Читать онлайн «Один человек». Страница 19

Ел блюдо под названием «Цыплячьи нежности» и запивал пивом «Миссисипская грязь». Там крокодил страшный нарисован на этикетке. И что? И ничего. Просто перевод нашего «цыплёнка жареного» и пива «Клинского» на американский. Умеют переводить, ничего не скажешь. А вот пиво с тематическим названием «Delirium Tremens» — с розовыми слониками, улыбчивыми дракончиками и симпатичными зелёненькими крокодильчиками (все на вид здорово поддатые) на этикетке — просто замечательное. Оно, правда, бельгийское и к основной теме повествования никакого отношения не имеет, но… так уж устроена эта страна, что к ней всё или имеет отношение, или должно иметь.

У всех нормальных людей уже тридцать первое и снег под ногами скрипит вовсю, а у меня всё ещё тридцатое, дождичек меленький, жёлтые цветочки под балконом цветут и декабрь им и не указ вовсе. Елки здесь красивые и пушистые, но не пахнут, хоть и настоящие. То есть пахнут, конечно, но слабо и не по-нашему как-то. Зато уж лампочек на их украшение не жалеют. Те лампочки, которые остаются от ёлок, идут на украшение пальм. А уж когда и пальмы все украсят, то дома иллюминируют просто-таки напропалую и, само собой, на зависть соседям. Соседи в долгу тоже не остаются и такие гирлянды на свои заборы наворачивают, что пробки вылетают до Канады включительно и мировые цены на нефть подымаются запредельно на радость нашим топливным экспортёрам, которые и так живут, ни о чём не печалясь. Те же, кто победнее, разноцветных световакханалий себе позволить не могут и от чёрной зависти жалуются властям, что при таком избыточном ночном освещении спать не могут, и на поправки к конституции ссылаются. Ну, а при слове «конституция» тотчас приезжают власти на машинах с мигалками, наручниками и пистолетами. Откуда ни возьмись, прибегают своры адвокатов с зарплатами по двести долларов в час и давай представлять в суде противные стороны до их полного финансового изнеможения. А тут и счета за электричество приносят, потому как они сами, по обычной почте, и прийти-то не могут по причине своей огромности. Дня не проходит, как все, кроме адвокатов, начинают убытки подсчитывать и слезами такому горю даже и помочь не пытаются. Рассказывают, что неподалёку от мексиканской границы, в городке Эль Кахон, жил одинокий старичок по фамилии Гарланд[6], единственное развлечение которого состояло в украшении своего жилища новогодними гирляндами и которого завистливые соседи судебными тяжбами довели до полного разорения. Так этот старичок от отчаянья удавился прямо на гирлянде, а перед этим удавил свой старенький фордик. Соседские дети вроде как и слышали, что фордик бибикал-бибикал жалобно, а потом взвизгнул тормозами и затих, но забегались-заигрались, родителям не сказали и только через два дня их обоих (и старика, и фордик), уже давно остывших, полиция и нашла.

К православному Рождеству клён во дворе облетел почти весь. Ну, что ж, лучше поздно, чем никогда. На голой нижней ветке обнаружилось гнездо колибри размером с чайную чашку. Или нет, ещё меньше. С рюмку водки. В рюмке сидит колибриха — только клюв и хвостик видно. Насиживает свою утиную дробь. Бестолковая. Январь ещё неизвестно сколько продлится, а она насиживать задумала. А может, и не задумала, кто её разберёт. Так, залетела по глупости. Одно слово — птичьи мозги.

На американском космодроме (том, что на мысе Канаверал, во Флориде) совсем нет табличек типа «Стой! Запретная зона». Вместо этого вдоль дорог каналы и канальчики. А вот в тёмной воде этих многочисленных каналов и канальчиков ещё более многочисленные крокодилы и крокодильчики. Не могу сказать, что у меня было большое желание выходить из экскурсионного автобуса даже во время запланированных остановок.

Конец января в Сан-Диего. Цветут мимозы, вишни готовятся. Вечер пятницы. Начальство покинуло нас после очередного разноса по поводу… всё равно по какому поводу. Мы сидели в семинарской комнате, перебирали спектры, хроматограммы, переругивались с использованием ненормативной химической лексики… Компания была мужской и русскоязычной. В основном молодое пополнение, которое наш босс вывез из России буквально несколько дней назад. Пополнение шумело, переполненное свежими впечатлениями от местных калифорнийских реалий. Мы с моим другом Серёгой вяло пытались вернуть разговор в рабочее русло. Получалось плохо.

