Читать онлайн «Том 5. Произведения разных лет». Страница 77

Изучение всех видов профессиональной стороны искусства дало бы ту нужную выборку элементов для создания новых методов и вещей.

Такой институт был бы большим завоеванием в художественной жизни. Институт, связанный с вузом, явился бы только той кафедрой, с которой бы в организованном плане давалось освещение по вопросам искусства, не нарушая общего порядка и практических дисциплин учебных занятий.

Создавая исследовательский институт как научную профессиональную надстройку, мы сможем в будущем подвести подлинную базу под художественные школы. А все достижения исследовательского института, проверенные в опытных отделениях, могут быть применены в преподавании и изменении метода.

Только тогда и курсы по усовершенствованию художников-педагогов найдут свое место при институте художественной культуры как единственно правильно организованная связь с художественным образованием в школах.

Итак, позволю себе еще раз напомнить, что такой исследовательский институт не будет являться параллельным <ни> существующей Академии художественных наук, ни Институту истории искусств, ни Академии материальной культуры26, ибо в последнем не разрабатывается и не исследуется профессиональная сторона видов искусства, техника современной художественной культуры. Поэтому и институт имеет свой кадр<овый состав>, в котором участвуют не только искусствоведы, психологи и физиологи, но и профессионалы-художники, ведущие исследовательскую работу.

Итак, исследовательский институт можно мыслить в двух видах: малого института и большого.

Малый институт отличается от большого тем, что в малом институте вопросы исследования ограничиваются исключительно профессиональной стороной, в котором изучается живописная культура видов, скульптурная культура и архитектурная.

Большой институт включает в себя малый, добавляется Отделом декоративных и плакатных искусств, экспериментальным <отделом> практических применений.

Дальше — имеет лабораторию по анализу цвета и формы, пространства и изучение восприятий и реакций художника в плане психо-физиологическом.

Второе: имеет лабораторию по исследованию воздействия восприятия и реакции поведения художника в плане психо-физиологическим, и третье: имеет отдел методологический, в котором происходят исследования методов и педагогических подходов к художнику, опыты с новыми методами, и их применением, и четвертый отдел: опыты в профессиональном плане.

6/№ 28 г.

К. Малевич

Данная записка явилась результатом моего анализа над Изобразительным Искусством и беспредметным, который постепенно передвинул мое мышление к общему анализу мира и выводу того, что мир не может быть другим миром, как только миром беспредметным. Записывая свои мысли, я их назвал общим заглавием «Мир как беспредметность». Этот мир не может иметь образа. Это мир внеобразный, вне представления находящийся, никогда не постижимый сознанием, ни даже подсознанием, в котором есть некоторая родственная функция и связь с верхним сознанием.

Эта связь подсознания <с сознанием, их> родственн<ость> <подтверждаются> тем, что он<о, подсознание> все восприятия и воздействия извне явлений до некоторой степени усваивает и подготовляет свой реактив для верхнего центра сознания, базирующегося на своих анализах готовых реактивов и оформляющих их в камере своих представлений в логически построенный образ.

Таким образом, верхнее сознание — это окончательный центр наивысших психических видений, логически осмысливаемых и потому становящихся ложью заново построенной новой действительности и нигде в мире не существующего образа.

Поэтому верхнее сознание есть сознание актера, разыгрывающего представляемые образы, которые вводятся в логическую рамку по своему содержанию. Жизнь, творимая сознанием, есть результат этого верхнего актерского сознания, которое и рождает роли для своих актеров; в этот театр жизни входят все поголовно те, которые изображают из себя ученого, математика, администратора, вождей, идейных людей, всех служащих и т. д.

Но, однако, вся наша жизнь как бы не рассматривается театром, а считается какой-то действительностью, которая должна быть театрализована, и для этого нужен новый штат все тех же, от молотобойцев <и> нищих до генералов, вождей, от неучей до гениальных выдумщиков-ученых.

