Читать онлайн «Фестиваль». Страница 51

Наконец девушка выбрала для себя далеко не самое простое решение для дальнейшего общения. Она мило улыбнулась и, для начала скорчив отвратительную гримасу, похожую на выражение лица актера, игравшего Буратино в известном детском мюзикле, во время его споров с папой Карло по поводу денег, стала последовательно мигать обоими густо накрашенными глазами.

Писателя это настолько возмутило, что он принял еще сто и, окончательно опьянев, плюхнулся к девице на колени и полез целоваться:

– Ух ты моя размалеванная!

Девица, будучи в душе моделью и высоко ценя свою манекенщитскую сущность, категорически была против:

– Послушайте, писатель, ведите себя скромнее!

– Мондратьев соскочил с колен, но прекращать домогательства явно не собирался:

– Я буду писать с вас картину! Будьте моей натурщицей!

– С какого это перепугу?! Вы думаете, если вас по ящику показывают, вам все можно?

– М-м-можно… – промычал в ответ Сергей Львович.

В ответ на неприкрытое хамство девушка махнула фужер шампанского, секунду посидела молча, вся съежившись, затем икнула, расправила плечи, тряхнула пышной копной свежевыкрашенных каштановых волос и резонно заметила:

– Бабки гони, Львович! Тогда я не только натурщицей… я кем хочешь соглашусь стать на время.

В тот раз общение с чудной поселянкой обошлось Мондратьеву в сто долларов. Такие расходы в его скромном бюджете были абсолютно не предусмотрены, и поэтому Сергей Львович, дав себе в который раз слово избегать меркантильных женщин, ушел в эротическое подполье.

Однако сейчас, проходя мимо Ани с Валерией, он снова не выдержал:

– Девочки, извините, можно вас на пару минут? Писатель-сатирик Сергей Мондратьев, – представился он и достал из нагрудного кармана визитную карточку, на которой по поводу профессии ее обладателя было написано одно короткое слово – режиссер.

– Пожалуйста, пожалуйста… – залепетали очаровательные работницы офиса и мигом подлетели к Мондратьеву.

– Нам для передачи «Смехопанорама» необходима одна молоденькая ведущая. Мы с Арсением Вагантовичем придумали специальную рубрику для молодежи и хотим, чтобы ее вела какая-нибудь милая дама не из числа профессиональных актрис. – Мондратьев бесстыже врал, сочиняя на ходу все новые и новые детали несуществующей творческой идеи. – Вы мне подходите. Может, вы приедете на кастинг в «Останкино»?

– Но мы же уже работаем. Это вы решайте с Сергеем Сергеевичем.

– Да с ним я договорюсь! Он вас отпустит на полдня.

Девочки хитро переглянулись.

– Вот вы сначала договоритесь, а там посмотрим. – Аня вплотную подошла к Мондратьеву и пристально посмотрела ему в глаза.

С ужасом Сергей Львович почувствовал, что левый глаз – даже при полном отсутствии спиртного – имеет наглое желание в ближайшее время начать мигать. «Если один – это еще ничего, – подумал сатирик, – только бы правый не подкачал». Правый, получив сигнал из мозга – не расслабляться, вальяжно самопроизвольно повращавшись, решил дальше не нервировать своего обладателя и стал просто лучезарно с восхищением осматривать на пару со своим левым собратом стоящих несколько поодаль двух прекрасных фемин.

– Скажите, а много девушек приедут на этот самый… На ваш, как его… – слегка покачиваясь на упругих ногах, спросила Валерия.

– Кастинг, – уточнил Сергей Львович.

– Вот-вот, на него. Так сколько?

– Я думаю, человек пятьсот-семьсот будет.

– Тогда какой смысл нам там появляться – шансов практически не будет.

– Если бы все было так, как вы говорите, я бы вас не приглашал.

– В каком смысле?

– Ну, во-первых, вы работаете у Флюсова – он мне не чужой. А во-вторых, вы теперь знакомы со мной лично как членом жюри.

– А! То есть мы как бы уже старые приятели и приятельницы, – саркастически сказала Аня, а Валерия ее дополнила:

– Анечка, мы идем с тобой по блату!

– Правильно, – поддакнул Мондратьев. – Именно по нему вы и идете!

– Только вот потом чем рассчитываться будем? Неужто опять натурой? – Валерия с глубокомысленным лицом похлопала сатирика по плечу. – Знаете что, почтенный, мы, пожалуй, ни на какой кастинг не поедем. Но вы не расстраивайтесь. А знаете, почему?

