Читать онлайн «Иерусалимский покер». Страница 62

Раввины убивают христианских мальчиков? вяло пробормотал Нубар.

Так утверждал польский католический священник, которого лишили духовного сана за разные преступления, начиная с растраты и заканчивая изнасилованием. В тысяча восемьсот семьдесят шестом году он написал книгу про всемирный заговор, а потом предложил лидерам российского еврейства заплатить ему за то, что он опубликует опровержение. А за чуть более высокую плату он предложил даже выступить с опровергающей лекцией. Ты понимаешь, с какой компанией ты связался, Нубар?

Абсолютная истина, пробормотал Нубар, заключена в этой формуле, которая содержит ключ к сонму загадок, на первый взгляд неразрешимых.

Знаю. Это отсылка к «Протоколам сионских мудрецов». Их написал в Париже некто Рачковский, глава зарубежного отделения царской охранки. Он все стряпал обличительные работы и сам же их опровергал под именами реальных людей. А еще придумывал несуществующие организации, издавал брошюры от их имени, а потом некоторые из них опровергал от имени других несуществующих организаций. И так до бесконечности. Неужели ты не видишь, к чему это приводит?

Нубар пробормотал, что пересмотрит свою теорию исторических заговоров, но на самом деле его это больше не волновало. Теперь его увлек Великий иерусалимский покер, тайные причины игры и особенно трое злобных преступников, которые теперь пытались украсть у него бессмертие, — скрывая от него философский камень, лежавший где-то в Старом городе, там, где его зарыл дед.

София положила у его локтя тонкий томик стихов католикоса Нерсеса IV, армянского священника двенадцатого века.

Почитай немного, Нубар. Это успокоит твои нервы.

Нубар кивнул.

И обещай мне, что хотя бы обдумаешь возможность провести каникулы с мельхитаристами в Венеции, и в не очень отдаленном будущем. Я уверена, это принесет тебе отдохновение.

Обещаю, бабуля, сказал он. Нубар уже обдумывал, как бы перенести деятельность РБУ с Балкан на Ближний Восток.

Нубар дал РБУ задание собрать самую исчерпывающую информацию о Великом иерусалимском покере. Вооружившись ею, он найдет способ прекратить игру и уничтожить трех ее преступных основателей. А потом он сам захватит тайный контроль над Священным городом, найдет Синайскую библию, которую скрыл там его дед, и завладеет философским камнем, дарующим бессмертие.

Перенести деятельность РБУ на Ближний Восток оказалось на удивление легко. Сеть Нубара на левантийских базарах функционировала гораздо лучше, чем в болгарских книжных магазинах или трансильванских частных библиотеках. Информация об Иерусалимском покере собиралась с энтузиазмом, которого агенты Нубара почему-то не проявляли, когда им приходилось иметь дело с Парацельсом и алхимическими тайнами.

Уже в самом начале агенты прислали сведения, которые обеспокоили Нубара. Речь шла о солнечных часах, висевших у двери в подвал, где проходила игра. Агенты сообщали, что в девятнадцатом веке эта чудовищно тяжелая бронзовая штука была переносной и принадлежала легендарному английскому исследователю по имени Стронгбоу, о котором говорили, что в конце века он тайно владел Османской империей.

Нубар немедленно понял, что это очень ценная информация. Не менее важно было и то, что куранты, приделанные к солнечным часам, били, когда им взбредет в голову, искажая всякое представление о времени и полностью дезориентируя пришлых участников игры. С другой стороны, враги явно благоденствовали в хаосе, который создавал сей противоестественный хронометр.

В чем же дело? Неужели враги хотят восстановить империю Стронгбоу с помощью этих часов? Неужели тайные игры со временем ведутся не просто для того, чтобы завладеть Иерусалимом, но и чтобы взять под контроль весь Ближний Восток?

Нефть. Они не только пытаются отнять у него бессмертие, но и хотят забрать все деньги, которые он унаследует. Эти трое чертовски коварны.

Нубар прищурился.

Игра в покер оказалась еще опаснее, чем он подозревал. Он и помыслить не мог, чтобы в Священном городе против него созрел настолько вероломный заговор.

   Пухлые отчеты, которые агенты Нубара посылали в Албанию, оказались гремучей смесью слухов, туманных фактов и голословных утверждений. Каждый следующий отчет сумасбродством превосходил предыдущий. И даже если в них попадались надежные сведения, они почти сразу ускользали и терялись в извивающихся переулках Иерусалима с легкостью Хадж Гаруна, этого призрака, который каким-то образом воплощал дух мифического города, священного для всех.

Отчеты были настолько сложны, что просто лишали Нубара сил, и он проводил долгие дни, размышляя над неразберихой в вечном городе. Вначале он носился с идеей поехать туда под чужим именем, чтобы оценить ситуацию на месте. Приехав в Иерусалим, он бы даже мог сам принять участие в игре, взяв с собой самых сильных своих агентов в качестве телохранителей и хитро притворившись глухонемым, чтобы ничего не разболтать.

Но нет, думал Нубар. Еще не время. Сейчас слишком опасно появиться в Иерусалиме и выступить против коварных врагов, пусть даже под чужим именем и надежной охраной. Слишком многое поставлено на карту. РБУ должно подготовить почву, иначе поездка будет небезопасной. Сейчас необходимо сохранять инкогнито, сидеть в укрепленном замке далеко от Иерусалима, методически совершенствовать свои теории и аккуратно собирать стопки таблиц и расчетов.

А может быть, не только сейчас. Нубар уже ощущал, что миф Священного города может навсегда от него ускользнуть — как бабочка в полете, вечно бросающая вызов порядку мироздания. Когда он был ребенком, бабочки его восхищали — но только мертвые. Их беспорядочные зигзаги, свободный полет на крыльях ветра, неожиданно вспыхивающие и тут же гаснущие цвета всегда раздражали его, и он сам никогда не ловил бабочек для своей коллекции. Это делали слуги.

Так что, может быть, уже тогда Нубар понимал, что так и не осмелится поехать в Иерусалим и столкнуться лицом к лицу с реальностью мифа, с выглаженными временем булыжниками, не осмелится взглянуть в глаза массивным стенам, которые плыли сквозь годы, давая прибежище надежде и оберегая в своей тени лелеемую воду священных колодцев, не осмелится пройти тайными неизведанными путями веры и обета, не посмеет увидеть гору множества чаяний и упований, которую множество народов вознесли над прахом.