Эти-то люди, театрализаторы, и должны стать теми артистами, которые смогли бы хорошо себе и другим «представить артистов действительной жизни». Казалось бы, зачем создавать другой штат уже существующих в жизни артистов, которые бесподобно, без всякого грима разыгрывают блестящие свои роли. Возьмите любого начальника любого учреждения и всмотритесь в его лицо, в его посадку, походку, мимику, и вы увидите подлинного, без грима артиста; возьмите любого служащего, и вы заметите в каждом гениального артиста; обратите внимание на его осанку, походку и выражение лица, следуйте за ним из второго или третьего этажа от самой конторки, за которой он исполняет роль буха <бухгалтера> или счетовода, когда он направляется с докладом к начальству, <и> вы заметите, что лицо его, когда он встает из-за конторки, набрав несколько папок бумаг, испещренными цифрами, страшно могущественно, грозно, — тогда пусть никто к нему не подходит <из> сидящи<х> за исходящим или входящим журналами, мало того, тогда к нему нельзя подходить даже директору какого-либо научного или музейного учреждения из провинции, до того он грозен и страшен.

Но вы замечаете, что на каждом повороте лестницы и коридор<ов> лицо его, хотя и грозно<е>, ничего не замечающее, <и он> шествует и не уступает дороги ни курьеру, ни там другой мелочи, разыгрывающих небольшие роли, все же номере приближения к двери главка, держателя роли нач <начальника> учреждения, его лицо, осанка, походка до того изменится, что вы никогда бы и не узнали, что это тот самый человек, который недавно проходил по коридору. Наконец, руки его бережно и нежно тронули ручку двери, сердце забилось, лицо побледнело, тело расслабло, вид его тогда похож на провинившегося лягаша27; дальше уже не следует идти, ибо в кабинете нача <так!> он уже полное безличие.

Я лично столько испытываю удовольствия, когда бываю в учреждениях, рассматривая всех артистов «действительной жизни», которые и не подозревают того, что они гениальные артисты, разыгрывающие роли заведующих отделами; грозное их лицо, их занятость и серьезность к делу, их повеления их секретар<ям> — это лучше выдумать нельзя. Я всегда их рассматриваю как артистов, разыгрывающих в этом большом театре жизни свои роли.

Каждый из них также представляет себе мир в разных образах и разных обстановках, соответствующих тому или другому образу, в силу чего возникают и разные театры, т. е. производственные предприятия. Поэтому вся жизнь, ныне созданная, есть явление воли и представления, которым<и она> и реализуется в тот или другой образ или предмет, но в действительности в мире нет ни предмета, ни образа, ни даже воли, ни представления, поэтому мир как образ существует только в наш<их> психовоображениях и представлениях, но нигде больше.

Все же производство предметов, т. е. создания ансамбля той или другой постановки в жизни, ничуть не действительнее бутафорных копий с копий существующего в жизни явления. Так же на другой день или третий наилучшие изобретения в жизни становятся хламом, каким-то ложным представлением о какой-то действительности, нам никогда не ведомой, не известной, сознанием никогда не усвоенной, но вечно представляемой, в силу чего возникает рисунок не с действительности, но того образа, который нам представляется.

Поэтому будьте художественное произведение, изображающее явление, или машина утилитарного порядка — всё это только явления каких-то психопредставлений о какой-то существующей действительности.

В таком положении здоровья человек находится с первого момента, когда он начал представлять и проявлять волю к реализации своих представлений. Представления его принимали все острее и острее форму, нервная система ста<нови>ла<сь> все активнее, ибо воля его ста<нови>ла<сь> все сильнее и сильнее и настойчивее.

Первым его представлением были, скажем, представления орудий, облегчающих достижение пищи, — а мы в результате видим бесконечное множество технических орудий, для выработки которых нам уже нужны огромные фабрики, заводы, учебные и ученые учреждения и множество рабочих рук для того, чтобы реализовать то представляемое благо, которое преследует нас.

Итак, от этого представления мы имеем огромное производство, называемое индустрией; развитие индустрии вовсе не зависит от развития той или другой экономической структуры, но <от> развити<я> прогрессии наших психопредставлений. Таким образом, люди благодаря своему психопредставлению и воображению создали какие-то подобия предметов и, можно сказать, из ничего, ни из какой действительности создали психический свой мир, который уже в некоторых случаях делается действительным. Но если бы эта действительность была результатом реализации подлинности, тогда бы вещи стали неизменными, но оказывается, что такой вещи нет, ибо нет действительности, а если бы была достигнута действительность, тогда бы и наш<и> психопредставления либо не прогрессировали, либо совсем исчезли, тогда мир казался нам недвижным и внеобразным, т. е. беспредметным.