О чём говорит, но не имеет понятия молодёжь мужского полу? Вот именно. О них. Но мы же в Америке. Значит об американских. О, эти невыносимо однообразные разговоры… Нет таких недостатков у американских женщин, которых не мог бы найти наш соотечественник. Даже если он спит и видит, как стать бывшим. И щёки как ягодицы, а ягодицы как удавиться, и немедленно. И ни талии, ни клио, ни мельпомены, не говоря о Терпсихоре. И везде силикон. Горы и долины силикона. И полная пустота в голове, наполненной только хрустом чипсов, которые она в неё ест. И вообще все они чернокожие китаянки в разноцветных индийских сари, лопочущие по-арабски. Короче говоря, даже если у вас стойкая бессонница, то список этих кораблей не прочтёшь и до половины. И мы с Серёгой вступились. Нас задело за чужое. Призывали оглянуться вокруг. Приводили в пример черноволосую и кареглазую Кэролайн, секретаршу босса, за которой каждый вечер к концу рабочего дня приезжал амбал на джипе, чтоб у него колёса отсохли. Серёга даже рассказал о своей соседке по дому, которая… впрочем, это уже лишнее. Умоляли пожить в стране хотя бы недели две, а уж потом делать далеко хромающие выводы. Куда там… Молодёжь знала все. Как поступают в таких безнадёжных случаях? Именно так мы и поступили. Плюнули и пошли за пивом. Поехали, выражаясь по-американски. В магазинчик под названием «Торговец Джо», где всегда было бельгийское пиво и копчёные в хлопковом масле устрицы. И отличные солёные огурцы, о которых вам любой наш человек, видевший Америку по телевизору, скажет, что их там нет и быть не может. И сыр с голубой плесенью, и хрустящие тонкие сухарики с чесноком, на которые этот сыр… Загрузили тележку и встали в очередь к кассе. Стоим. Молчим в тележку. Во рту сухо после бесплодных дебатов с подрастающим поколением. И тут… через три или четыре человека от нас в очереди стоит Она. Читает журнал и говорит по телефону. Возраст… тот самый, когда поднявшееся солнце почти высушило все капли росы на раскрывшемся цветке и аромат, который он начинает источать, все сильнее и сильнее щекочет ноздри. Бывает так, что может защекотать до полного изнеможения. Мы с Серёгой переглянулись. Серёга жадно облизал губы, часть бороды и усов и сказал:

— А вот…

— И не говори, — ответил я. — Тот самый размер.

— Видишь…

— И слепой увидит. Ты смотри какая…

— Как две…

— У…

— Ага. Просто…

Подробно похвалив видимое, мы перешли к невидимому. Я почувствовал, как в магазине стало душно. Не хватало воздуха. Прекрасная незнакомка что-то щебетала по мобильному телефону. Какому-то Норману… что-то уменьшительно-ласкательное… Подробностей было не разобрать — чужой язык, да и шумно в магазине. Мы с Серёгой немедленно поиграли в игру под названием «Если бы Норманом был я».

Тут девушка перестала говорить по телефону, посмотрела в нашу сторону, улыбнулась и сказала: «Ну, что, мальчики, скоротали время? А если б не я — трындели бы о своём пиве и ценах на подержанные тачки». Перевода нам не потребовалось. По-русски мы и без перевода…

А со своей соседкой Серёга меня потом познакомил. Столько золота и солнца в волосах я никогда не видел. И таких изумрудных глаз тоже. Марина её звали.

Наша фирма, «Chemical Diversity Labs, Inc.», участвует в выставке «Лабораторная автоматизация — 2002». Это в Палм Спрингсе, маленьком курортном городке в южной Калифорнии. Химики мы. Нас мало на вы-тавке. Всё больше биологи. Их вообще расплодилось в последнее время, как кроликов в Австралии. Ходят с важным видом, лопочут о чём-то своём, непонятном, биологическом. Реакторы наши химические за блестящие гайки и штуцера трогают. Погрохают-погрохают и отходят. Даже вопросов не задают. И то сказать — какой вопрос биолог химику задать может? Только и одно общее между нами, что на работе в белых халатах ходим. Так и ветеринары в белых халатах ходят, и нянечки в детских садиках… Ну, да не о том речь.

Подходит к нашему стенду дядечка. Сам лысый, борода всклокоченная, зубы редкие и галстук-бабочка. Биолог, одним словом. Пальцем на один из реакторов, что поменьше, тычет и спрашивает:

— Эта штучка для чего будет?

— Штучка, — отвечаю, — будет для жидкофазного химического синтеза в аналитических лабораторных масштабах.

И прибавляю с вызовом:

— Вам-то зачем? Вы ведь наверняка биолог, а не химик. Вон и на карточке опознавательной все буквы в названии вашей конторы биологические.