландский огромной волосатой ручищей приподнял лицо Мод за подбородок и уставился на племянницу доверчивыми голубыми глазами ее матери. — Ни следа моей бедной сестрички Матильды, — продолжал он. — Мод — настоящая нормандка.

Главный распорядитель дунул в рог из слоновой кости. Все расселись по местам за столами, уставленными подносами с хлебом, большими оловянными солонками и деревянными чашами с элем. Король с ближайшими родственниками и главными духовными лицами поместился за самым высоким столом, установленным на помосте. Стол был покрыт снежно-белой льняной скатертью, украшен веточками падуба и уставлен серебряными кубками. К удивлению и смущению Мод, ее место оказалось самым почетным — между двумя королями. Неужели это место предназначалось не для Стефана?

— Я тебя не видел с тех пор, как ты родилась, — прошептал Мод на ухо Давид Шотландский.

Прежде чем она успела ответить, двери в дальнем конце зала распахнулись и появилась длинная процессия слуг, несущих яства, во главе с главным поваром, который нес огромное блюдо с головой вепря, в пасти которого торчали желтые клыки, а между ними виднелось большое яблоко; голова была украшена ярко-красными ягодами падуба и листьями зеленого плюща. За вепрем последовали дымящиеся блюда с олениной, зайчатиной, павлинами, целым жареным козленком, молочным поросенком и огромным гусем, покрытым хрустящей зажаренной корочкой. Далее появились кролик в вине, вареные миноги, сазан и разнообразные рыбные паштеты и пироги. Столы уже ломились от изобилия еды.

Оруженосцы разрезали мясо и прислуживали своим господам, опустившись на одно колено. Пажи наливали вино в серебряные кубки и носились между кухней и пиршественным залом с салфетками и чашами воды для мытья рук.

Дядя Давид заботливо опекал племянницу.

— Ты должна попробовать вот этот ломтик гусиной грудки, — настаивал он.

Он угощал сперва Мод, потом угощался сам, но принцесса заметила, что самые отборные кусочки дядя Давид сберегает для двух огромных шотландских борзых, сопровождавших его сюда из Шотландии, а сейчас гордо сидевших рядом с ним.

По непонятной для нее причине Мод не могла проглотить ни кусочка тех лакомств, которые предлагал ей дядя. Время от времени она бросала взгляды на Стефана и тот отвечал ей мимолетными заговорщицкими улыбками, переполнявшими ее восторгом. Мод чувствовала, какое напряжение царит за главным столом, как и во всем зале. Глаза всех гостей выжидающе устремлялись на короля Генриха. Как и сама Мод, все гости нетерпеливо ждали, когда же король объявит имя наследника.

Блюда с едой сменились чашами с фруктами и орехами, подносами с конфетами, марципанами и медовыми пирогами. Затем дворецкий внес в зал большую чашу с «шерстью ягненка» — вином, изрядно приправленным специями и смешанным с мускатным орехом, имбирем, медом, поджаренными хлебными крошками и печеными дикими яблоками, которые всплыли на поверхность налитка и аппетитно сверкали светлыми бочками. Король осушил кубок за тех, кто прибыл к его двору в честь Рождества, знать же, в свою очередь, выпила за короля, прокричав троекратное «Ура!».

Мод прежде никогда не видела такого ритуала, и дяде Давиду пришлось объяснить ей, что это — древний саксонский обычай, которому следовал король. Прозвучали тосты, и любимый менестрель Генриха пропел несколько героических песен. Когда он закончил выступление, факелы уже стали потрескивать, вокруг почерневших балок под потолком клубился дым и в зале сделалось чересчур жарко. Гости распахнули плащи, принялись нетерпеливо шаркать ногами под столом, расстегнули пряжки на поясах; лица разрумянились от выпитого вина; кое-кто даже захрапел.