– Почему?

– Потому что пока мы не скажем о вашем гнусном предложении своему руководству…

Сергей Львович понял, что зарвался, на секунду представив себе возможные последствия девичьего стукачества, и, утерев со лба холодный пот, благодарно посмотрел на Аню с Валерией:

– Спасибо вам, девчонки! И всего доброго.

Второй час руководитель пресс-службы организации «Фестиваль» Галина Монастырева лежала на диване в незнакомой ей трехкомнатной квартире и грустила. Сегодня после нелегкого трудового дня она приехала сюда в гости к своему только на днях появившемуся поклоннику, о котором знала лишь то, что его зовут Николай. Сам хозяин, пообещав, что скоро вернется, отправился за покупками, необходимыми любому кавалеру для более быстрого нахождения общего языка с предметом своей страсти. Галя тупо листала страницы незнакомой ей книги, с каждой секундой раздражаясь все больше и больше.

Николай Константинович Сысков представился ей профессиональным художником. Может быть, он и был им на самом деле в какие-то незапамятные времена или, во всяком случае, думал о том, что был, – неизвестно. Ясно было одно: Коля – человек несомненно творческий. Он сразу честно признался новой подружке: есть в его биографии сомнительные моменты. Что ж тут скрывать – и закон ему приходилось порой нарушать, и на дело ходить. Бывал он и в «местах не столь отдаленных», где валил хвойный, а временами и смешанный лес с помощью именной бензопилы «Дружба». Всякое бывало.

«Блин, где же он шляется столько времени? Может, дружков своих бывших встретил и пошел «на троих» в ближайшую подворотню соображать? Или в драку какую ввязался…» – Галя, сама не веря своим словам, соскочила с дивана и, неумело, по-бабьи выругавшись, начала ходить по комнате из угла в угол.

Коля вернулся еще через час, но зато с огромным цветочным горшком в руках, в котором, по его словам, произрастала редчайшая и ценнейшая разновидность кактуса.

– Это тебе, солнце, – подойдя к девушке, скромно заметил хозяин.

– Ехарный бабай! Что же это мне так везет-то? То вместо колготок и ресторанов – газонокосилку презентовали. То вместо ценного подарка – кактус. И почему я такая несчастливая?

Николай молча, с обиженным видом достал из висевшего на руке пакета бутылку шампанского, триста граммов «Любительской» колбасы, банку шпрот и две пачки грузинского чая:

– Прошу к столу!

Николай Константинович родился в деревне, среди бескрайних лесов и озер янтарной Карелии и, несмотря на коловращение своей наполненной до краев событиями жизни, сохранил черты характера крестьян родной местности, основными из которых были честность и упрямство.

Налив в свой бокал крепкого ядреного чаю, состоящего почти из одной заварки, Николай наполнил Галин шампанским.

– Я не пью спиртного уже двенадцать с половиной лет, – пояснил он, – с тех пор, как вернулся оттуда, – он кивнул в сторону торжественно стоящей в углу бензопилы.

Слова Николая были чистейшей правдой. Именно двенадцать с половиной лет назад этим агрегатом он чуть не перепилил всю мебель в собственной кооперативной квартире. Последний раз, перед завязкой, приняв изрядное количество чистого спирта, привезенного с собой из «мест не столь отдаленных», и залив в бензобак пилы высокооктанового московского бензинчика, Коля несколько раз уверенно дернул за металлический трос зажигания, и… бензопила завелась. Через мгновение квартира наполнилась клубами сиреневого дыма, тарахтением и едким запахом гари.

Когда его мать, чудная женщина, работница одной из центральных поликлиник города Москвы, пришла домой, она обнаружила в дугу пьяного собственного сына, стоящего посередине большой комнаты в одних трусах, держащего в руках дребезжащую бензопилу и пытающегося сквозь грохот докричаться до нее:

– Она не выключается! А положить ее я никуда не могу, потому что она тут же все перепилит.

Так он и стоял до вечера, экономя последние силы и собрав волю в кулак, пока не кончился бензин.

Когда бывало необходимо – а это случалось достаточно часто, весь Галин лоск моментально куда-то исчезал, она менялась к худшему и становилась крайне простой и незатейливой девушкой. Выпив шампанского, Монастырева схватила со стола консервный нож и принялась с остервенением взламывать банку со шпротами.

– Галечка, давайте я помогу!

– Ладно уж…

Николай тем не менее, не желая ронять своего авторитета, подскочил к ней и, ловко вывернув Галину правую руку ей же за спину, отобрал нож.